– Правда? Тогда, начнем с этого, – смеюсь я. – И как следует его «обновим».

– Лучшего способа провести вечер и не придумаешь. Или ночь. Или день.

Я улыбаюсь, снова окидывая взглядом внушительный особняк.

– Этот дом просто огромен. Сначала мы «обновим» все спальни, а потом можно переходить и к другим местам. Думаю, у нас уйдет на это… год?

– Ну, не такой уж он и большой, – улыбается Дэмиен. – Всего-то восемьсот квадратных метров.

– Так, клетушка, – невозмутимо отвечаю я.

– Тысяча с небольшим, если считать гостевой домик, – продолжает он, указывая на здание, соединенное с основным крытой галереей. – Там живут сторож и его жена. Я сказал, что в эти выходные мы хотим расслабиться в неформальной обстановке и сами о себе позаботимся.

– Звучит заманчиво. Я уже готова расслабляться.

– Здесь есть бассейн, джакузи, барбекю и выход к нескольким туристическим тропкам.

– Отлично, – улыбаюсь я.

Дэмиен глушит мотор джипа и поворачивается ко мне.

– Но мы не только за этим сюда приехали, – продолжает он уже серьезно. – Я думал над твоими словами – насчет реальности, выбивающей почву у нас из-под ног. И решил, что нам обоим будет лучше вернуться в реальный мир постепенно.

– Можем возвращаться так медленно, как ты захочешь, – заверяю я. – Поверь, жаловаться я не стану. – Потом внезапно вспоминаю о своих планах и недовольно морщусь. – Вот только к десяти утра в пятницу мне надо быть в Лос-Анджелесе: Лиза должна показать мне помещение под субаренду.

– Справедливо. В пятницу возвращаемся в реальную жизнь. Это будет печальный день.

– Сомневаюсь, – улыбаюсь я. – Твой телефон начнет разрываться, а ты – планировать какую-нибудь сделку раньше, чем мы переступим этот порог, и ты это знаешь.

– Нет, – отвечает Дэмиен со знакомым блеском в глазах. – Я уже решил, чем именно мы займемся, как только войдем в эту дверь.

– Правда? Спорим, я знаю чем.

Мы выходим из машины и по широкому деревянному мосту идем к массивной входной двери. Я немного отступаю, пока Дэмиен открывает ее, но, едва переступив порог, слышу громкий и такой знакомый вопль. Джеми! За ней над всем холлом растянут широкий белый плакат и привязано несколько десятков воздушных шариков, бьющихся о потолок. Я ловлю взгляд Дэмиена и понимаю, что он удивлен не меньше меня.

– Ты не знал? – спрашиваю я, когда Джеми, наконец, отпускает меня из своих объятий.

– Насчет Джеми – знал, конечно, – отвечает Дэмиен, когда Джеми переключается на него. – Я не мог придумать лучшего способа мягко ввести тебя в реальную жизнь, чем позвать Джеми. Она как раз реальнее некуда.

В ответ я только смеюсь – особенно когда Джеми показывает ему язык.

– Но о декорациях я и не догадывался.

– Да ладно! – отвечает Джеми. – Мы ведь празднуем! Плакаты, шарики, еда, напитки. – Тут она поворачивается ко мне, глаза ее сияют так, будто она оказалась в раю. – Ты не поверишь, чего здесь только нет!

Я киваю на Дэмиена и ехидно улыбаюсь.

– Это все он: роскошь как искусство.

– А ты как думала! – Дэмиен легонько шлепает меня пониже спины, после чего обнимает за талию и крепко целует в губы прямо на глазах у моей лучшей подруги.

– К черту реальность, – шепчет он мне. – Я хочу быть в нашем хрустальном мире как можно дольше.

Да, думаю я, прижимаясь к его груди. Я тоже.

* * *

– И куда мы едем? – спрашивает Дэмиен с пассажирского сиденья.

– Сюрприз, – отвечаю я. – А теперь помолчи, пока я нас обоих не угробила.

Я не привыкла водить такие большие машины, особенно по узкой извилистой дороге, но сюрприз, который мы с Джеми приготовили, утратит половину своей прелести, если я скажу Дэмиену, куда мы направляемся.

Он подозрительно смотрит на меня.

– А это хороший сюрприз, в который входит твое раздевание догола?

– О. Боже. Мой, – закатывает глаза Джеми, сидящая на заднем сиденье. – Я сейчас расплавлюсь.

Я еле сдерживаю улыбку и поворачиваюсь к Дэмиену.

– А что, если сюрприз не заканчивается моим раздеванием догола, то это плохой сюрприз?

– Еще какой плохой, – отвечает он, и в зеркало заднего вида я вижу, как Джеми прикрывает уши руками.

Я смеюсь.

– Тогда, боюсь, наш сюрприз будет просто ужасным.

Дэмиен откидывается на сиденье и внимательно меня изучает. Затем сцепляет пальцы за головой. Вид у него расслабленный и чертовски сексуальный.

– Итак, – медленно говорит он. – Я тебя слушаю.

– Скажи ты, – прошу я Джеми. – Это ведь была твоя идея.

– Мы нашли бар в Крестлайне, где проводятся караоке-вечеринки, – отвечает подруга.

– Правда? – спрашивает Дэмиен без всякого выражения.

Вообще-то нашла его Джеми, но я с радостью поддержала эту идею. После плохих новостей в самолете я решила придерживаться принципа «чем больше веселья – тем лучше». Но теперь я не уверена. Потому что несмотря на все, что я знаю о Дэмиене Старке, выражение его лица остается для меня загадкой.

– Будешь петь мне серенаду? – спрашивает он.

– Не-а.

– Значит, собираешься петь ее Джеми?

– Опять не угадал.

– Понятно.

Моя улыбка немного сникает. Когда-то мы с Оли и Джеми вовсю оттягивались в караоке-барах – это было наше лекарство от плохой недели. Но Дэмиен – это не Джеми, не Оли и не я, и, глядя на его каменное выражение лица, я начинаю опасаться, что переоценила градус предстоящего веселья.

Взглядом я встречаюсь с Джеми в зеркале дальнего вида и вижу, как она едва заметно пожимает плечами. Я уже собираюсь заявить, что пошутила и что на самом деле мы едем в пятизвездочный ресторан, где будем обсуждать котировки акций, как вдруг губы Дэмиена изгибаются в улыбке, а глаза медленно загораются весельем.

– А я-то думал, ты меня любишь, – протягивает он.

– Так и есть.

– И что, по-твоему, заставлять меня петь третьесортные песни семидесятых годов на публике – хороший способ это продемонстрировать?

Я останавливаюсь на светофоре и, воспользовавшись моментом, смотрю на него.

– Вы насмехаетесь надо мной, мистер Старк?

– Ничуть, – отвечает он, но в глазах его пляшут веселые искорки.

– Хм-м-м, вообще-то я хотела заказать «Крысиную стаю»,[8] но раз уж ты так настаиваешь, так и быть, пусть будут семидесятые. Я готова на компромиссы.

Выражение его лица не предвещает ничего хорошего.

– Рад слышать, мисс Фэрчайлд.

– Приехали, – восклицает Джеми, указывая на ярко подсвеченное здание в конце дороги.

В баре тесно, накурено и так душно, что кажется, будто воздух стал липким. Хотя, по правде говоря, в этом есть свое очарование. И, похоже, Дэмиен согласен со мной – когда мы проходим через двойные двери в темное помещение, я вижу на его лице одобрительное выражение.

– Атмосферное местечко, – отмечает он, оглядывая зал и легонько обнимая меня.

– Как насчет вон того столика? – спрашивает Джеми, и мы с Дэмиеном идем вслед за ней через весь зал к столу на четверых рядом со сценой. – Закажите мне что-нибудь прикольное, – просит она и исчезает в дамской комнате.

Караоке-вечеринка в самом разгаре, и когда мы устраиваемся на своих местах, мужичок, похожий на плюшевого мишку с бородой дровосека, затягивает “I Will Survive” Глории Гейнор – и, надо сказать, по уровню энергетики ей не уступает. Я немного сползаю со стула, смущенно прикрывая рот рукой; Дэмиен, заметив это, смеется.

– Что, уже не хочешь выскочить на сцену и что-нибудь спеть?

– Нет, – отвечаю я. – Пока я не нуждаюсь в страданиях.

По выражению лица Дэмиена я вижу: он понял, что я шучу, и все же, склонив голову, внимательно меня изучает. Я закатываю глаза и сжимаю его руку.

– Прости. Знаю, этим не шутят.

– Ничего не имею против шуток, – замечает он. – Если, конечно, ты не заставляешь меня играть в угадайку и не подразумеваешь какой-то скрытый смысл.

Я отворачиваюсь, чтобы не смотреть ему в глаза. Из головы не идет мысль о том, как близко я подошла в самолете к тому, чтобы разбить тот чертов бокал и вонзить острый осколок себе в бедро.

И все же я этого не сделала! Осознание этой победы дает мне силу повернуться и взглянуть Дэмиену прямо в глаза, хоть я и ожидаю прочесть там упрек. Но в них – лишь любовь.

– Я всегда буду за тебя переживать, – мягко говорит он. – У меня ведь нет кнопок «Выкл» или «Пауза». Ты – самое дорогое, что есть у меня в этом мире.

Он несколько мгновений смотрит на меня и продолжает:

– Поэтому, если хочешь, можешь злиться на меня, но не проси перестать за тебя волноваться или искать в твоих действиях скрытые мотивы. Я не перестану – просто не смогу.

Я медленно улыбаюсь.

– Дело не в моих страданиях, – спокойно отвечаю я, стараясь вновь вернуть легкую и непринужденную атмосферу этого вечера. – А в страданиях всех этих несчастных людей, если я вдруг выйду на сцену.

– А ведь придется, – произносит Дэмиен с коварной улыбкой.

– Ну уж нет, ни за что.

– Хм.

Он встает и мгновение пристально на меня смотрит, затем кивает.

– Ладно, тебе не обязательно подниматься на сцену.

Я облегченно выдыхаю, и он наклоняется, чтобы чмокнуть меня в щечку. Потом вдруг направляется к парню, который взял на себя роль ведущего. По моему позвоночнику пробегают искорки страха, когда я вижу, парень кивает и принимается что-то набирать на клавиатуре, а Дэмиен поднимается на сцену.

В груди становится тесно, мне трудно дышать, зато по Дэмиену вовсе не скажешь, что он нервничает. Он становится перед экраном, на котором начинают появляться слова песни. Свет софитов озаряет его. На нем джинсы и обычная льняная рубашка, и я не могу отделаться от мысли, что он самый сексуальный мужчина на свете. Мой мужчина!

Помещение наполняет какая-то приятная музыка, отчего я начинаю ерзать на своем стуле. Как раз в этот момент к столику быстрым шагом подходит Джеми, глаза ее, как и мои, широко распахнуты от удивления. Дэмиен на сцене разглядывает зал с таким уверенным видом, будто бы он у себя в офисе демонстрирует клиенту презентацию.

– Я хотел спеть песню Элтона Джона и Кики Ди “Don’t Go Breaking My Heart”, но дуэт у меня не сложился.

Я чувствую, как взгляды всех присутствующих обращаются ко мне. Найти меня не так уж сложно – особенно когда Джеми разражается смехом и, сложив пальцы на манер пистолета, указывает на меня. Я пригибаюсь, смущенно краснея, не зная, злиться на Дэмиена или смеяться вместе с ним. С другой стороны – я сама в это ввязалась. Пусть идея и принадлежит Джеми, но я-то ее поддержала. Надо было предвидеть, что Дэмиен найдет способ повернуть ситуацию в свою пользу.

Я делаю глубокий вдох и откидываюсь на спинку стула, а Дэмиен тем временем продолжает.

– Так что я спою серенаду, – он смотрит прямо на меня. – Для тебя, детка.

Я смахиваю моментально подступившие слезы и улыбаюсь Дэмиену счастливой улыбкой. Начинается музыка, и я, как истинный поклонник «Крысиной стаи», тут же ее узнаю. Слезы снова наворачиваются на глаза, как только Дэмиен затягивает “You’re Nobody Till Somebody Loves You” Дина Мартина. И пусть он не совсем попадает в ноты, слова и мелодия так берут за душу, что аудитория уже у его ног.

Дэмиен сходит со сцены, держа в руке микрофон, и направляется к нашему столику. Его голос наполняет зал, и аплодисменты посетителей, наслаждающихся спектаклем, как будто подпитывают его. Половина зрителей держат смартфоны, и я уверена, что к утру эта запись появится в Интернете. Но когда Дэмиен протягивает мне ладонь, мне вдруг становится все равно.

Я беру его за руку, и остальной мир исчезает. Он будто бы околдовал меня, и на мгновение мне кажется, что песня Фрэнка Синатры «Колдовство» была бы здесь куда уместнее, потому что я совершенно очарована.

Дэмиен не сводит с меня глаз, а остальные посетители будто бы исчезли. Есть только мой мужчина, музыка и я. Он поет, вкладывая всю душу, и слыша эти знаменитые слова из его уст, я таю. Потом песня заканчивается, я плачу, зрители аплодируют.

Дэмиен крепко обнимает меня, а я не замечаю ни аплодисментов, ни вспышек камеры, ни радостных криков. Ничто не имеет значения – только Дэмиен.

Джеми растроганно улыбается, в глазах ее – счастье.

– Он просто находка, – шепчет она одними губами.

В ответ я лишь киваю и крепко прижимаюсь к Дэмиену. Я знаю, он настоящая находка.

Глава 12

Домой мы приезжаем уже поздно, но прохладный ночной воздух и уютная терраса так манят, что устоять совершенно невозможно. С террасы открывается вид на аккуратно подстриженный газон, за которым виден частный причал и спокойная гладь озера. Небо ясное, и полная луна освещает корпуса пришвартованных лодок, раскрашивая серую поверхность воды приглушенными цветами.

Джеми немедленно плюхается на огромную тахту. В ответ на ее просьбу «принести что-нибудь прикольное» официантка порекомендовала водку со взбитыми сливками, и теперь подруга пребывает в сливочно-водочном дурмане. Я бросаю взгляд на Дэмиена и иду в дом, чтобы принести всем минеральной воды. Вернувшись, слышу, как Джеми напевает «Летим, Жозефина, в крылатой машине»,[9] неподвижно уставясь на звезды. Дэмиен наблюдает за ней с диванчика с нескрываемым весельем. Я встречаюсь с ним взглядом.