Я настолько охвачена радостью и растеряна, что не сразу замечаю выстроившихся вдоль входа репортеров и персонал гостиницы, преграждающий им путь. Дэмиен и без того попал на первые полосы газет, когда его обвинили в убийстве, теперь же снятие обвинения стало еще большей новостью.

Консьерж здоровается с нами и вручает мне пачку писем. Это поздравления, к которым консьерж прибавляет и свои собственные. Дэмиен вежливо благодарит его, и мы идем к лифту.

– Я думала, мы выпьем что-нибудь в баре, – говорю я. Но это ложь: ничего такого я не думала. Просто пытаюсь добиться от Дэмиена хоть какой-то реакции и одновременно ненавижу себя за то, что давлю на него.

– Иди, если хочешь.

– Одна? – я чувствую, как начинаю паниковать.

– Оли будет с минуты на минуту. Думаю, он с радостью составит тебе компанию.

– Не хочу я пить с Оли, – говорю я, испытывая гордость от того, как спокойно звучит мой голос, в то время когда мне хочется кричать. Потому что Дэмиен, который с готовностью оставляет меня в такую минуту в компании Оли, – это не тот Дэмиен, которого я знаю и люблю.

Я подхожу ближе.

– Дэмиен, пожалуйста, скажи, в чем дело.

– Мне просто нужно подняться в номер.

Прибывает лифт, и, будто бы в подтверждение своих слов, Дэмиен входит внутрь. Я следую за ним, хмуро встречая его взгляд и впервые увидев испарину у него на лбу. Глаза у него красные, кожа бледно-воскового оттенка.

– Боже, Дэмиен, – говорю я, протягивая руку и щупая его лоб. Лифт тем временем поднимает нас в президентский люкс.

Он отворачивается.

– Нет у меня температуры.

– Тогда что с тобой, черт возьми?

Какое-то мгновение он не отвечает, потом просто пожимает плечами и вздыхает.

– Мне просто грустно.

– Грустно? – вскрикиваю я и тут же заставляю себя говорить спокойно. – Потому что обвинения сняли?

– Нет. Не из-за этого.

Двери лифта открываются, и я вместе с ним иду по коридору к нашему номеру.

– Тогда из-за чего? – настаиваю я, пока он вставляет ключ-карту в замок. Голос мой неестественно спокоен. – Проклятье, Дэмиен, ответь мне. Скажи, что произошло.

Он открывает дверь и входит внутрь. Мне кажется, в шагах его чувствуется неуверенность – как будто он боится, что пол под ногами сейчас исчезнет. Я никогда не видела его таким и начинаю бояться. И хоть он говорит, что ему просто грустно, я не верю.

Когда Дэмиен расстроен, он рвет и мечет, его буйный нрав неуправляем, все вокруг должно подчиняться ему, в том числе и я. Но теперь вид у него такой, будто контроль над ситуацией утекает из его пальцев как песок. Это называется не «грусть», а «отчаяние». И мне чертовски, невероятно страшно.

– Дэмиен, – повторяю я. – Прошу тебя.

– Ники…

Он рывком притягивает меня к себе, и, несмотря на неожиданность, я готова разрыдаться от радости. Да! Целуй меня, трогай меня, делай со мной все что хочешь! Я готова отдать ему все. И он это знает – черт подери, он отлично это знает. Но ничего не делает – только, запустив пальцы в мои волосы, крепко обнимает меня.

– Дэмиен!

Его имя как будто вырывается из моих уст, я запрокидываю голову, и наши губы сливаются в обжигающем поцелуе. Он отвечает мгновенно, настойчиво впиваясь в мои губы и притягивая меня все ближе. Этот поцелуй резкий, жестокий, до стука зубов, до привкуса крови во рту, но мне все равно. Напротив, я как будто бы парю в воздухе, окрыленная страстью его прикосновений. Желаний, пульсирующих в нем.

Дэмиен тесно прижимается ко мне всем телом, одной рукой сжимая мои ягодицы. Я чувствую, как под тканью брюк напрягся его член, и трусь об него, плавясь от бурлящего внутри чувства облегчения. Он вернулся, думаю я. Дэмиен снова со мной.

Но это лишь иллюзия, потому что внезапно он отталкивает меня, тяжело дыша.

Глаза его широко распахнуты, взгляд растерянный. Он прислоняется к спинке стула и отворачивается от меня. Но поздно: мне хватит и того, что я увидела – ужас в его глазах. Я стою, будто скованная. Но не от страха, а от осознания своего бессилия. Дэмиен словно захлопнул дверь у меня перед носом, и как найти ключ от нее, я не знаю.

– Пожалуйста… – шепчу я, не в силах подобрать других слов.

Скорее всего, он не обратит на меня внимания. Но нет – Дэмиен поднимает на меня взгляд, и я вижу, насколько он бледен. Я глажу его щеку – кожа холодная и липкая.

– Я вызову врача.

– Нет.

Он смотрит прямо на меня, и в его янтарном глазу я вижу боль, но в черном – все та же пустота и отрешенность. Он подходит к дивану и садится, упершись локтями в колени и уронив голову на руки.

– Дэмиен, пожалуйста, скажи, что происходит! Поговори со мной!

Он не шевелится.

– Нет.

Это простое слово впивается в меня – но не быстро и легко, как наточенное лезвие, а как мощный удар. До самого мяса, до самых костей.

А я бы могла это сделать, думаю я про себя. Всего одно быстрое движение. Одно движение – и я снова с Дэмиеном. Мне так нужен якорь! Мне нужно…

Нет!

Я смаргиваю и отворачиваюсь. Не хочу, чтобы он, взглянув на меня, понял ход моих мыслей. Не хочу, чтобы он увидел, каких усилий мне стоит удержать себя. Не броситься в ванную, не схватить его сумку с бритвенными принадлежностями. Не снять колпачок с безопасной бритвы, обнажив лезвие – такое маленькое, но острое. Сладостно манящее…

Я стараюсь дышать спокойно, чтобы сконцентрироваться. За это время я привыкла полагаться на Дэмиена и теперь не знаю, справлюсь ли в одиночку.

Он ложится на диван, но глаза его открыты и рука протянута ко мне. Я подхожу и опускаюсь на колени возле него. Сердце колотится так, что вот-вот разорвется. Меня охватывает ужас: я боюсь, что счастье того и гляди ускользнет, что вселенная начала какую-то новую игру, превращая наш роман в трагедию.

– Я люблю тебя, – говорю я почти в отчаянии. Но на самом деле хочу сказать: «Я боюсь тебя».

Он притягивает мою руку и нежно целует костяшки пальцев.

– Я посплю немного. – Глаза у него слипаются.

– Да, конечно.

Это лишь оправдание, но оно не лишено смысла, и я хватаюсь за него. В конце концов, прошлой ночью мы почти не спали, и я знаю, что Дэмиен толком не заснул, даже когда мы вернулись. Знаю, потому что и сама почти не сомкнула глаз, и всякий раз, как я просыпалась, он либо лежал, уставившись в потолок, либо ворочался в постели. Успокаивался он, лишь когда крепко обнимал меня – и это воспоминание меня немного утешает.

Понятия не имею, что сейчас творится с Дэмиеном, но знаю, что он нуждается во мне не меньше, чем я в нем. Я слегка сжимаю его руку, затем выпускаю ее. Снимаю с него ботинки и заботливо укрываю одеялом. Глаза его уже закрыты, грудь мерно вздымается.

Я на цыпочках иду в спальню, но тут слышу знакомое жужжание его телефона. Тихонько выругавшись, я подскакиваю к дивану – не хватало еще, чтобы он проснулся! Нашариваю телефон во внутреннем кармане пиджака. Номер неизвестный, и я нажимаю кнопку ответа, собираясь выслушать сообщение.

– Это телефон Дэмиена Старка, – тихо говорю я, отойдя подальше, чтобы его не разбудить. Я слышу резкий выдох, а потом – молчание. – Алло?

Внезапно в трубке раздаются короткие гудки. Я слегка хмурюсь, впрочем, не придаю этому особого значения. Перевожу аппарат в беззвучный режим и кладу на рабочий стол, так, чтобы Дэмиен легко нашел его.

Войдя в спальню, я снимаю классическое платье «Шанель», которое надевала на слушание, и переодеваюсь в ярко-желтую шелковую пижаму – в надежде, что этот цвет поднимет мне настроение. Лежа в кровати, я пытаюсь заснуть, но сон не идет, и настроение тоже не улучшается. Наконец я не выдерживаю. Мне нужны ответы, и лишь один человек может мне их дать. Я достаю телефон и пишу:

«Это Ники. Вы мне нужны. Вы в отеле? Мы можем встретиться?»

Затаив дыхание, я жду ответа, надеясь, что он не отмахнется от моей просьбы. Но время проходит, и я начинаю опасаться, что именно так и будет. Наконец приходит сообщение, и я облегченно вздыхаю.

«Номер 315».

Быстро натягиваю на себя первое попавшееся под руку платье и бегу к лифту. Я очень боюсь, что он передумает. Лифт ползет целую вечность, и когда я оказываюсь на третьем этаже, у меня уже начинается паника. На несколько секунд я останавливаюсь, чтобы унять выпрыгивающее сердце и прийти в себя. Затем иду к номеру 315, стучу и облегченно выдыхаю, когда Чарльз Мейнард открывает дверь и приглашает меня войти.

– Спасибо, что согласились встретиться, – говорю я. – Дэмиен… В общем, он заснул.

На самом деле это такой эвфемизм, означающий, что он совершенно разбит. И, кажется, Мейнард меня понял.

– Присаживайтесь. – Он указывает на диван. – Выпьете что-нибудь? Когда вы написали, я только-только приехал. Подумывал заказать поздний ланч.

– Нет, спасибо. Я пришла, потому что не понимаю, в чем дело. Мне необходимо это знать, потому что Дэмиен…

Я не договариваю: даже Мейнарду, который знал Дэмиена с детства, я не решаюсь признаться, что отмена суда его сломала. Но и оставить все, как есть, я тоже не могу. Адвокат – мой единственный шанс получить ответы, и без них я отсюда не уйду.

Поэтому я жду, и единственный звук, нарушающий тишину, – это тихий гул кондиционера. Я боюсь, что Мейнард так ничего и не ответит, и мне придется самой рассказать ему, что Дэмиен «на автопилоте» вернулся в отель, а теперь спит на диване. Что он похож на контуженного, только что пришедшего с войны. Мне не хочется об этом говорить, ведь это будет почти предательство. Дэмиен Старк не из тех, кто показывает свою слабость. Он доверился мне, и я не могу предать это доверие.

Слава богу, Мейнард приходит мне на помощь.

– Он замкнулся в себе, так?

– Что там произошло? Почему дело закрыли?

Какое-то время Мейнард смотрит на меня, и я понимаю, что он взвешивает, стоит мне отвечать или нет.

– Пожалуйста, – умоляю я. – Чарльз, я должна это знать.

Проходит еще несколько секунд, затем он кивает. Всего одно короткое движение, но в нем заключено все. Мне уже гораздо лучше, даже дышать стало легче. Я придвигаюсь ближе. Мне уже все равно, что он мне скажет, – я просто хочу знать правду.

– Суд получил фотографии и видеозапись, – говорит Мейнард. – Вот что произошло после вступительной речи.

Он некоторое время молчит, хмуро глядя перед собой. Потом продолжает:

– Собрали закрытое совещание. Фотографии показали сторонам обвинения и защиты. В свете этих улик суд принял решение снять обвинения.

– Суд? – переспрашиваю я. – Я думала, это решение принимает прокурор.

– Прокурор обладает широкими полномочиями в Штатах. Но не в Германии. Окончательное решение за судом, и в данной ситуации стороны обвинения и защиты представили аргументы в пользу закрытия дела.

Я киваю, хотя мне, в сущности, все равно, кому принадлежала инициатива освободить Дэмиена. Меня больше волнует вопрос – почему.

– Так что же там были за фотографии и видео? – настаиваю я.

Мейнард смотрит на документы на кофейном столике, затем рассеянно начинает приводить их в порядок.

– Именно те, которые Дэмиен не хотел показывать. То, что он надеялся сохранить в тайне. – Адвокат смотрит на меня. – Пожалуйста, не спрашивай меня больше ни о чем, Ники. Я уже нарушил профессиональную этику.

– Понятно, – выдавливаю я из себя, стараясь справиться с подступившим к горлу комом.

Не знаю точно, что именно было на тех фотографиях, но общую идею я поняла. И теперь мне ясно, почему от одного их вида Дэмиен в таком состоянии.

Я встаю, чтобы вернуться к нему. Обнять, утешить, сказать, что все будет хорошо, что больше никто не узнает. Внезапно мне в голову приходит ужасная мысль.

– Суд опубликует эти материалы?

Мейнард качает головой.

– Нет, – решительно отвечает он. – Дэмиену дали копию, а свой экземпляр суд запечатает в конверт и подошьет к делу.

– Хорошо. – Я иду к двери. – Спасибо, что рассказали.

– Дай ему время, Ники. Случившееся стало для него потрясением, но, по сути, это ничего не меняет. Ведь все, что было на этих фотографиях, уже давно в прошлом.

Я киваю, а сердце мое разрывается от жалости к мальчику, которому пришлось пережить этот кошмар.

Я выхожу в коридор и закрываю за собой дверь. Неудивительно, что Дэмиен совершенно подавлен. Единственная вещь в мире, которой он боялся, грянула как гром среди ясного неба. Фотографии видели судьи и юристы. А ведь есть еще тот, кто их прислал, и наверняка у него остались копии.

Вот дерьмо!

Нужно немедленно идти к Дэмиену. Нужно сказать, что все будет хорошо. Я встаю и медленно бреду к лифту. Нажимаю кнопку «вверх», чтобы подняться в номер, и тут же проклинаю свой эгоизм. Это мне нужно к нему. Мне нужно его обнять. А самому Дэмиену необходим лишь отдых – и он сам мне об этом сказал. Значит, мои желания могут подождать.