Майя Бэнкс - Юная жена

Эвелин разочарованно нахмурилась, и Рори пришлось бежать за ней к следующей двери. К этому моменту она уже поняла, в чем дело, но была раздражена тем, что ее водит по коридору девица почти такого же возраста, а потому она взяла Эвелин за руку, чтобы самой направлять движение.

Вместе они пошли по широкому коридору, Рори указывала на каждую комнату, говорила, кто здесь живет, или объясняла, какой цели комната служит. Казалось, что с каждым новым сообщением Эвелин все больше расстраивается.

Вдруг Рори осенило:

— Ты ищешь покои Грэма?

Эвелин улыбнулась и отчаянно закивала головой. На мгновение Рори была поражена переменой, которую произвела улыбка на лице новой родственницы. Она стала прекрасной и вовсе не выглядела дурочкой. Глаза Эвелин смотрели ясно, хотя ее поведение казалось немного странным. А может быть, и очень странным.

Рори недоверчиво прищурилась:

— Зачем?

Улыбка Эвелин тотчас погасла, она схватила Рори за руку и потащила к своей комнате. Там она указала на сундук и сделала движение, как будто тащит его по коридору. Потом вздернула подбородок, ткнула пальцем внутрь комнаты, сложила руки на груди и отрицательно помотала головой.

Рори расхохоталась. Невестке явно не понравилось, как ее устроили в замке, и она желает переехать в покои Грэма. Следует сохранить верность брату и твердо объяснить этой его жене, что если бы Грэм захотел поместить ее в свою комнату, он так бы и поступил. Но Рори подумала, что будет забавно подшутить над Грэмом и помочь Эвелин перетащить вещи. То-то он удивится, когда вернется!

— Ну ладно, — улыбнулась она. — Я помогу тебе.

Эвелин просияла и тотчас схватилась за ручку сундука. Рори взялась за другую, и они вместе выволокли его в коридор. Рори показала в дальний конец коридора.

— Его комната там. Надо поспешить, если мы хотим перетащить все твои пожитки, прежде чем нас кто-нибудь заметит.

Грэм задержался у двери в комнату Эвелин. Его мучили нерешительность и чувство вины — поместив Эвелин в назначенные ей покои, он больше к ней не заходил. Не проверил, хорошо ли она устроилась на новом месте, и даже не послал к ней служанку, чтобы помочь разобрать сундуки. А дело было в том, что он не знал, кому это можно поручить. Все вокруг выказывали неприкрытую враждебность к даме из клана Армстронгов, обосновавшейся в замке Монтгомери.

Настал час, когда Эвелин следовало спуститься вниз к обеду. Грэм чувствовал, что ей будет нелегко так скоро оказаться в самой гуще людей из ее нового клана, но промедление только продлит мучение. Лучше покончить с этим как можно быстрее, а потом постараться, чтобы она поладила с его родственниками. Правда, Грэм понятия не имел, как этого добиться.

Он негромко постучал и стал ждать, не желая бесцеремонно вторгаться на ее территорию, хотя в качестве мужа имел право поступать, как ему будет угодно. Грэм не хотел настраивать Эвелин против себя или пугать ее. Сама мысль об этом была ему отвратительна.

Эвелин не отзывалась. Грэм помрачнел и распахнул дверь. В комнате было абсолютно темно. Он взял свечу из канделябра на стене коридора, вошел в комнату и с изумлением увидел, что она пуста. Не было ни сундуков, ни других вещей Эвелин, ни ее самой. Именно так выглядело это помещение, когда Грэм привел сюда Эвелин несколько часов назад.

На миг Грэм решил, что ошибся и она в другой комнате, но он не настолько рассеян. Повернувшись, он выскочил наружу и быстро пошел по коридору, на ходу распахивая двери по обе его стороны.

Добравшись до своих покоев, Грэм решил было не входить, но передумал и распахнул дверь. Он должен ее найти, а для этого потребуется обыскать в замке каждый дюйм. Нужно убедиться, что она не спустилась вниз.

Да, к такому медовому месяцу он был не готов. Жена, которая не может отдавать себе отчета в своих действиях, пропала!

Грэм сунул голову в дверь, обвел комнату торопливым взглядом и сначала ее не заметил. Однако нельзя было не заметить, что тут оказались все сундуки, сопровождавшие Эвелин в замок Монтгомери. Более того, сундуки были распакованы, а вещи Эвелин занимали все свободные поверхности.

В довершение картины сама Эвелин свернулась клубком на его кровати, ближе к стене, и, похоже, крепко спала. Грэм испустил вздох облегчения, воздел было руки, но тут же бессильно уронил. Присутствие Эвелин ощущалось повсюду — здесь были ее вещи, сундуки, одежда, запах. И сама она лежала в его постели. Там, где предстояло спать ему, Грэму.

Она ничего не ела и заснула голодная. Грэм увез ее из дома, как только клятвы были произнесены, и она не поела, когда они приехали сюда. Эвелин и так стройная. Она должна есть вовремя.

Однако Грэму не хотелось тревожить ее сон. Она ведь даже не пошевелилась, а он вошел довольно шумно. Должно быть, тяжелый день вконец утомил ее.

Грэм тихонько подошел к кровати и наклонился, чтобы лучше рассмотреть лицо Эвелин. Довольно смешно — он крадется по собственной комнате, чтобы не потревожить женщину, которая самовольно вселилась в его личные покои.

Во сне Эвелин была похожа на ангела — черные ресницы, бледные от усталости щеки. Светлые волосы беспорядочно разметались по подушке — его подушке. Грэм нахмурился. Она похитила у него и подушку.

Одета Эвелин была в простую льняную рубашку, которая скромно прикрывала все, что нужно. Грэм видел только лицо и одну руку, вытянутую вдоль тела. Вторую она сунула под щеку.

Если он сейчас ее разбудит, ей придется одеваться, а когда она будет готова, обед в любом случае уже закончится. Лучше он позаботится, чтобы утром, когда Эвелин проснется, у нее была еда.

Грэм помедлил, наблюдая, как вздымается и опадает ее грудь, потом еще раз окинул взглядом вещи, занимавшие теперь всю его комнату. Точнее, их комнату, раз Эвелин тоже заявила на нее права.

Он потер затылок и тихонько вышел в коридор, понятия не имея, что теперь делать. Он не может вести с ней нормальную супружескую жизнь. Невозможна даже консумация — брачная ночь, подтверждающая брак. Супружеских отношений не будет. Тем не менее она крепко спит в его постели, как будто совершенно не сомневается, что ее место именно там.

Грэм спустился в зал, где служанки деловито накрывали столы, и сел на привычное место — слева от Тига, справа от Боуэна. Рори сидела по другую сторону Боуэна. Грэму показалось подозрительным, что она даже не подняла на него глаз, чтобы поприветствовать.

— Может, ты знаешь, как Эвелин умудрилась перетащить свои вещи ко мне в комнату? — негромко спросил Грэм и пристально посмотрел на Рори. — Кстати, откуда она узнала, что эта комната принадлежит именно мне?

Лицо сестры порозовело, она опустила взгляд, вдруг очень заинтересовавшись своей тарелкой.

— О чем это ты? — прогрохотал Боуэн. — Девчонка перебралась к тебе?

У Тига брови поползли вверх.

— Что она задумала?

— Я не мог ее спросить, когда вернулся. Она спала, — сухо ответил Грэм. — Меня больше интересует, как ей это удалось.

Рори выпалила:

— Я ей помогла.

Глаза Грэма сузились.

— Это она придумала? Или ты задумала какую-то шутку?

— Ты сам сказал, что я должна быть любезной с ней, — невинным тоном заявила Рори. — Я пошла к ней, а она как раз выталкивала, точнее — пыталась вытолкнуть, свой сундук из комнаты. Потом потащила меня в коридор, чтобы узнать, где твоя комната.

Грэм поднял руку:

— Подожди-ка. Откуда ты знаешь, чего она хотела? Она просила тебя об этом?

— Конечно, нет. Она не может разговаривать. Ты сам мне сказал — не может произнести ни единого слова. Но она умеет объяснить, что ей надо, и очень выразительно.

Грэм не мог этого отрицать.

— Значит, Эвелин потащила тебя по коридору, а ты решила, что она хочет знать, где комната Грэма? — недоверчиво спросил Тиг.

Рори сердито сверкнула глазами.

— Я и не жду, что ты поймешь. Но можешь поверить: если бы ты сам там был, то понял бы, чего она хочет. Как только я показала ей комнату Грэма, она снова потащила меня к себе и знаками попросила помочь перенести вещи.

Грэм шумно вздохнул.

— Кто знает, что у этой девушки в голове.

— Мне показалось, ей не понравилась комната, которую мы для нее выбрали, — с усмешкой заметила Рори и бросила на Грэма лукавый взгляд. — Думаю, она обиделась, что ты сразу не привел ее к себе.

Боуэн покачал головой:

— Бедная девчонка, совсем… — Он не договорил и постучал пальцем по виску, показывая, как именно оценивает умственные способности Эвелин.

Грэм бросил на него суровый взгляд.

— Мне еще предстоит выяснить, до какой степени она не в себе. Подозреваю, что в действительности все не так, как кажется. Вне зависимости от того, нормальная она или нет, я надеюсь, вы все будете обращаться с ней уважительно и по-доброму. Ее присутствие нам ничем не грозит. Она не в состоянии помогать своим родственникам. Никто из нас не желал этого союза, но теперь уже ничего не изменишь. Надо пытаться извлечь хоть какую-то пользу из этой тяжелой ситуации.

Тиг скептически ухмыльнулся:

— Договор, брак, родственная связь — это все ерунда. Я никогда не смогу смотреть на Армстронга как на союзника. Договор — это просто пустые слова на пергаменте. Слова «я не буду нападать» — совсем не то, что «они надежные союзники».

— Согласен, — сквозь зубы процедил Грэм. — Не думаю, что кто-нибудь считает иначе. От вас троих я требую понимания и терпения. Ничего страшного не произойдет, если вы проявите доброту к этой девушке. Она ни в чем не виновата и не заслуживает того, чтобы в нашем клане с ней обращались как с прокаженной.

— Ты не можешь заставить наших людей думать так, как нужно тебе, — возразил Боуэн.

Грэм начал терять выдержку.

— Не могу, — еле сдерживаясь, процедил он. — Я прошу вас, вы можете подать пример. Конечно, в клане не смогут принять ее сразу, в один день, но вы поможете мне, если не будете обращаться с ней с таким же презрением, как остальные наши родственники. Возможно, со временем она найдет себе место среди нас. Подумайте, что она должна сейчас чувствовать. Ее разлучили с домом, который всегда был для нее надежным убежищем, с людьми, которые любили и защищали ее, а потом бросили во враждебный мир, где ей, вполне вероятно, приходится опасаться за свою жизнь, особенно если учесть, как здесь к ней относятся. — Он перевел взгляд с Боуэна на Тига, потом опять посмотрел на Боуэна. — Только представьте себе, что у нас забрали Рори. Я вам это уже говорил в замке Армстронгов. Разве вы не хотели бы, чтобы к ней хорошо относились, когда нас не будет рядом, чтобы защитить ее?

— Но ведь меня не заберут? — испуганно спросила Рори.

Внезапный страх в ее глазах заставил Грэма стиснуть зубы.

— Черт возьми, Грэм! — гневно зарычал Тиг. — Зачем ты это сказал?

— Конечно, нет, милая, — успокоил Грэм сестру. — Это просто для примера. Твое место здесь, с нами. Так будет всегда.

— Но ведь так могло случиться, — настаивала Рори. — Наверняка в семье Эвелин говорили то же самое, что вы сейчас говорите мне. Тоже ее успокаивали. А вдруг король надумает и меня преподнести кому-нибудь в качестве жертвы?

— Если бы он собирался, то уже сделал бы это, — успокаивающим тоном произнес Боуэн. — Король и так потребовал от нас слишком многого.

Грэм был в этом совсем не уверен и думал, что Тиг и Боуэн не уверены тоже, но ничего другого в присутствии Рори сказать не могли.

— Сейчас я намерен обсудить ваше отношение к Эвелин. — Грэм вернул разговор к прежней теме. — Обещайте, что поможете ей привыкнуть к здешней жизни и в отличие от остальных будете смотреть на нее дружелюбно.

— Ладно, — проворчал Тиг.

— А мне она нравится, — вставила Рори.

Все три брата удивленно обернулись к сестре. До сих пор она никак не выразила своего мнения об Эвелин, а просто рассказала, что произошло раньше.

В ответ на недоуменные взгляды Рори пожала плечами и сказала:

— В ней что-то есть. Она такая… решительная. Когда я к ней шла, то думала, что она испуганно забилась в самый дальний угол комнаты или рыдает в подушку. Вместо этого она тащила сундук и сразу потребовала, чтобы я показала, где комната Грэма. Мне все это показалось очень забавным. — Рори посмотрела на старшего брата. — Не знаю, полоумная она, или убогая, или что еще там о ней говорят, но знаю, что она смелая. А говорит Эвелин или нет — не важно, это никак не связано с тем, что она вполне способна общаться, ведь она очень ясно дала мне понять, чего хочет. Более того, была очень требовательна.

— Если она не тронутая, то какая? — пробормотал себе под нос Грэм.

Утром Грэм проснулся и обнаружил, что к его боку прижалось женское тело. Рука Эвелин лежала у него на груди, а сама она уютно устроилась у него под мышкой.

Несколько мгновений он боялся даже вздохнуть. Черт побери, как глупо! Накануне вечером он вообще сомневался, стоит ли ночевать в своей комнате, потом все-таки скользнул в постель и улегся на самом краешке, так что между ним и Эвелин оставалось пустое пространство, тем более что она приткнулась к самой стене.