Несколько секунд Гвен смотрела на раскрытый блокнот, а потом, следуя внезапному порыву, вырвала страницу с этой записью. Речь здесь шла не о ней, а о Руби. Может быть, если убедить сестру прочитать это, то и ее отношение к Айрис немножко изменится? По крайней мере, из записи следовало, что бабушка заботилась о внучке. Знала, что у Руби перинатальная анемия, и пыталась по-своему помочь.

На следующей странице дневника был записан рецепт фруктового кекса. Ее Гвен вырвала тоже, а потом сунула в один из чистых блокнотов, которыми Айрис запаслась впрок. Оставшуюся часть дневника Гвен просмотрела мимоходом, вырывая те страницы, где речь шла о Руби, и складывая их отдельно. Влиять на мнение и взгляды сестры она не собиралась, но надеялась, что знакомство с семейной историей, пусть и в неполном виде, поможет ей взглянуть на некоторые вещи иначе.

Гвен уже начала вклеивать вырванные страницы в новый блокнот, когда зазвонил телефон. Она затаила дыхание, но потом увидела, что звонит не Кэм, а Кэти. Затолкав подальше разочарование, она сказала, что будет рада видеть ее после занятий. Потом отложила телефон и продолжила прерванное занятие. В какой-то момент Гвен почувствовала, что воздух как будто начал сгущаться.

– Ты все оставила мне, – сказала она вслух. – И, похоже, правильно сделала. – Потом прибавила звук стереопроигрывателя и, взяв разноцветные ручки, написала на обложке большими буквами РУБИ.

Гвен приклеивала последнюю страницу, когда сердце подскочило и замерло от внезапного шума в прихожей.

– Ты меня напугала, – сказала она, увидев Мэрилин Диксон.

– Дверь была открыта. – Мэрилин нисколько не смутилась.

– Нет, не была, – возразила Гвен. – Держу пари, к Айрис ты бы так не пришла.

Мэрилин наморщила нос.

– Пахнет клеем. И не рановато ли для рождественской музыки?

– Это «Сюпримз». – Гвен закрыла блокнот.

– Брайан ушел, – сообщила Мэрилин, опускаясь на пол. – Сказал, что не любит меня больше.

– Господи. Мне так жаль. – Гвен вытерла о джинсы испачканные клеем пальцы.

Мэрилин посмотрела на нее просительно.

– Пожалуйста, помоги мне.

– Не думаю, что здесь можно…

– Я знаю, что ты уже помогала ему. Значит, можешь сделать это еще раз.

Гвен села рядом с ней, поджав ноги.

– Брайан оказался под влиянием какого-то очень дурного воздействия. Такого воздействия, противиться которому он не мог. Я разрушила… В общем, он был как будто под гипнозом.

– Это она, та ведьма, наслала на него какое-то заклятие, – пожаловалась Мэрилин.

– Кого ты имеешь в виду? К кому ты обращалась?

– Ты же все равно не поможешь.

Гвен закрыла глаза. Отчаявшаяся ведьма. Фантазмы. Интерес к записям Айрис. Лили Томас.

– Лили Томас, – подтвердила ее догадку Мэрилин. – Ты ее остановила. – Она схватила Гвен за колено и крепко ее сжала. – И я хочу, чтобы ты сделала это еще раз. Пожалуйста. Он говорит, что все в прошлом. Что он уволился и купил билет в кругосветное путешествие. Говорит, что собирает вещи.

– Мне очень жаль, – повторила Гвен.

– Собирает вещи! Жалуется, что приходится делать покупки.

– Не думаю, что могу что-то сделать.

– Ну, знаешь, нельзя же просто вмешиваться в чужую жизнь. – Мэрилин сжала кулачки. – Это несправедливо.

– Разве не об этом ты сейчас меня просишь?

– Я прошу тебя все исправить. Хочу, чтобы все стало по-прежнему.

– Правда? – О браке Мэрилин и Брайана Айрис отзывалась весьма красноречиво.

Гостья заколебалась.

– В день свадьбы я дала обещание.

– Наверно, и он тоже, – мягко заметила Гвен.

– Я не намерена просто взять и махнуть на все рукой. Столько лет вместе. О боже. – Мэрилин накрыла ладонями лицо. – Я слишком стара, чтобы начинать заново. Я не смогу.

– Представь на секунду, что смогла. Что бы ты стала делать? Где стала бы жить?

– Осталась бы здесь. Моя мать живет неподалеку. Здесь у меня подруги.

– Хорошо. – Гвен ободряюще кивнула. – Чем бы ты занялась? Что тебе нравится делать? На что, может быть, не хватает времени?

Мэрилин опустила руки и посмотрела на Гвен.

– Мне всегда хотелось возиться с растениями.

– Заниматься грядками?

– Нет, как Айрис.

Гвен поднялась.

– С этим я могу тебе помочь. – Она подошла к книжному шкафу и сняла с полки несколько книг по травам. – Возьми вот это.

– Однажды я собиралась пойти на курс ароматерапии. В колледже. Но Брайан сказал, что это пустая трата времени.

– Ну вот. Теперь у тебя есть шанс.

Мэрилин вытащила из рукава салфетку и высморкалась.

– Думаешь, это возможно?

– Да, – уверенно сказала Гвен. – Ты можешь делать все, что только хочешь.

Мэрилин поднялась.

– Ты сегодня такая милая.

– Я всегда такая.

– Мм. Это было на коврике у двери. – Она достала конверт из кармана пальто. – Почтового штемпеля нет.

Гвен взглянула на конверт – самый обычный, белый – и выпроводила Мэрилин из дома.

Оставшись одна, она вскрыла конверт. Пусть оно будет от Кэма. Пожалуйста, пусть оно будет от Кэма.

Оно было не от Кэма.

Гвен читала и не верила своим глазам. Взвешивая имеющиеся варианты, она несколько раз прошлась по комнате. Перечитала письмо. Обратиться за помощью к правоохранительным органам в надежде получить эту самую помощь в ближайшие шесть месяцев? Заплатить, добыв деньги неким магическим образом? Спросить совета у Кэма? Она представила его изумленное лицо. Он точно сочтет ее сумасшедшей.

Мысли бегали по кругу. Ладно, пусть он не хочет отношений, но это не значит, что они не могут быть друзьями. Хуже уже не будет. Гвен взяла телефон. Так и быть, нужно договориться с ним о встрече.

В «Лэнг и сын» Гвен пришла на следующий день, в два часа пополудни. Кэм принял ее сразу же, за что ей следовало бы быть благодарной, но, глядя на дубовые панели, кожаное рабочее кресло и со вкусом подобранный коврик в восточном стиле, она испытала ощущение тошноты. Точно так выглядел офис его дедушки, тот, в котором ее приняли при последнем визите в фирму. Запах сигарного дыма, кожи и бумаги, и общее впечатление полного отсутствия воображения у занимавшегося обстановкой дизайнера.

– Выпьешь? – Кэм открыл шкафчик, явив впечатляющий комплект бутылок.

– Э… – неуверенно протянула Гвен. Близость Кэма в сочетании с крепким алкоголем могла привести к катастрофическим последствиям. А ей было нужно сохранять полную ясность мысли. Да еще контролировать надежду, затрепетавшую в тот самый момент, когда она увидела его лицо. Надежду на то, что, может быть, он все же смирится с фактом существования магии. Ее магии.

Он наклонился и открыл еще одну деревянную дверцу. За ней обнаружился маленький холодильник с морозильником. Гвен успела заметить сок, колу и бутилированную воду.

– Воды, пожалуйста.

Кэм протянул бутылку с профессиональной улыбкой, которая подействовала на Гвен как пощечина.

Легкое касание пальцев – и снова электрический разряд пронзил ее руку до локтя.

Глупые надежды.

Он вернулся к своему креслу и, сев за внушительный деревянный стол, моментально обрел серьезный вид. Наверно, решила Гвен, так и задумано.

– Я принесла письмо. Вот, посмотри. – Она достала из планшетки злополучный конверт формата А4 и толкнула его по гладкой поверхности стола так, словно он был радиоактивный.

– У меня пять минут. – Кэм вынул лист и начал читать.

Гвен открутила пробку на бутылке и прошлась по комнате, попивая воду и стараясь не выказать нетерпения. На стенах старые картины в традиционном стиле – такие не задевают ничей вкус и в то же время создают определенное впечатление.

– Да, – на удивление быстро подал голос Кэм. – Все в порядке. Беспокоиться не о чем.

– Правда? – Гвен пересекла комнату, вернулась к столу и уселась на край. Согласиться с Кэмом в том, что угрозы Кристофера Брюэра подать на нее в суд за диффамацию – это мелочь и «беспокоиться не о чем», она не могла. Тем более что правду рассказала только Хелен. Кристофер терроризировал домашнюю собачку и заслужил то, что выписала ему мать.

– Да. Это так называемый иск-раздражитель.

– Тебе легко говорить. Речь же не о том, что он занял мое место на парковке.

Кэм коротко улыбнулся.

– В нашем городе это намного хуже. Здесь мы имеем дело с иском, цель которого – доставить неприятность. Составлявший письмо солиситор прекрасно это знает, но… – Он не договорил. – Ты можешь не делать так?

– Что?

– Не сидеть на моем столе? Стол – антикварный.

– Да, конечно. – Гвен поднялась и вернулась на клиентскую сторону стола. – Так лучше?

– Спасибо. – Теперь, когда их разделял стол, Кэм как будто повеселел. – Извини, что я так беспокоюсь, но это стол моего отца.

– Понимаю. Никаких проблем. Так даже лучше, – солгала Гвен, усаживаясь в кресло, на изрядном расстоянии от Кэма.

– Вот и хорошо. – Он помолчал секунду-другую, будто задумался о чем-то, потом встрепенулся. – Речь в письме идет о клевете, и свидетелем клеветы выступает родственник истца.

– Но клевета – это утверждение, которое не соответствует истине. Я ничего такого не утверждала.

– Это как посмотреть. Зависит от точки зрения.

– Но разве не все зависит от точки зрения?

– В данном случае это несущественно. Ему нужно будет доказать, что сказанное тобой – неправда, и я не представляю, как можно доказать то, что думала или о чем не думала собака. – Кэм невесело рассмеялся. – Как я уже сказал, это иск-раздражитель. – Он быстро и ловко собрал бумаги и засунул их в конверт, а Гвен почувствовала себя настоящим клиентом, которого выпроваживают за дверь, потому что его время истекло. Она даже не сразу поняла, что уже поднялась и готова выйти.

Дверь приоткрылась.

– Здесь клиент, которому назначено на час. – Заглянувшая в кабинет секретарша уставилась на Гвен, даже не попытавшись скрыть любопытство. – Сказать, чтобы подождали?

– Нет, мы уже закончили, спасибо. – Кэм пододвинул к себе новую папку и даже не поднял головы.

– Да, закончили, – сказала Гвен. – Пока.

– Я позвоню, – пообещал он.

– Отлично. – Ее вдруг обожгла полыхнувшая внутри злость. Наверно, это было абсурдно, но ничего поделать с собой она не могла. – Не трудись.

Гвен промаршировала к выходу, но хлопнуть дверью и получить хоть какое-то удовлетворение не вышло – помешала замершая у порога секретарша.

Из офиса Кэма Гвен направилась прямиком в «Красный лев». Боб был на месте, и Гвен подумала, что никогда еще не была так рада его видеть.

– Надо выпить.

– А точнее? – Боб отложил полотенце, которым вытирал стойку.

– Извини. Да. Пиво. Не лагер. И не белое вино.

– Тогда «Бекс». Угощаю.

Гвен взяла запотевшую зеленую бутылку и приложилась к горлышку.

Боб молча посмотрел на нее, потом сказал:

– Съешь что-нибудь?

– Нет. Да. Может быть.

Он преувеличенно шумно вздохнул.

– Приготовлю сэндвич. Не хочу, чтобы ты тут свалилась.

– Это же всего только пиво. И я не ребенок.

Боб пожал плечами.

– Ничего такого. Просто вид у тебя усталый.

– Извини. – Гвен протянула руку и погладила Боба по плечу. – Я такая сердитая. Извини, что нагрубила. – Она отвернулась, почувствовав, как защипало в глазах.

– Принесу тосты с ветчиной и сыром, – быстро сказал Боб и торопливо удалился.

– Черт, – пробормотала Гвен. Нельзя так распускаться.

– Думаешь, у тебя проблема, – раздался рядом знакомый голос.

Гвен повернулась на барном табурете и оказалась лицом к лицу с Гарри.

– Денек сегодня не самый лучший, – призналась она, мысленно приказывая себе не плакать.

– Боб! Я возьму пиво! – Гарри поднял крышку и шагнул за стойку. – Весь город как будто помешался. Мэрилин Диксон просит надеть наручники на ее мужа. Мороженщики ведут тотальную войну на уничтожение, а ведь до начала сезона пять месяцев. И вот теперь еще Кристофер Брюэр… – Он осекся и внезапно полностью переключил внимание на свою пинту.

– Кристофер Брюэр хочет, чтобы ты меня арестовал, – бесстрастно закончила за него Гвен. – Понятно.

Гарри пожал плечами.

– Знаю, утешение слабое, но арестовывать тебя я не собираюсь.

– За это я и выпью. – Гвен чокнулась своей бутылкой с его кружкой. – А еще он подает на меня в суд. Чтобы уж наверняка.

Гарри вернулся из-за стойки и, облокотившись о бар, наклонился к ней. Даже в таком положении он все равно был выше. Такая поза, если не знать, какой Гарри милый, могла показаться угрожающей. Возможно, это было как-то связано с его работой.

– Так что у тебя случилось?

– Если не считать, что я самый ненавидимый человек в Пендлфорде? – Гарри усмехнулся.

– Ну, не так уж все плохо.

– Хочешь пари? – Гвен хотела сказать: а еще Кэм ведет себя как упрямый осел. Он задел мои чувства и, похоже, уже не помнит, что значит быть человеком. Но ведь Гарри – его лучший друг, и делать такое заявление с ее стороны было бы неблагоразумно.