– Извини?

– Это такой секрет в компьютерной игре и программе… – Кэм не договорил. – Неважно.

Гвен сняла с полки еще одну коробку.

– Как и вот здесь. Посмотри.

Эта витрина была у Гвен одной из любимых. С первого взгляда она напоминала коробку со швейными принадлежностями – катушками хлопчатобумажных ниток, ножницами, наперстком, – среди которых прятались крохотные фигурки. Так из катушки с нитками выглядывала темноволосая девочка с ярко-красными губами, с ручки ножниц свисал мальчишка в желтом комбинезоне, а в булавочной коробочке скрывалась лохматая собачонка, царапавшая лапами прозрачный пластик. Снаружи, на «полу», лежала миниатюрная косточка.

– Ха. – На мгновение Кэм как будто лишился дара речи. Потом выпрямился. – Ты готова или будешь переодеваться?

Гвен посмотрела на свои джинсы. Хорошо, что это не настоящее свидание.

– Я готова.


Подъезжая к большому, с четырьмя спальнями, дому Руби на симпатичной улочке на окраине Бата, Гвен вспомнила, как они, взявшись за руки, гуляли здесь по субботам. Какими безжалостными были в своих суждениях о благополучных, зажиточных горожанах. Дамах, проводящих время за ланчем, и мужчинах в шарфиках и куртках «Барбур». И вот теперь на открывшей дверь Руби были пошитые на заказ черные брюки, черный в белую полоску топ и завязанный аккуратным узлом шелковый платочек на шее. И когда же, черт возьми, все успели так повзрослеть, невольно подумала Гвен.

– Кэм! Как мило, что ты пришел. – Руби наклонилась, подставляя щеку для поцелуя, и в ее ушах блеснули сережки с брильянтами. – И ты молодец, что выбралась. – Взгляд Руби скользнул по наряду сестры и многозначительно задержался на голубых «конверсах». – Проходите. Дэвид сейчас спустится. Он только-только с работы. Ты же знаешь, Кэм, как оно бывает.

Гвен закатила глаза, но заметила, что Кэм смотрит на нее и улыбается, и шепнула:

– Молчи.

Они сидели в кремовой с золотом гостиной и потягивали джин с тоником, когда в комнату вошел Дэвид. Держался он, как всегда, сдержанно, но по тому, как коротко потрепал ее по руке, Гвен поняла, что ему приятно ее видеть. А вот возвращение в их жизнь Кэма его определенно не обрадовало.

– Хочешь пива? – спросил он.

– У меня вот это. – Кэм поднял хайбол, который несколько секунд назад сунула ему в руку Руби.

– Нет. Ты хочешь пойти и выпить пива, – уперся Дэвид. – Прямо сейчас.

– Оки-доки. – Кэм поднялся, поставил стакан на сланцевую подставку на стеклянном столике и последовал за Дэвидом.

– Вот за кого надо держаться, – сказала Руби, проводив его взглядом.

Сердце у Гвен дрогнуло. Знаю, подумала она и как бы невзначай спросила:

– Почему ты так говоришь? Из-за того, что у него стабильный доход?

– Он воспользовался подставкой. Чтобы приучить к этому Дэвида, потребовалось пять лет.

Гвен рассмеялась. Шутка. Конечно, Руби пошутила. В какой-то момент сестра так сильно напомнила мать, что она даже растерялась.

– Ты в порядке? – с беспокойством спросила Руби. – Немножко бледная.

– У меня все хорошо. – Гвен приложилась к стакану, позабыв, что вообще-то не любит джин. Она еще кашляла, когда мужчины вернулись в гостиную.

– А где Кэти?

– Наверху. Прихорашивается, – объяснила Руби, и в этот самый момент дверь открылась, и в комнату вприпрыжку вбежала Кэти.

– Поздоровайся с Гвен и Кэмом, – сказала Руби, не дав дочери возможности открыть рот первой.

– Привет, тетя Гвен. – Девушка молча кивнула Кэму. Было заметно, что она нервничает.

– Поможешь мне? – спросил Дэвид, и они отправились на кухню.

– Вы, двое, идите-ка в столовую. – Руби поднялась. – А мне надо проследить, чтобы Кэти не устроила случайно пожар.

В столовой Гвен первым делом спросила, что хотел Дэвид.

– Ничего. Просто спрашивал о моих намерениях.

– О боже. – Гвен закрыла ладонями лицо. – Извини. Мне же тридцать один, черт бы их всех побрал. – Ее так и тянуло спросить, что же он ответил. Как будто это имело значение.

– Я сказал, что обошелся с тобой по-свойски и теперь мои намерения исключительно благородны.

– О! Это хорошо. – Гвен почувствовала, что краснеет.

– Шучу, – успокоил ее Кэм. – Думаю, Дэвид мог бы и убить. По-моему, он всерьез принял на себя роль старшего брата.

– Так я и знала. – Гвен неловко рассмеялась. – Раньше он всегда беспокоился из-за нас с тобой. Потому что никогда тебе не доверял.

– И был совершенно прав, – прошептал Кэм и грязно улыбнулся. Сердце у Гвен затрепыхалось, получив дозу адреналина.

К счастью, появление Дэвида и Кэти с подносами избавило ее от необходимости что-то говорить.

– Ну что, – сказала Кэти, когда все похвалили безупречно поданные эскалопы, – вы станете моим новым дядей? – Она выразительно уставилась на Кэма, а Гвен едва не поперхнулась второй раз за вечер.

– Кэм – наш старый друг, – напомнила Руби. – Я тебе уже говорила.

– Обещаю, скучными историями из прошлого мы тебя утомлять не станем. – Кэм похлопал Гвен по спине. – О чем бы ты хотела поговорить?

– Не лучшее предложение, – покачала головой Руби.

– Вы ведь адвокат, да? – продолжала Кэти. – Значит ли это, что вы защищаете даже тех, кто виновен?

– Вообще-то, я не занимаюсь уголовными делами, – сказал Кэм, – но мысль верная. В суде должны быть представлены все стороны, иначе система не будет работать.

– Но если точно, на сто процентов, знаешь, что человек виновен, разве защищать его этично?

– Такая дилемма существует, и в том числе по этой причине я не веду уголовные дела. Но, конечно, юристы, защищающие преступников, делают важную работу. Самое главное – они должны абсолютно точно, чтобы не оставалось ни малейших сомнений, убедиться в виновности подзащитного. Мы ведь не хотим, чтобы наказывали невиновного, верно?

Кэти покачала головой.

– Офицер Френдли так и сказал.

– Офицер Френдли?

– Старший инспектор Коллинз. Он приходил в школу и выступал перед нами.

– Гарри? Выступал? И вы называете его офицером Френдли? – Он повернулся к Гвен: – Обязательно ему расскажу.

Потом они поговорили о последнем рабочем проекте Дэвида, и Гвен поднялась, чтобы помочь Руби принести основное блюдо.

На кухне Руби толкнула Гвен бедром.

– А Кэти нравится Кэм.

И не ей одной, подумала Гвен.

– Вот было бы замечательно, если бы вы двое поладили.

– Говори потише.

– И для твоей репутации было бы полезно. Придало бы тебе респектабельности.

Гвен так и хотелось шлепнуть сестру запеченным с травами лососем, но она удержалась и, взяв тарелки, вернулась в гостиную.

После того как все выпили по крошечной чашечке шоколада с домашним имбирным печеньем и кофе, приготовленным кофемашиной вроде тех, увидеть которые можно обычно в кафе супермаркетов, Руби встала из-за стола.

– Вы, парни, выпивайте, а я заберу у вас Гвен на минутку.

В коридоре Гвен вопросительно вскинула брови.

– Что?

– Хочу кое-что тебе показать. – Руби потащила сестру наверх. Там она остановилась пред дверью с розовой табличкой и надписью «Ясли Кэти», сделанной блестящей краской.

– Сюда?

– Не волнуйся, мы ненадолго.

– А это не… – Гвен хотела сказать «нарушение частной жизни», но Руби уже открыла дверь и шагнула за порог.

– Давай входи. Мы же не суем нос в чужие дела.

– А похоже.

– Тогда иди и принеси чистое белье, если тебе от этого легче станет.

Гвен села на кровать, накрытую сиреневым покрывалом с вышитыми серебряными звездочками.

– Что тебя беспокоит?

Руби подошла к письменному столу, заваленному бумагами, ручками, записными книжками и аксессуарами для волос, и взяла в руки красный блокнот.

– Я не буду читать ее дневник, – сказала Гвен.

– Не волнуйся. Посмотри. – Руби открыла блокнот и повернула так, чтобы Гвен прочитала сделанную черным фломастером надпись. – Заклинания.

– И?

– Что значит «и»? Тебя это не тревожит?

– А что там? Любовное заклинание? Что-то списанное с печеньки с предсказанием?

– Ничего. Пока еще ничего. – Руби вернула блокнот на место. – Зато есть вот что. – Она указала вверх. Гвен подняла голову, ожидая обнаружить паутину или свисающие с потолка чучела, но увидела обычную мешанину из разноцветных мобильников, кристаллов, ловцов сновидений и шарфиков – все то, что можно найти в комнате любой девочки-подростка. Впрочем, других девочек-подростков, кроме Кэти, Гвен и не знала.

– И это. – Руби открыла шкаф и достала что-то с верхней полки.

– Будешь рыться в ее вещах, рано или поздно наткнешься на что-то, что тебе не понравится.

– Ты можешь хотя бы на секунду перестать изображать из себя святую? Смотри. – Она протянула Гвен хрустальный шар, явно из тех, что продаются в «Хрустальной пещере». Стеклянная штуковина, предмет такой же мистический, как эластичная лента.

– У нее явный интерес ко всякой жути и готике. Нисколько не сомневаюсь, что все дети ее возраста верят в предсказания доски Уиджа. Совершенно невинное увлечение. Радуйся, что девочка не сделала себе тату.

Руби шумно, словно стараясь не закричать, выдохнула.

– Ты хотя бы раз можешь встать на мою сторону?

Гвен сделала большие глаза.

– Я на твоей стороне. Успокаиваю.

– Нет, не на моей. Ты пытаешься сказать, что я не понимаю, о чем говорю, что реагирую слишком остро, что веду себя глупо, что я… – Руби остановилась, подыскивая подходящее слово: – Магл!

Гвен едва удержалась, чтобы не улыбнуться.

– Я тебя маглом не считаю.

Руби поерзала на краю кровати. Настроение у нее начало меняться в другую сторону. Наконец губы ее дрогнули, и уголки поползли вверх.

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Вы с мамой при мне никогда об этом не говорили, а я и не спрашивала.

– О хрустальных шарах разговоров не было. – Гвен помолчала. – И не помню, чтобы мама так уж много об этом говорила. Она наблюдала за мной. Просила найти какие-то вещи. Как только я перестала выполнять этот фокус по ее желанию, она потеряла ко мне всякий интерес. – Гвен даже удивилась, что слова сестры так больно ее задели. Ларкин был прав: Они задолбают тебя…

– Ты не скажешь Кэти?

– Об этом? Конечно нет.

– И вообще не говори с ней о каких-то силах, о потерянных вещах, о картах Таро. Ни о чем таком.

– Знаешь, ты уже давно дала мне это понять.

– Я работала всю жизнь. Ради Кэти. И не позволю, чтобы все мои труды пошли насмарку.

Чего Гвен никак не ожидала, так это увидеть слезы в глазах Руби.

– Обещаю. – Она погладила сестру по плечу.

Внизу Дэвид и Кэм сидели в неловком молчании за столом; Кэти расположилась на диване с лэптопом и в наушниках. Дэвид сразу же вскочил и стал помогать жене убирать посуду, а Гвен бросила на Кэма взгляд, ясно говоривший: Уходим.

Он встал и взял Гвен за руку.

– Нам, пожалуй, пора. Спасибо за прекрасный вечер.

– Но еще не поздно, – сказала Руби.

– Извини, но я действительно устала. – Гвен обняла сестру, а Дэвид принес пальто.

Гвен помахала рукой перед лицом Кэти и попрощалась, когда та подняла голову. Кэти коротко кивнула и вернулась в «паутину».

Попрощавшись и еще раз поблагодарив хозяев, Кэм поцеловал Руби в щеку и открыл дверь для Гвен. Она вышла, и сердце сразу же заволновалось в груди.

На улице похолодало, и Кэм включил обогреватель на полную мощность. В Пендлфорд возвращались осторожно. К счастью, она были не на свидании, так что никто не считал себя обязанным поддерживать разговор. Гвен прислонилась головой к окну и смотрела на звезды.

– Ты в порядке?

Она встряхнулась.

– Думаю о Руби и Кэти, о Дэвиде и о нас. Любопытно, как жизнь поворачивается. – Гвен помолчала. – А еще я думала об Арчи. Песике Хелен. О нем ты меня не спрашивал. Что ты об этом думал?

– Ты угадала.

– Не просто угадала.

– Угу.

Кэм свернул на дорогу к дому, и «Лексус» запрыгал по выбоинам.

– Надо обновить покрытие.

– Когда выиграю в лотерею, – резко, о чем тут же пожалела, ответила Гвен. – Извини. Моей Нанетте тоже не нравится. Подвеске на пользу не идет.

– Нанетте?

– Я так называю свой фургон. «Ниссан-Ванетт». Нанетта. Ясно же.

– Ясно.

Кэм припарковался возле Эндхауза. В прихожей горел свет и, просачиваясь сквозь витражное стекло над передней дверью, ложился цветными пятнами на заросшую тропинку.

– Спасибо за сегодня, – сказал он.

– Не за что, – сдержанно ответила Гвен. – Спасибо, что подбросил.

Она вышла из машины, и сердце заколотилось, когда за спиной стих двигатель и Кэм последовал за ней. Джентльмен. Простая любезность.

Пока Гвен возилась с ключами, пытаясь открыть дверь, Кэм подошел сзади и накрыл ее руку своей. Она повернулась.

– Мне можно войти?