Сара Пэйнтер - Язык чар

– По-моему, мы теперь просто друзья, разве нет?

– Завершение просрочено. – Кэм криво улыбнулся. А потом поцеловал ее.

Она ответила, испытав огромное облегчение от того, что он снова обнимает ее.

– Я не хочу этого, если ты не уверен.

– Я пытался держаться подальше от тебя, Гвен Харпер. Почему-то не получается.

В прихожей первой на пол упала сумка Гвен, за ней через секунду последовали их пальто. Они направились к лестнице, когда Кэм вдруг остановился и охнул от боли.

– Кот! – сказала Гвен.

Кот убрал когти и потерся о ноги Кэма.

– Пожалуй, его лучше покормить.

Кэм закатал штанину и принялся рассматривать царапины.

На кухне Гвен попыталась успокоиться и рассуждать здраво. Одна ночь – это всего лишь одна ночь. Но одна ночь как повторение – это что?

Ее внимание снова отвлек Кот. Подойдя к задней двери, он сердито распушил шерсть на загривке и замахал хвостом.

– Что теперь? – Гвен открыла дверь.

– Что-то не так? – Подойдя сзади, Кэм положил руки ей на плечи, и она поняла, что, должно быть, вскрикнула.

– Извини. Это…

На ступеньке лежало что-то пушистое. И оно не шевелилось.

– Что это?

– На подарок от Кота не похоже. Надеюсь.

Гвен наклонилась, всматриваясь в тусклом свете в меховой комочек. Это был кролик. На серой шерстке темнела засохшая кровь и что-то еще, что могло бы быть кровью, если бы было разлито, а не рассыпано. Земля.

– Все в порядке. Наверно, уже старичок. Прожил хорошую жизнь, поел досыта одуванчиков.

– Кровь, кости и земля. – Голос Гвен прозвучал глухо. Она отодвинулась от Кэма. – Мне нужно его похоронить.

– Сейчас? – удивился он, но Гвен уже переступила через мертвого кролика и шагнула в темный сад.

– Ладно, – сказал Кэм. – Сейчас так сейчас.

Ее трясло от холода. Надо было накинуть пальто. И, наверно, надо было отправить Кэма домой. Теперь будет думать, что у нее крыша поехала. Ей было по-настоящему плохо, но она знала, что должна похоронить несчастное животное и постараться нейтрализовать вызванную его убийством дурную магию.

– Гвен, вовсе не обязательно делать это сейчас. Гвен…

Голос Кэма доносился как будто издалека. Как там сказала мать? Кровь, кости и земля. Магия крови – магия древняя, сильная и страшная. Вот же дерьмо.

С тяжелым сердцем Гвен дошла до пристройки, отыскала лопату для угля и, подхватив застывшее тельце, переложила его в пакет для мусора. Потом выкопала неглубокую могилу в конце сада и пометила ее куском гранита из декоративной горки. От работы она даже вспотела, но когда откинула упавшие на глаза волосы, обнаружила на них льдинки.

Отдышавшись, Гвен оглянулась. Кэм стоял неподалеку и наблюдал за ней. Он уже надел свое шерстяное пальто, и лицо его приняло знакомое непроницаемое выражение.

– Так-то лучше, – сказала Гвен.

– Я хотел помочь, но ты, по-моему, не слышала.

Она прошла мимо него, стараясь не думать о том, как сейчас выглядит.

– Пойдем в дом. Надо выпить.

Кэм не ответил, но последовал за ней.

Едва переступив порог кухни, Гвен ощутила зло. Оно нахлынуло на нее. Заговор. Проклятие.

– А теперь еще что? – с ноткой досады спросил Кэм, но ей было не до него. Несколько секунд Гвен стояла, не опуская ногу на пол, потом все же заставила себя сделать шаг и почувствовала идущие от земли пульсирующие вибрации. Она перевела дух.

– Этого кролика убили и оставили для меня. Тут не до шуток…

– Нет. – Кэм закрыл дверь и задвинул новую задвижку. – Это просто безумие.

– Это проклятие. – Гвен дрожала и ничего не могла с этим поделать. – Здесь что-то не так. Думаю, дом сердится. Или же в нем что-то есть. Что-то плохое, а я не знаю, как это исправить.

Кэм медленно повернулся.

– У тебя шок и…

– Давай поедем к тебе. Пожалуйста. Этому дому нужно дать время, чтобы успокоиться и прийти в себя.

По пути оба молчали. Гвен не произнесла ни слова до самого конца, и Кэм, к счастью, не пытался завести разговор. Машину он вел осторожно, и с каждой милей, отдалявшей их от Эндхауза, сковывавшее ее напряжение ослабляло свои тиски.

В квартире Гвен сбросила флисовую куртку с капюшоном и кинула шапочку с помпоном на плексигласовое кресло в стиле Филиппа Старка.

– Выпьешь?

– Нет. Да, налей. – Гвен огляделась. – Что-нибудь такое, чтобы я ничего не запачкала, если уроню стакан.

– С чего бы тебе его ронять? – удивился Кэм.

– Все это… – Гвен махнула рукой. – Приглашение к хаосу. Вопрос, ждущий ответа. Бокал красного вина, ждущий, чтобы его выплеснули на коврик.

Кэм уставился на бледно-бежевый ковер.

– У меня нет коврика.

– Тогда на софу. – Гвен кивком указала на белую софу.

– Пожалуйста, не надо. Она совсем новая.

Гвен села на софу, соскользнула вперед и тут же выпрямилась.

– Ух ты.

– Да, к ней надо привыкнуть. То ли кожа полированная, то ли еще что. – Кэм исчез ненадолго и вернулся с бутылкой лагера и стаканом белого вина, который передал Гвен. – Ты вроде бы успокоилась. Что это там было?

– Уехала, вот и полегчало. Думаю, дом рассердился, хотя я и похоронила кролика. Я подожду, пока он придет в норму, а потом оставлю тебя в покое.

Кэм отпил пива.

– Ты понимаешь, что это звучит немножко безумно?

– Я не сумасшедшая. Кто-то желает мне зла. Не знаю, что я сделала, но кто-то ненавидит меня всерьез. И этот ненавистник свое дело знает, потому что кролик – не случайность, не просто так. Магия крови. – А раз так, поняла вдруг Гвен, значит, Патрик Аллен вне подозрений. Да, Патрик мог заплатить кому-то, чтобы испортили ее бойлер, но сделать что-то вот такое – нет. Магия крови не только самая темная и самая сильная, но и самая омерзительная.

– По-твоему, кто-то убил кролика и подбросил его тебе?

Гвен попробовала вино.

– Ты не мог бы перестать избегать этой темы? Ты сам был там, когда я нашла собачку, видел, как я помогла Брайану, я рассказывала тебе, как разыскиваю вещи для своего бизнеса, как узнаю о том, о чем…

– С собакой тебе просто повезло.

Гвен замолчала, но сумела сохранить нейтральное выражение.

– Нет, дело не в везении, – ответила она после короткой паузы.

– Послушай, я понимаю, что у тебя… э… альтернативное воспитание, но ведь не может быть, чтобы ты верила во все такое.

– К сожалению, выбора у меня нет. Знаю, ты считаешь, что я ненормальная.

– Я так не считаю, – возразил Кэм. – Я считаю, что тебя воспитывали в определенной вере, и это оказало на тебя сильное влияние.

– Ты знал о моей матери?

– Слышал кое-что. – Кэм смущенно отвел глаза, и Гвен ощутила знакомую пустоту в желудке.

– Ты не рассказывал.

Кэму почти удалось удержаться от улыбки.

– Меня больше интересовало, какая ты без одежды.

– О.

На его лице мелькнула тень раздражения.

– Никаких магических сил нет и быть не может. И ты сама не веришь, что обладаешь ими. Не можешь верить в такое.

Гвен усмехнулась.

– А как же готовка? Это ведь своего рода магия. Берешь муку, яйца, масло и получаешь нечто, что совершенно не похоже ни на первое, ни на второе, ни на третье.

– Это химия, Гвен.

– Да, теперь мы это знаем. Возможно, в будущем наука объяснит, почему я умею находить вещи.

Кэм покачал головой.

– Не хочу об этом говорить. Ты лучше всего этого. Магия – это слово, которым пользуются дети и взрослые, чтобы облапошить слабых и глупых.

– Так, по-твоему, я мошенничаю ради денег? – Гвен побледнела, и даже губы сжались в тонкую линию. С преувеличенной осторожностью она поставила стакан на кофейный столик.

– Не знаю. Надеюсь, что нет, потому что иначе ты выглядишь просто легковерной простушкой и… – Кэм остановился. – Извини. Я не это имел в виду.

– Думаю, именно это. – Гвен подхватила куртку и шагнула к двери.

Кэм схватил ее за руку.

– Не уходи. Извини.

– Ничего. – Гвен отвернулась. – Я в порядке. Спасибо за угощение.

– Послушай, для меня это щекотливая тема. Мне не нравится, когда кто-то пользуется доверчивыми людьми, и ты не можешь не признать, что в этой области много шарлатанов.

– Я не из их числа, – сдержанно ответила Гвен. – И сейчас ухожу домой. Спасибо за вино. – Она сунула руки в рукава куртки.

– Позволь хотя бы отвезти…

– Нет. Мне нужно прогуляться. Остыть. И дом тоже пусть остынет. – Она открыла дверь.

– Мне правда очень жаль. – Кэм пересек комнату и подошел к двери. – Я тебе верю.

– Неужели? – удивилась Гвен.

– Я верю, что ты в это веришь. Да.

– Это не совсем то же самое, – вздохнула она.

– На большее я не способен, – с обреченным видом сказал Кэм.

Гвен понимала, каково ему сейчас.

– Пожалуйста, разреши мне отвезти тебя домой, – повторил он после паузы.

– Не надо обо мне беспокоиться. К тому же все вокруг только и говорят, какой чудесный город Пендлфорд.

– Ты говоришь об этом с какой-то горечью. Почему?

– Тебе не понять. – Ты здесь свой.

Кэм посмотрел на нее едва ли не с отчаянием.

– Зачем ты постоянно это делаешь?

– Что?

– Замыкаешься. Или отвечаешь одним словом. Уходишь от вопроса. Меняешь тему. Ты и раньше это делала. Я забыл, наверно, потому что идеализировал в тебе все. В тебе, в нас. Но это чертовски раздражает. Почему ты не можешь просто поговорить со мной?

Гвен поймала себя на том, что снова как будто встала на паузу. Умолкла.

– Ты же не хочешь слушать, каково мне сейчас. Трудно разговаривать, когда половину сказанного тобой воспринимают как бред сумасшедшего.

– А как же насчет всего остального? Настоящего?

– Но это и есть настоящее. Знаю, ты не веришь. Думаешь…

– Я думаю, ты пользуешься этой выдумкой, чтобы прятаться за ней. Как тогда, когда ты уехала. Ты не смогла со всем этим справиться, поэтому просто сбежала.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

– Возможно. Именно это я и имею в виду.

– Помнишь вечеринку по случаю пятидесятилетия твоего отца?

Кэм нахмурился.

– При чем здесь та вечеринка?

– Ты сказал мне о ней, а я даже не знала, пойду ли туда и знает ли твой отец о моем существовании.

– Не понимаю…

– Перед этим мне позвонила твоя мать. Хотела убедиться, что я не приду. А еще сказала, что я тебе не пара.

Кэм улыбнулся.

– Похоже на нее. На самом деле она просто очень…

– Она сказала, что я тяну тебя назад, что, если ты не безразличен мне, я должна уйти.

Кэм уже не улыбался.

– Она сказала, что я помешаю твоей карьере и сломаю тебе жизнь.

– А ты взяла и уехала. – Лицо его затвердело, напомнив своим выражением захлопнувшуюся дверь.

– Мне было восемнадцать. А она умела напугать. – Гвен знала, что оправдание звучит неубедительно. В конце концов, восемнадцать лет не восемь.

– Но ты же ничего мне не сказала.

– Мои отношения с тобой и твоей семьей складывались не блестяще, – тщательно подбирая слова, сказала Гвен. – Я не хотела, чтобы стало хуже. И даже допускала, что она, может быть, права.

– О чем ты говоришь?

– Я не вписывалась в тот мир.

– Я тебя и не просил. – Кэм с видимым раздражением пригладил волосы.

– Нет.

Пауза растянулась в молчание. Гвен ждала, надеясь, что он скажет что-нибудь еще. Что он был неправ, что ему следовало официально представить ее своим родителям, показать, что он гордится ею. Что не стыдится встречаться с этой «сумасшедшей девчонкой Харпер».

Они еще раз посмотрели друг на друга, и Гвен вышла. Осторожно, чтобы не хлопнуть, закрыла дверь и даже успела дойти до тротуара, прежде чем по щекам потекли слезы.

Я так злюсь на нее. Как она может лгать людям? Говорить им то, что они хотят услышать, и требовать за это деньги? Это аморально. Не этому я ее учила. Она изменилась. Говорит, что выбора у нее нет, что это ради девочек, но в этом она преуспела не больше, чем я. Руби ждет ребенка. Пока об этом знают не все, но вскоре узнают. Если бы она пришла ко мне, я дала бы ей что-нибудь, чтобы позаботиться об этой ситуации. Теперь уже слишком поздно. Мне открылось, что я должна дать ей гвоздь, возможно, из-за железа. Что ничего нельзя сделать, пока я его не доставлю. Я оставила гвоздь на крылечке, потому что за порог меня не пускают.

Впервые за всю свою жизнь Гвен поблагодарила судьбу за то, что та наградила ее даром находить потерянные вещи, а не каким-то другим. Айрис подчинялась необходимости давать людям то, в чем они нуждались, и это представлялось ей ужасным. Особенно когда ей не позволялось ничего объяснить. Гвен знала, противиться требованию дара невозможно, он не отпустит, пока ты не выполнишь свой долг. Что, если бы Руби так и не нашла тот гвоздь у своего дома? Что, если бы Айрис всегда ощущала невыполненное задание как что-то острое, впившееся в кожу?