И что теперь? Она перекатилась через всю кровать и прижалась к нему. Может, замерзла и пыталась согреться его теплом?

Грэм заскрипел зубами — обычное утреннее возбуждение на сей раз было особенно сильным. Его охватило чувство вины, хотя чему удивляться? Как еще должен реагировать нормальный мужчина, когда в постели к нему прижимается женское тело? Нельзя думать о ней таким образом. Это грех.

Сейчас надо было решить, как выбраться из объятий Эвелин, не разбудив ее и не вызвав еще большей неловкости. Меньше всего Грэм хотел, чтобы она внезапно проснулась и пришла в ужас.

Поразмыслив еще немного, он чуть-чуть приподнял руку Эвелин и начал дюйм за дюймом передвигаться к краю кровати. Эвелин шевельнулась. Грэм замер, не смея дышать, но она просто перевернулась на другой бок. Он быстро поднялся, вздохнув с облегчением, и оделся, чтобы, проснувшись, Эвелин не застала его в спальне.

Грэм уже собирался уйти, когда его взгляд упал на пустой камин. Ночью Эвелин прижалась к нему, потому что, вероятно, замерзла. Сейчас комната совсем выстудилась, и утром у нее зубы будут стучать от холода.

Он стал осторожно пробираться по комнате, отодвинул в сторону сундук, стараясь не сбросить ничего из ее вещей, разложенных на стульях и на одной из длинных лавок. Быстро сложил домиком дрова в камине и разжег их от наполовину сгоревшей свечи.

Вскоре яркое пламя уже лизало поленья, и в комнату потянулось тепло. По крайней мере Эвелин сможет одеться у камина и не посинеет от холода.

Довольный, что исполнил свой долг, Грэм отправился на поиски Рори. Сначала заглянул к ней в комнату, хотя знал, что сестра скорее всего уже внизу — завтракает или сидит в его кабинете, пытаясь самостоятельно научиться читать.

Грэм покачал головой. Его удивляло такое стремление, но, похоже, для Рори это важно, хотя и непонятно почему. Он не видел ничего дурного в том, что отец Драммонд станет ее учить. Пусть, если это сделает ее по-настоящему счастливой. К тому же Грэм был совсем не против использовать это средство для того, чтобы заставить Рори терпимо относиться к Эвелин.

Оказалось, что она уже за столом и, как обычно, пререкается с Тигом.

Грэм занял свое место и нахмурился, когда его родственники не прекратили свою пикировку хотя бы для того, чтобы поздороваться с лэрдом. Он откашлялся, а потом грохнул кулаком по столу. Тиг и Рори немедленно оставили перебранку и повернулись к Грэму.

— Где Боуэн? — бесстрастным тоном спросил он.

Рори пожала плечами:

— Он уже позавтракал. Сказал, что поедет со своими людьми.

Грэм молчал, пока ему подавали тарелку, а когда служанка удалилась, посмотрел на Рори.

— Я хочу, чтобы ты сходила за Эвелин. Проследи, чтобы она обязательно поела. Вчера она не ела весь день и сейчас, должно быть, очень голодна. Кроме того, я хочу, чтобы ты составила ей компанию и, может быть, помогла разложить по местам вещи.

Рори наморщила нос.

— Значит, ты позволишь ей остаться в твоих покоях?

Грэм нахмурился.

— Это не твое дело. Однако не вижу причин выпроваживать ее, по крайней мере до тех пор, пока она не обживется у нас. Кто знает, какие причины заставили ее сбежать из собственной комнаты. Пока я хочу, чтобы ей было спокойно. Если пребывание в моей комнате этому поможет, я согласен потерпеть несколько дней.

Рори послала Тигу лукавую улыбку.

— Я выиграла.

Тиг помрачнел и рассерженно посмотрел на Грэма.

— Что значит «выиграла»? — требовательно спросил Грэм.

— Тиг поспорил, что утром ты выкинешь Эвелин из своих покоев. А я знала, что нет, — с хитринкой объяснила Рори.

Грэм окинул обоих сердитым взглядом.

— Я рад, что дал вам повод развлечься.

— Что посеешь, то и пожнешь, — буркнул Тиг.

— Не твое дело, — ледяным тоном отрезал Грэм.

Тиг раздраженно поднялся из-за стола.

— Я буду на площадке. У нас тренировка — спарринг. Захочешь присоединиться — пожалуйста.

Грэм решил, что первую же схватку проведет с Тигом. Надо преподать ему урок почтения к старшим.

Эвелин проснулась и в первый момент не могла сообразить, где находится. Она не у себя в комнате и не в своей постели. И запахи незнакомые. Прошло несколько мгновений, прежде чем Эвелин стряхнула с себя остатки сна и вспомнила, что она теперь замужем и лежит в постели мужа в его комнате, куда она вселилась без позволения.

Но ведь муж не стал будить ее, чтобы выдворить отсюда, значит, возможно, он совсем не рассердился.

Правда состояла в том, что в комнате, куда он ее поселил, Эвелин чувствовала себя ужасно одинокой и заброшенной. Конечно, Грэм — враг ее клана, но к ней проявил доброту и оказался единственным из Монтгомери, кто вел себя с ней хотя бы чуть-чуть любезно.

Тут она нахмурилась. Это не совсем верно. Рори помогла ей, правда, Эвелин не знала, чем именно руководствовалась сестра Грэма. Когда она согласилась помочь Эвелин, ее глаза странно блестели.

Эвелин отбросила одеяло и тотчас задрожала от холодного сквозняка, но, повернувшись, ощутила теплую волну от камина и увидела, что там полыхает огонь.

Судя по невысоким языкам пламени, огонь развели совсем недавно. Наверное, Грэм приказал кому-нибудь затопить камин, чтобы она не мерзла, когда встанет.

Человек, который может быть таким внимательным к дочери врага, не должен быть негодяем, ведь так?

Все, что она до сей поры видела, подсказывало, что ей нечего опасаться Грэма Монтгомери. Этот союз был ему не по душе, но кто станет винить его за это? Пока он не был с ней ни груб, ни жесток.

Никогда раньше ей не приходило в голову, что человек из враждебного клана может быть благороден и справедлив, но, похоже, Грэму суждено изменить это мнение.

Эвелин подошла к камину и протянула застывшие руки к огню, а когда они согрелись, занялась выбором платья на сегодняшний день.

Дома она ни на минуту не задумалась бы о том, стоит ли распустить волосы или заплести косу, надеть ли обычное повседневное платье или более нарядное. Чего ждет Грэм от своей жены?

Осознав, что она даже не представляет, каковы ожидания мужа, Эвелин расстроилась. Похоже, их вовсе не существует. Он собирался отодвинуть ее в сторону и вести обычную жизнь. Может, именно поэтому и распорядился предоставить ей отдельную комнату.

Эвелин решила выбрать что-нибудь повседневное. Меньше всего хотелось, чтобы Монтгомери сочли ее надменной и самоуверенной. Вчера она обратила внимание на одежду женщин в замке. В большинстве своем это были скромные рабочие платья.

Одевшись, Эвелин начала причесываться. Дело оказалось нелегким, потому что во время долгого путешествия в замок Монтгомери ветер растрепал ей волосы, а вчера перед сном она их не расчесала.

Она распутала пряди, потом перекинула их на грудь и стала заплетать косу, для чего присела на скамеечку у камина, но через минуту почувствовала, что в комнате кто-то есть — у нее словно бы закололо кожу. Эвелин быстро обернулась, увидела в дверях Рори и улыбнулась. Может быть, золовка что-нибудь уже сказала?

Эвелин жестом пригласила ее войти. В этот момент она была счастлива увидеть человеческое лицо. Пребывание в комнате Грэма подавляло ее, но Эвелин не решалась в одиночестве спуститься вниз. Память еще хранила злобные лица родни мужа.

— Доброе утро, — сказала Рори и выжидательно посмотрела на Эвелин.

Невестка улыбнулась в ответ, желая поощрить Рори на разговор, любой разговор.

— Значит, ты собираешься весь день просидеть наверху? — спросила Рори.

Эвелин помрачнела, не понимая, что кроется за этим вопросом.

— Грэм считает, что ты голодна. Ты ведь вчера почти ничего не ела.

Эвелин слабо кивнула.

Глаза Рори блеснули. Она уселась в кресло напротив скамеечки Эвелин.

— Наши женщины заключают пари: посмеешь ли ты высунуть нос из комнаты и показаться на людях?

Эвелин удивленно заморгала, потом нахмурилась и уставилась в глаза Рори. Зачем Рори это говорит? Хочет ее рассердить? Или расстроить? Напомнить о ее сомнительном положении в клане?

— Уверена, они не ожидают, что ты решишься смело спуститься вниз и потребовать завтрак, — продолжала Рори, которую, казалось, ничуть не заботила реакция Эвелин. — Будет забавно увидеть, как вытянутся их лица, если ты все-таки явишься.

Губы Эвелин с сомнением изогнулись, и вдруг она улыбнулась. Конечно, Рори — озорница. Наверное, именно поэтому вчера и помогла ей перенести вещи в комнату Грэма. И Эвелин кивнула новой родственнице в знак согласия.

Рори ухмыльнулась.

— Тогда пошли. Нет смысла прятаться здесь, когда внизу можно позабавиться.

Эвелин торопливо завязала кончик косы кожаной ленточкой и вслед за Рори выбежала из комнаты.

Когда они вошли в главный зал, там кипела работа: служанки убирали со стола остатки завтрака, подметали пол, отодвигали шторы с окон, чтобы пустить внутрь утренний свет и тепло.

Заметив Эвелин, они разом застыли на месте. Рори шагала впереди, Эвелин шла следом. Рори что-то сказала. Женщинам это явно не понравилось. Одна из них обожгла Эвелин презрительным взглядом и заявила:

— Если она хочет есть, то должна являться, когда завтракают остальные.

Эвелин ответила твердым взглядом, не желая уступать этой неприятной особе.

Рори жестом отослала служанку прочь и повернулась к Эвелин:

— Садись и поешь.

Эвелин оглядела столы, заметила возвышение с большим столом — совсем как дома, — прищурилась и решительно шагнула вперед. Она жена тана, здешнего вождя, и будет сидеть за главным столом.

Выбирая место, она села так, чтобы видеть весь зал и улавливать все, что будут говорить. Рори уселась напротив и усмехнулась во весь рот.

— Мне нравится твое настроение. Шаг дерзкий, но мысль хорошая. Надо им сразу показать, что они не смеют тебя обижать. Женщины нашего клана бывают довольно упрямы, но у них верные сердца. Порой они могут высказываться очень резко. У нас часто говорят, что Грэм — лэрд, но замком управляют женщины.

Эвелин удивленно приподняла брови. Наверняка Рори шутит!

— Разумеется, Грэм никогда не допустит ничего подобного, — все еще ухмыляясь, добавила Рори. — Но тем не менее они страшная сила. Кому-то я нравлюсь, кому-то — нет.

Эвелин долго вглядывалась в лицо Рори. Пожалуй, эту девушку тоже недооценивают. У Рори хрупкая, почти мальчишеская внешность и дерзкий характер. Эвелин чувствовала, что сестра Грэма умна и сообразительна.

Тут Эвелин перевела взгляд за плечо Рори и заметила двух переговаривающихся женщин. Одна из них — с веником в руках — делала вид, что подметает, другая убирала со стола.

Эвелин было трудно следить за разговором, но она поняла достаточно — говорили о ней, перебрасывались обычными словами: «полоумная», «чокнутая», «тронутая», — но она вздрогнула, когда добавились слова «глупая», «нахальная», «отродье Армстронгов».

В гневе она стиснула зубы и сначала хотела броситься на обидчиц, но это было глупо, если учесть, что последние три года она позволяла людям думать о ней все, что угодно, и ничего не сделала, чтобы изменить их мнение. Сама поощряла эти заблуждения.

Но сейчас, среди новых людей, обида ощущалась больнее. Они осуждали ее лишь потому, что она из Армстронгов. Ее клан в десять раз лучше, и женщины совсем не такие ленивые, как здесь.

Служанка, которая ранее ворчала, что Эвелин опоздала на завтрак, двинулась к столу, грубо поставила перед ней тарелку с сыром и хлебом, обожгла ее злобным взглядом, повернулась и пошла прочь. Никакого питья она не принесла, но Эвелин не рискнула затевать ссору по этому поводу и решила обойтись сухомяткой.

Она отщипнула кусочек хлеба. Кто-то потрудился его разогреть, а может быть, он хранился рядом с печью. В любом случае хлеб был мягкий и очень вкусный.

— Хочешь, пойдем осмотрим замок, когда ты поешь? — спросила Рори.

Задумавшись, Эвелин поджала губы. Ее испугал напор новой родственницы. Весь запас храбрости ушел на то, чтобы спуститься в главный зал.

— Боишься, да? — с уже знакомым блеском в глазах спросила Рори.

Эвелин состроила строгую гримасу и сжала губы — пусть неугомонная девица знает, что она думает о ее подначивании. Но все же маневр Рори достиг цели — теперь леди Эвелин не могла отказаться от предложения. Она не позволит, чтобы кучка Монтгомери загнала ее в нору и заставила прятаться.

Она дочь тана, а теперь и жена тана. Это что-нибудь да значит, разве не так? Конечно, она не могучий воин, но, наблюдая за матерью, Эвелин усвоила одно — могучего воина может победить решительная женщина.

Рори одарила ее довольной улыбкой и стала ждать, пока Эвелин насытится. Закончив, та с вызовом посмотрела на золовку, встала из-за стола и, забирая инициативу в свои руки, прошла мимо Рори и обогнула стол. Теперь она шла впереди, а не тащилась за своей младшей родственницей.

Задрав подбородок, Эвелин решительно вышагивала по самой середине зала и, проходя мимо служанок, смело встречала их взгляды. В конце зала ей преградила путь черноволосая женщина. Эвелин пришлось остановиться, чтобы не налететь на нее.