Ляна Зелинская - Южная роза

…Он может лишиться Волхарда?

Это звучало, конечно, странно. Ведь в его поведении на это ничто не указывало, да и вообще никаких признаков того, что вскоре у Волхарда может появиться новый хозяин, не было.

…А если это так? И что, интересно, он тогда будет делать? Уедет в Алерту? Бросит это всё?

Залитая солнцем долина на фоне белоснежных гор, тёмный бархат елей, обрамляющих усадьбу, и прозрачное зеркало озера — расстаться с этим местом для него будет не так-то просто.

…«Я горец, синьорина Миранди, до мозга костей, до самой последней капли крови во мне…»

В этот момент Габриэль почему-то стало жаль Форстера. Может потому, что она вспомнила, как они уезжали из Кастиеры, как продавали любимые вещи, как она прощалась со своим садом, с беседкой, в которой они сидели всей семьёй, со всей их счастливой жизнью…

Здесь его дом, могилы его родных, эти горы, которые он так любит…

Служить королю и воевать за корону, а потом лишиться звания, а может, и вообще всего? Что же это была за дуэль, из-за которой его разжаловали?

Она хотела спросить об этом у Корнелли — уж он-то наверняка знал, но это бы выглядело очень неподобающе: с чего бы ей вдруг интересоваться подробностями какой-то грязной истории, произошедшей из-за женщины? И она не спросила.

…«Он отрёкся от нашей веры».

…Интересно, почему? Из-за того, что его отца повесили? Это было бы логично.

Она думала о нападении на заставу, и о чьеру, и не могла поверить в то, что всё это правда. В то, что южане сжигали леса, чтобы истребить горных братьев, что искали и убивали колдунов в кланах горцев, и в то, что кто-то может вести за собой волков, чтобы убивать других.

…Как это ужасно…

И неожиданно это красивое место — дом, окружённый зелёным шёлком трав, и озеро на фоне далёких гор — всё это стало видеться ей теперь совсем в другом, более мрачном свете.

…Легенды легендами, но что именно из этого правда?

Да и Корнелли выглядел уж слишком серьёзным, рассказывая ей о нападении на заставу. И если он верит в то, что этих волков кто-то вёл, может быть, так и было?

А в книге о легендах всё было написано слишком примитивно, сказочно и просто. И ей хотелось расспросить кого-нибудь подробнее. Но кого?

Сам Форстер, как обычно отшутится, и скажет что-то неподобающее, да и веры ему ни на полсольдо. Может, Натана?

Габриэль посмотрела на предгорья, где бродили бесчисленные овечьи стада, и представила на мгновенье, что когда-то здесь всё было покрыто лесом.

…«Мы несем этим дикарям цивилизацию».

…А нужна ли им такая цивилизация? С выжженными лесами и рядами могил?

…Огнём и мечом…

…И если уж на то пошло, то мессир Форстер своими овцами и торговым союзом принёс сюда куда больше цивилизации, чем вся армия южан.

Она не знала почему, но этот разговор оставил в её душе неприятный осадок, хотя и закончился на приятной ноте — капитан Корнелли вручил ей конверт с приглашением на праздник.

…«…собирался жениться на одной из бари, чтобы уйти из-под действия закона».

Эти слова Корнелли стали для неё откровением.

…Так вот значит, зачем он приехал на свадьбу Таливерда…

А она думала, что он искал выгодный брак по финансовым причинам — хотел расширить своё влияние и войти в Торговую палату — торговать овцами по всей Баркирре. Что-то такое ей тогда о нём говорил отец. И она всё никак не могла понять: почему той осенью он сделал предложение именно ей? Ведь она бедна и у синьора Миранди не было никаких нужных связей, разве что в научном сообществе, но какая польза торговцу от профессора? И для того чтобы попасть в Торговую палату нужно было выбирать другое средство — их семья не самый короткий путь к этой цели.

А выходит, что ему нужна была жена-бари для того, чтобы вывести Волхард из-под действия закона об экспроприации? Но тогда почему он был так настойчив именно с ней? Почему из всех девушек на свадьбе он выбрал её — ту, которая его ненавидела? А если хотел жениться именно на ней, тогда почему делал всё, чтобы она возненавидела его ещё сильнее?

Эта мысль озадачила её настолько, что она даже остановилась на мосту через озеро, и долго стояла, глядя в прозрачную воду.

Его настойчивость и тогда была ей непонятна, но теперь…

Лучиана, Паола, Селеста, Джованна… Да любая из них душу продала бы дьяволу, лишь бы увидеть то кольцо, что Форстер предлагал ей в розовом саду. И все они — бари. А Паола так вообще двоюродная племянница самого герцога Таливерда. Джованна — дочь Домазо, а он председатель Палаты. И Форстер ведь так красиво ухаживал за ними, и любая из них бы согласилась. Так почему он пришёл к ней?

Из этих размышлений Габриэль вырвало неприятное ощущение того, что кто-то смотрит ей в спину, словно струя холодного воздуха скользнула меж лопаток, заставив вздрогнуть, и она резко обернулась, глядя на густые заросли на другом берегу. Ветви плакучих ив ласкали водную гладь и в тёмном зеркале озера неспешно плыли отражения облаков. Несколько уток с выводками утят скользили по воде, но больше никого не было.

Габриэль поёжилась и чтобы скорее стряхнуть липкую паутину страха, развернулась и поспешила к воротам усадьбы.

…Ей меньше надо думать о легендах горцев!

Она отдала журнал Натану и поднялась к себе. Дверь в её комнату, как ни странно, оказалась открыта.

Кармэла стояла посреди комнаты, зажав рот рукой, а перед глазами Габриэль предстала жуткая картина: её постель изорвана в клочья, дверь внутри исцарапана, по всему полу виднеются следы золы из камина и задвижка на окне сломана. В стекле зияла приличная дыра и на раме остались клочья шерсти.

А Бруно исчез.

— Вот же паршивец! Уж я скажу хозяину! Чего-то наш пёс взбесился, — раздался за спиной голос дворецкого.

— Натан, пожалуйста, не говорите мессиру Форстеру о том, что сделал Бруно! А то он его накажет, а это я виновата — я его закрыла и ушла, а он, очевидно, волновался, — Габриэль посмотрела на него умоляюще.

— Так-то оно так, синьорина Миранди, да уж больно на Бруно это не похоже, — задумчиво произнёс Натан, — но раз вы просите — в этот раз не скажу, да только если такое ещё раз повторится…

— Не повторится, — улыбнулась ему Габриэль.

Стекло в окно вставили до приезда хозяина. Форстер вернулся уже на закате и Габриэль с ним не встретилась. И это было к лучшему, потому что ей было о чём подумать в одиночестве — она снова перечитала книгу с легендами, на этот раз ту главу, в которой говорилось о чьеру.

И если отбросить всю сказочную мишуру, которая украшала легенду о появлении первых чьеру в Трамантии, то главное, что Габриэль поняла из книги — эти люди умеют вселяться в разум животного и подчинять его себе. Могут видеть всё его глазами, ощущать всё его телом, заставить зверя делать то, что нужно человеку. Но подчинить можно не любое животное — это зависит от дара. И чем сильнее дар, тем большее количество зверей и птиц будут подвластны чьеру. А Царица гор может повелевать всеми, и это именно она наделила каждый клан крупицей своего дара, чтобы люди жили в согласии с животными.

Габриэль вспомнила, как отец рассказывал ей о диких племенах, и о колдунах, которые ходили в шкурах зверей, чтобы перенять их могущество. А ещё — как они однажды с отцом отправились в Алерте на представление — сеанс гипноза, и там человек в клетчатых штанах и странном колпаке заставлял добровольцев делать совершенно глупые вещи. И если предположить, что это вот такой же гипноз, то получается, капитан Корнелли может быть прав: чьеру, действительно, существуют, и тогда они, и правда, могли напасть на заставу под Инверноном.

Сегодня она спросила Натана о том, встречал ли он хоть одного чьеру на самом деле, но дворецкий долго и путано рассказывал ей ту же легенду, что и в книге, и в итоге Габриэль поняла — он просто не хочет об этом говорить.

Она отложила книгу, снова забралась на подоконник и принялась смотреть на звёзды. Здесь в Трамантии они были необыкновенные — большие и яркие, каких никогда не бывает в Алерте из-за морской влаги, и ей очень нравилось рассматривать ночное небо.

…А что если спросить о чьеру у Форстера? Он же сам ей дал эту книгу, вопрос будет вполне уместным… И о том, что было под Инверноном… И про закон об экспроприации. Хотя нет, это, пожалуй, будет неуместно: раз никто об этом не говорит, и он не женился на одной из бари, значит, он как-то иначе решил этот вопрос. И её интерес будет превратно истолкован. Но всё-таки… может быть, удастся выведать у него это как-то невзначай…

Она была озадачена всем, что узнала. И даже хотела вечером поговорить с отцом о легендах, но тот был настолько погружен в работу, что ровным счётом ничего не видел и не слышал. Мессир Форстер отвёл ему отдельную пустую комнату в ремонтируемом крыле, и там синьор Миранди второй день подряд ползал на коленях среди множества костей, описывая и нумеруя их, и пакуя в деревянные ящики с соломой. Он был всклокочен, бормотал что-то себе под нос, и за каждым ухом у него было заложено по угольному карандашу, он смотрел на Габриэль, словно она была из стекла, а сам шептал, ставя крестики на листе: «Малоберцовая кость… Кости заплюсны…»

Наконец она решила поговорить об этом с самим мессиром Форстером. По крайней мере, о правдивости легенд она может у него узнать, к тому же он и сам охотно говорит о магии горцев, стоит только поставить под сомнение её существование.

А ещё она весь вечер вспоминала обстоятельства их знакомства прошлой осенью, и всё пыталась понять — почему Форстер был так настойчив со своим предложением. До сегодняшнего дня она воспринимала всё это как дурацкую шутку, как его уязвлённую гордость — он всего лишь хотел выиграть пари у синьора Грассо…

Она и предположить не могла, что ему и в самом деле был так необходим брак с одной из бари. Хотя теперь ей стало понятно, почему он ухаживала так трепетно именно за Паолой, Джованной и Селестой. И каждая из них была бы согласна, если бы он сделал предложение…

А он полез изучать финансы семьи Миранди, он читал ей проповеди у пруда, предлагая подороже продать свою молодость, он стрелялся на дуэли с Корнелли в то утро, а затем сразу же приехал к ней с кольцом, и то, как он настаивал, давая ей время на то, чтобы подумать, и то, как злился — всё это говорило о том, что его предложение не было дурацкой шуткой. Несмотря на её шараду, на её колкости, на то, что она узнала о его споре и его словах о «шляпках», несмотря на все её отказы…

…«Подумайте над тем, что этот брак будет выгоден нам обоим».

Теперь она поняла истинный смысл его слов.

Она лежала в кровати, ворочаясь с боку на бок и вспоминая подробности их разговора в розовом саду, и совсем запуталась.

…Если ему нужна была бари, то почему именно она? Почему не Селеста? Почему не Паола, которая заведомо была согласна?

…«Я знаю о вас всё: что вы любите вальсы, пирожные и розы, вы сентиментальны, принципиальны и очаровательны. Вы мне нравитесь. И забудьте всё, что я говорил вам до этого: я был не прав, к дьяволу принципы, я смогу быть вам хорошим мужем, Элья!»

И всё просто потому, что она ему понравилась? Нет, нет! Это не может быть правдой…

Всё что она успела за это время узнать о хозяине Волхарда, так это то, что мессир Форстер совсем не похож на легкомысленного человека. Он умён, хитёр, бесстрашен. Он человек страстный и он опасен.

И если это не месть за то унижение, которое он испытал на свадьбе, тогда что? Зачем тогда она здесь?

…«Я не стар, не уродлив. Я приятный собеседник и хороший любовник».

И от этого воспоминания ей даже стало неловко, потому что так некстати вспомнилось, как они стояли в пещере, и она рассматривала шрамы на его груди.

…«Да и кто сказал, что вы не сможете меня полюбить?»

…Пречистая Дева! Огради меня от дурных мыслей, укажи правильный путь…

Она стала беззвучно молиться, чтобы скорей прогнать неприличные воспоминания, и не находила себе места, сон не шёл, и она всё ждала, надеясь услышать возню Бруно за дверью. Но было тихо.

Бруно так и не вернулся.

И она, наконец, заснула, скомкав одеяло и разбросав подушки.

А ночью ей снова приснился мессир Форстер.

Никогда ещё Габриэль не ощущала такого странного клубка противоречивых чувств, как утром следующего дня.