Сара Пэйнтер - Язык чар

– Это не то.

– Здесь поле для гольфа. Думаю, ближе нам не подобраться.

– Туда. – Гвен выскочила из машины и, поскользнувшись, едва удержалась на ногах. Потом, восстановив равновесие, открыла калитку. Табличка на ней гласила: Частная собственность. Только для сотрудников.

Она вернулась в машину. Кэм быстро выехал на служебную дорожку, мигнул задними фонарями, свернул за угол, поднялся выше и остановился.

– Господи, ты была права.

Гвен отстегнула ремень, толкнула дверцу и побежала по хрустящему под ногами снегу.

Санитары как раз погружали в скорую помощь носилки. Навстречу Гвен вышли двое в полицейской форме. Она проскользнула между ними.

– Там моя племянница. – Гвен успела заметить красную кроссовку на одной ноге и полосатый носок на другой. – О боже. Кэти!

Кэм уже догнал ее и, схватив за руку, потянул назад.

– Не надо, о ней позаботятся.

– Мне нужно ее увидеть. – Гвен попыталась высвободиться.

– Садись в машину. Мы поедем за скорой до больницы.

Она еще раз рванулась вперед, но дверцы скорой закрылись.

– Девушка в порядке? – Гвен повернулась к полицейским, отгоняя упрямо возникающий перед глазами образ мертвого Стивена Найта. Нет, с Кэти такого не может быть. – Что с ней случилось? Она…

– Без сознания. В больнице скажут больше. – Полицейский кивнул Кэму. – Добрый вечер, мистер Лэнг.

– О боже. – Гвен закрыла лицо руками. – О боже.

– Гарри здесь? – спросил Кэм.

– Вон там. – Второй полицейский кивнул в сторону замка.

Кэм направился в указанном направлении, и Гвен, державшаяся за его локоть, чтобы не упасть, ничего не осталось, как последовать за ним.

Подойдя ближе, Гвен увидела грубую, необработанную заднюю стену бутафории. Той давней лунной ночью, когда ее мозг взрывался от желания, она совершенно не обратила внимания на то, как сильно отличается тыльная сторона от фасада. Все здесь было сделано на скорую руку, что называется тяп-ляп.

Они прошли под аркой и оказались на площадке. Внизу расстилался город. Гарри, склонившись над башенкой, тыкал карандашом в снег, но, увидев Кэма и Гвен, выпрямился.

– Я уже позвонил Руби. Они возвращаются.

Кэм кивнул.

– Что с ней?

Гарри взглянул на Гвен.

– Явных повреждений не видно, следов борьбы тоже. Но есть переохлаждение. К счастью, средней степени, но оно может стать причиной спутанности сознания, провалов в памяти. Мобильный лежал в метре от нее, но она то ли потеряла его, то ли о нем забыла.

– Но почему она позволила себе замерзнуть? Почему не вернулась, не воспользовалась телефоном? – Гвен закрыла глаза и почувствовала, что раскачивается, как травинка под ветром.

Гарри пожал плечами.

– Может быть, гипотермия наступила так быстро, что Кэти не успела ничего сообразить. Или, может быть, была пьяна.

– А это что? – Кэм показал на пластиковый пакет.

Гарри поднял пакет – пустая бутылка из-под алкопопа с ярко-голубой жидкостью на донышке.

– Вот вам и разгадка.

Открыв глаза, Гвен еще успела заметить, как мужчины обменялись выразительными взглядами. Ладно, подумала она, разберемся потом.

– Нужно ехать в больницу. Прямо сейчас.

Поездка в больницу прошла как в тумане. Гвен знобило, голова горела, и она прислонилась лбом к холодному стеклу. Тело работало в овердрайве, мозг же как будто отключился.

– Ты оказалась права, – снова и снова повторял Кэм. – Как это у тебя получилось?

Гвен промолчала и только покачала головой.

– Что, черт возьми, она там забыла? А если бы мы опоздали? – Она представила, как Кэти час за часом лежит на снегу, без сознания, замерзшая, и обхватила себя руками.

На больничной парковке, как ни странно, нашлось свободное место. Что еще удивительнее, Гвен добралась до нужного отделения, не упав в обморок.

– Еще не очнулась, – сообщила сидевшая на входе медсестра. – Можете войти, но только на минутку. – Ее волнистые каштановые волосы были собраны в высокий хвостик. Гвен это показалось оскорбительной шалостью, как, впрочем, едва ли не все вокруг. Люди ходили, разговаривали по телефону, ели шоколадные батончики, дышали – и это в то время, когда Кэти так серьезно больна! Так нельзя. Так неправильно. Вообще все было неправильно.

Руби и Дэвид взглянули на вошедших и тут же снова повернулись к дочери. Гвен думала, что приготовилась увидеть племянницу на больничной койке, но, как оказалось, ошибалась. Кэти выглядела такой юной и лежала неестественно прямо, сложив руки поверх двух или трех одеял.

– Ее отогревают, – прошептала Руби. – У нее сильная гипотермия.

– Врач говорит, ей очень повезло, – тоже шепотом сказал Дэвид. – Еще бы час-другой и…

– Не надо, – перебила мужа Руби. – Не говори так.

– Она в порядке? – Гвен подошла к кровати и коснулась пальцами руки Кэти. Той руки, из которой не выходили трубочки.

– Никто ничего не знает. В сознание она не приходила. И как долго это продлится, тоже неизвестно.

Медсестра вкатила в палату портативный монитор кровяного давления.

– Вам придется выйти. Не больше двух человек одновременно.

– Позвони мне потом, – сказала Гвен.

Руби не ответила, и Гвен запомнила сестру такой, сгорбившейся у кровати Кэти.

В Эндхаузе Кэм первым делом поднялся наверх и пустил воду в ванну. Потом налил стакан вина и вручил Гвен.

– Выпей, а потом иди и согрейся.

– Ладно. – Гвен только теперь заметила, что дрожит. Красное вино плескалось в стакане, который она держала обеими руками.

Кэм погладил ее по спине.

– Все хорошо. Ты нашла ее. Кэти в безопасности.

К глазам вдруг подступили слезы, и Гвен уткнулась лицом в его плечо, вдохнула его запах.

– А если не все так хорошо? Если она не очнется?

– Очнется.

Гвен подумала, что если высказать вслух самый большой ее страх, то, может быть, ей станет легче. Но надежда не оправдалась, и легче не стало. Слезы все текли и текли, пока не стали падать с подбородка. Она вытерла лицо рукавом.

– Ты проголодалась? Я закажу что-нибудь, – предложил Кэм.

– Мне не надо.

– Тебе необходимо поесть.

– Хорошо. – Гвен вспомнила, что не ела весь день. Она отпила еще вина, надеясь, что оно развяжет затянувшийся в животе узел.

– Так и сделаем. – Кэм прошел по кухне. – Какие будут пожелания?

– Поставь в духовку каннеллони. Они будут готовы через сорок минут. – Она вдруг заметила, что Кэм смотрит на нее как-то настороженно. Каннеллони. Их спор. Казалось, это было в каком-то другом времени.

– Насчет того… – начал Кэм.

Гвен покачала головой. Ни о чем ином сейчас не могло быть и речи. Прежде чем он успел что-то сказать, она повернулась и поднялась наверх.

Отмокая в ванне, Гвен постаралась остановить слезы. Но как только начинало казаться, что ситуация уже под контролем, мысли перескакивали на Руби и Кэти – какой ужас переживает, должно быть, сестра и какой юной и бледной выглядела племянница на больничной кровати, – и она снова начинала всхлипывать.

Едва Гвен, надев чистое, спустилась в гостиную, как в дверь позвонили. Кэм тут же спрыгнул с софы.

– Скажу, чтоб проваливали.

Он вышел, но не вернулся ни через минуту, ни через две. Гвен, подождав еще немного, последовала за ним и обнаружила в прихожей Гарри и пожилого мужчину в форме.

– Кэти в порядке, – поспешил сообщить Кэм и обнял ее за плечи. – Состояние без изменений.

– Извини, – сказал Гарри, явно чувствовавший себя не в своей тарелке, – но мне нужно задать тебе несколько вопросов. – Он повернулся к мужчине в форме. – Это констебль Олбион. – Констебль Олбион озирался с таким видом, будто никогда раньше ни в каком доме не бывал. – Это можно сделать и здесь.

– Что за чертовщина? Что, вообще, происходит? Это официальный визит? – сердито спросил Кэм, и Гвен стало не по себе.

– Приготовлю чай, а вы пока располагайтесь. – Она поспешила на кухню – отдышаться и успокоиться. До нее вдруг дошло, что имел в виду Гарри, когда сказал, что «это можно сделать здесь». То есть ее допросят здесь и не станут вызывать в полицию. Значит, дело серьезное. Нет, нет, нет. Только не это.

Гвен включила чайник и достала чашки. Кухня выглядела так же. Буфет выглядел так же. Шкафчики для посуды не поменяли свой бодрый лимонный цвет, и кружки сохранили узор в горошек, но что-то в общей картине было не так. Ах да, в гостиной сидели полицейские, а ее ждал допрос.

Она внесла поднос в комнату, и констебль Олбион поспешил ей на помощь. Все так же сюрреалистически вежливо и спокойно.

– Итак, прежде всего я должен спросить, где вы были прошлой ночью. Обычный вопрос для протокола.

– Я была здесь, дома. – Гвен опустилась в кресло у двери.

– Одни?

– Да.

Гарри вопросительно взглянул на Кэма.

– Тебя с ней не было?

Кэм покачал головой. Лицо его было темнее тучи.

– Гвен, ничего не говори. – Он бросил на друга убийственный взгляд.

Гарри и бровью не повел.

– Гвен согласилась ответить на несколько обычных вопросов, и будет лучше, если она сделает это.

– Здесь, в ее доме?

– Если хотите, мы можем проехать в полицейский участок, – сказал Гарри ровным, бесстрастным голосом, а потом, уже своим нормальным, добавил: – Перестань, старина, не усугубляй ситуацию.

– Что значит «не усугубляй»? – спросила Гвен.

Гарри все еще смотрел на Кэма.

– Если я не буду следовать протоколу, лучше от этого никому не станет.

– Кому не станет лучше? Кэти в самом деле в порядке? – У нее сжалось сердце. – Что вы от меня утаиваете?

– Ничего. – Гарри виновато опустил глаза, и в другой ситуации Гвен пожалела бы его, но сейчас ей было не до сочувствия. Происходило что-то странное, и бессонная, тревожная ночь отобрала слишком много сил. Адреналин, на котором она держалась, пока они искали Кэти, ушел, оставив озноб и слезы. Гвен моргнула. Гарри снова что-то говорил, а значит, надо сосредоточиться.

– Итак, прошлой ночью вы были здесь. Вы видели кого-нибудь? Говорили с кем-нибудь по телефону?

– Нет, не думаю.

– Можете вспомнить, когда в последний раз видели Кэти?

– В больнице.

– А до этого?

– Точно не скажу. Несколько дней назад. – Гвен закрыла глаза. – Да, она приходила ко мне после занятий в понедельник. Мы делали кексы.

Гарри кивнул. Констебль Олбион записал что-то в блокнот.

Гвен ждала.

– Как бы вы охарактеризовали ваши отношения?

– Она моя племянница.

– Вы ладили?

– Думаю, да.

– В каком она была настроении?

– Вообще?

– При вашей последней встрече.

– В понедельник?

Гарри кивнул.

– В хорошем. Немножко возбужденная после школы, но в хорошем.

– Вы не замечали у нее признаков депрессии?

– Нет.

– Раздражения? Злости?

Гвен пожала плечами.

– Ей ведь четырнадцать.

Гарри едва заметно улыбнулся.

– Я пытаюсь установить, в каком психологическом состоянии она была прошлой ночью.

– Почему бы не спросить у нее самой? – Гвен с опозданием вспомнила, что расспросить Кэти он не может, и ощутила тяжесть в груди.

– Уверен, мы во всем разберемся, как только она очнется, но пока мне нужно написать отчет.

– Я не понимаю, почему вы спрашиваете о ее психологическом состоянии. Какое это имеет значение?

– Что вы имеете в виду?

– Кэти пропала. На нее это не похоже. Она – хороший ребенок. Нашли ее без сознания. Ясно, что с ней что-то случилось.

– Понятно. – Гарри помолчал. – Но мы до сих пор не знаем, как она попала к фолли и что там делала.

– Что, если Кэти отвезли туда? Ее ведь могли похитить. – Гвен покачала головой. – Почему вы расспрашиваете меня? Разве ваша работа заключается не в том, чтобы выяснить, что произошло?

– Мы выясним, мисс Харпер, – вмешался констебль Олбион, за что Гарри наградил ее неприязненным взглядом.

– Дело в том, что остается вопрос относительно того, как вы нашли Кэти. Если вы не общались с ней и не имеете отношения к случившемуся с ней, то как вы узнали, где ее искать?

Гвен ощутила знакомую пустоту под ложечкой.

– У вас ведь есть своего рода история. Схожий случай. Дело Стивена Найта. – Вид у Гарри был совсем несчастный.

Комната как будто наклонилась влево.

– Я не имела ничего общего с тем несчастьем. С той трагической случайностью или самоубийством. Уж не знаю, как вы там решили. – Гвен сжала пальцы в кулаки.

– Гвен обладает сверхъестественной способностью находить потерянное, – спокойно сказал Кэм, и Гвен едва не выпала из кресла.

Констебль Олбион вскинул голову, Гарри же уставился на Кэма.

– Я этого не понимаю, – продолжал Кэм. – Я не знаю, то ли это какая-то особенная интуиция, то ли что-то еще, но Гвен умеет находить вещи. Так же она узнала, где искать Кэти.