Джерри Хилл - За хвойной стеной

Посвящается Диане……спасибо за все истории из твоего детства. Уверена, ты не думала, что я слушала!

Она игнорировала неугомонный телефон, снова удивляясь, почему бы просто не выключить его к черту. Остановившись, она взглянула на написанное, машинально барабаня пальцами по клавиатуре. Через мгновенье зазвонил ее сотовый. Посмотрев на определитель номера, она сбросила вызов.

– Боже, Ингрид, я пытаюсь работать, – пробормотала она.

Но ее сосредоточенность рассеялась. Она откинулась на стуле, вытянув руки за головой, прежде чем снять очки и медленно потереть глаза. Она сидела за работой с семи утра, прервавшись только однажды, чтобы долить себе кофе. Удача была на ее стороне, и она давно научилась пользоваться такими моментами. Слишком много дней и ночей – она сидела тут, пытаясь связать мысли в предложения.

Поднявшись и положив на стол тонкие очки, она набрала на сотовом номер Ингрид, одновременно открывая холодильник.

– Это я.

Понюхав апельсиновый сок, который был уже четыре дня как просрочен, она все равно наполнила бокал.

– Где ты была, черт побери? – воскликнула Ингрид.

– Здесь. Работала. Как ты сама сказала мне два дня назад, у нас горят сроки, – передразнила ее Жаклин.

– Я часами звоню тебе.

– Да, я знаю. Я тебя игнорировала.

Апельсиновый сок действительно прокис, и она вылила его, поглядывая на кофе.

– Тебя искал один человек. Он сказал, это семейная необходимость.

Помедлив, Жаклин не глядя, поставила кофейник греться.

– Семейное? Чьей семьи?

– Я поняла, твоей. Но я даже не знала, что у тебя есть семья.

– У меня нет семьи, – пробормотала она. Она ненавидела эту нервозность, адреналин, который заставлял биться ее сердце быстрее. Она глубоко вздохнула.

– Как он представился? – она помедлила, прислушиваясь к шуршанию газет на столе ее агента.

– Джон Лоуренс.

Наклонившись над стойкой, Жаклин закрыла глаза.

– Папа?

– Я здесь, малышка.

Джеки стояла в дверях папиного кабинета, уставившись на незнакомца в большом кожаном кресле напротив отца.

– А где твои ботинки, юная леди?

Джеки посмотрела на свои грязные босые ноги и усмехнулась.

– Я играла на улице, папа.

– Тебе лучше успеть помыться до прихода мамы, – предупредил он. – Или у нас обоих будут неприятности.

– Я помоюсь. Но сначала, могу ли я прокатиться на велосипеде в город? Еще рано. Я хочу сходить к Кей.

– Конечно. Будь осторожна.

Джеки снова взглянула на незнакомца.

– Кто это?

– Это мой новый юрист, Жаклин. Познакомься с мистером Лоуренсом.

– Ты его знаешь? – спросила Ингрид, возвращая Жаклин к действительности.

– Да, я знаю его, – Жаклин подошла к столу. – Дай мне его номер.

Попрощавшись с Ингрид, Жаклин бродила по гостиной, иногда останавливаясь у окна, чтобы посмотреть на залив Монтерей. Ранний туман рассеялся, уступив место солнцу. Но оно не могло согреть ее.

Она не станет звонить ему. Какие бы у него ни были новости – а они точно связаны с ее родителями – эти новости не интересовали ее. На самом деле, она не могла поверить, что Джон Лоуренс вообще мог искать ее. Ведь прошло уже… пятнадцать лет.

Пятнадцать лет. Она медленно покачала головой. В прошлой жизни. Если честно, она не могла вспомнить, когда в последний раз думала о них. И Кей. Боже, она так давно не думала о Кей, но было совсем не сложно представить улыбающееся лицо подруги детства. Ее лучшей подруги. Конечно, ее дружба с Кей тоже пострадала в войне, развернувшейся между ней и ее родителями. Но это была короткая война.

И они победили.

Быстро пройдя на кухню, она взяла с полки бокал. Было только два часа, но она больше не могла вернуться к работе. И Джон Лоуренс был тому виной. Она выудила из холодильника бутылку шардоне, открытую вчера вечером. Рядом стоял забытый ужин. После первого же глотка желудок напомнил, что завтрак был уже очень давно.

Сроки сдачи книги стремительно приближались, но это не было причиной ее непрерывной работы. Ей просто везло. Последние два дня слова приходили так легко, наполняя страницу за страницей. Нужно было сдать первый черновик только через три недели, и она не говорила Ингрид, что рукопись уже закончена. Когда она успевала раньше сроков, ее издатель имел привычку сокращать их. Поэтому она дождется последнего дня, чтобы послать черновик Ингрид. То, над чем она сейчас работала, было совершенно новой новеллой, о которой Ингрид ничего не знала. Жаклин не любила делиться набросками, пока не напишет хотя бы три четверти. Слишком много раз она доходила до половины истории, обнаруживая, что рассказ не клеится, и она выкидывала его. Если Ингрид наседала на нее, торопя закончить книгу, желание писать пропадало.

Вернувшись к столу, она уставилась на газету, где начеркала номер Джона Лоуренса. Может, все-таки позвонить ему и узнать, в чем дело?

Она вышла на просторную веранду, с видом на залив Монтерей. Холодный, пронзительный ветер несколько утих, но ранний весенний день был все еще прохладным. Ее взгляд приковали горы Санта Круз вдалеке, обычно скрытые туманом. Она была расслаблена и спокойна, когда на том конце подняли трубку.

– Джон Лоуренс. Чем могу помочь?

Она сглотнула.

– Это Жаклин Кейс, мистер Лоуренс. Я поняла, что вы меня искали.

– Жаклин, спасибо, что перезвонили. Как у вас дела?

Помедлив, Жаклин обвела взглядом залив.

– Хорошо. Все хорошо. Что я могу для вас сделать? – спросила она, прекращая обмен любезностями.

– У меня плохие новости о вашем отце, Жаклин.

– Мистер Лоуренс, я ничего не слышала об отце пятнадцать лет. Не нужно лишних вступлений о плохих новостях. Почему бы вам просто не сказать, что у вас есть новости о моем отце?

Пауза на том конце провода, затем легкое покашливание.

– Конечно, вы правы. Простите меня, мисс Кейс. Ваш отец погиб в автокатастрофе вчера. Ваша мать в критическом состоянии, но говорят, что она поправится. Она в больнице со сломанными тазом, ногами и спиной. Обломок ребра проткнул ей легкое, это самое серьезное из повреждений.

Жаклин все еще молчала, оглядывая горы Санта Круз. Она слушала новости, понимая, что не ощущает ни печали, ни сожалений. Их разделяли пятнадцать лет жизни. Очень давно она горевала о потерянной семье. Больше у нее ничего не осталось.

– Понятно, – она помолчала. – Мистер Лоуренс, мне интересно, почему вы посчитали нужным сообщить мне это. Я уверена, вы в курсе, что мои родители вышвырнули меня из своей жизни некоторое время назад.

– Это желание вашего отца. Он хотел, чтобы я связался с вами. Я просто следую его указаниям.

– Понятно, – снова сказала она. – Что ж, спасибо за информацию. Хорошего дня.

Прежде чем она успела отсоединиться, он поспешно заговорил.

– Подождите! Я надеялся убедить вас приехать в Пайн Спрингс. Ваш дядя Уолтер занимается всеми приготовлениями, так как ваша мать в больнице, но мне кажется, вы должны присутствовать на похоронах, – быстро выпалил он.

– Почему вы так считаете? Мистер Лоуренс, мои родители посадили меня в автобус, когда мне было семнадцать лет, и выслали меня из города. Я не слышала о них с тех пор. И я не намерена присутствовать ни на каких похоронах.

– Я думаю, это в ваших интересах, быть здесь, мисс Кейс. Если не вы сами, то может, вы пришлете своего адвоката.

– Моего адвоката?

– Мисс Кейс, вы, вероятно, не в курсе о размерах имущества вашего отца. Не разглашая содержания его завещания, которое еще не приведено в исполнение, я настоятельно рекомендую вам, мисс Кейс, приехать в Пайн Спрингс.

Закрыв глаза, Жаклин слегка потерла лоб двумя пальцами, пытаясь унять накатывающуюся головную боль. Поехать в Пайн Спрингс? Она покачала головой. Она поклялась себе, что ноги ее там больше не будет.

– Извини? Что? – недоумевала Ингрид.

– Я еду в Техас, – повторила Жаклин. Она ходила по спальне, зажав телефон около уха, вытаскивая одежду и бросая ее на кровать.

– Техас? – пауза. – Техас! Ты с ума сошла? У нас сроки, если ты вдруг забыла! Ты просто не можешь поехать в Техас, – кричала Ингрид в трубку.

– Мой отец погиб в автокатастрофе, – спокойно выговорила Жаклин. – Нужно уладить некоторые дела.

– Твой отец? Прости, Жаклин, но ты никогда не говорила о семье. Извини.

Жаклин складывала джинсы, удивляясь, почему она никогда не рассказывала Ингрид о своем детстве. Ингрид была ее агентом, и старше почти на двадцать лет, но все же они были друзьями. Она спрашивала себя, почему они никогда не заговаривали об этом.

– Я уехала из дома, когда мне было семнадцать. И не вернулась.

– Почему?

Замолчав, Жаклин оглядела комнату отсутствующим взглядом.

– Я лесби.

– Да, я знаю. Я тоже.

Жаклин коротко улыбнулась.

– Я оказалась лесби, и поэтому я стала нежеланна в своем доме, – объяснила она. – Нежеланна в Пайн Спрингс.

– Тогда зачем ты возвращаешься?

Да, зачем, Жаклин? Зачем ехать в город, который смеялся над тобой? Зачем возвращаться к матери, которая считает тебя ненормальной и позором семьи?

– Проститься, – тихо произнесла она. И это было правдой. Она так быстро исчезла из города, что не было времени ни с кем попрощаться. Особенно с Кей. У нее не было времени, чтобы разобраться в своих чувствах, и даже чтобы обдумать, что происходит в ее жизни. Однажды она проснулась утром и оказалась в автобусе, идущем из Пайн Спрингс.

– Проститься?

– Да, проститься. И может, встретиться с матерью, показать, что я выжила.

– Если она не жила в пещере все эти годы, я уверена, она знает, что ты выжила, Жаклин. Две твои новеллы экранизированы, так что даже в Техасе в Пайн Спрингс, – где бы там ни было – я уверена, они слышали о тебе.

Жаклин прошла в гостиную, нуждаясь в пространстве, желая увидеть залив. Раздвинув двери, она вышла, игнорируя туман и холодный ветер, взлохмативший ее светлые волосы.

– Мой отец был мэром Пайн Спрингс, когда я училась в выпускных классах, – проговорила она, тяжело облокотившись о перила веранды. – Моя семья владела самым большим лесопильным заводом в Западном Техасе, так что они были на виду. Дочь-лесби – это сплетня для всего города. Они посадили меня в автобус с сотней долларов в кармане и велели не возвращаться, пока я не одумаюсь.

– Боже. Ты серьезно?

– Очень.

– Зачем же ты туда едешь? Ты думаешь, что обязана им чем-то?

– Нет, я ничего им не должна. Возможно, я хочу, чтобы они увидели, кем я стала, – призналась Жаклин. Несмотря, на предупреждение своей матери, что она приползет обратно на коленях, умоляя принять ее, она выжила. И она гордилась этим. Нет, она ничего им не должна.

Она услышала вздох Ингрид, зная, что та закручивает седые волосы за ушами, считая до десяти, чтобы поднять вопрос о книге.

– Я не хочу показаться безразличной, Жаклин, но… что на счет книги?

– Не волнуйся, Игги, я возьму с собой ноутбук. Я могу отослать по емейлу все, что нужно.

– Господи, Жаклин, я терпеть не могу, когда ты меня так называешь.

– Да, я знаю. И я обещаю тебе, что уложусь в сроки.

– Ты возьмешь с собой мобильный?

– Конечно.

– Думаешь, у них там есть связь?

На этот раз Жаклин рассмеялась.

– Ингрид, я еду не в страну третьего мира.

– Да, я знаю. Прости. Просто –

– Я когда-нибудь срывала сроки?

– Нет.

– Вот-вот. И перестань волноваться. Скорее всего, я вернусь уже через неделю.

– Держи меня в курсе, пожалуйста. Ты же знаешь, у меня давление.

Жаклин отсоединилась, все еще стоя на веранде. Белые облака застыли над заливом, унося ее в воспоминания в беззаботное детство.

– Давай, Кей. Ты сможешь.

– Я не знаю, Джеки. Это высоко.

– Я обещаю, что не дам тебе упасть, – наклонившись, Джеки протянула руку Кей. Кей не колебалась. Она позволила Джеки затащить ее на нижнюю ветку дерева, усевшись верхом как на лошади.

– Видишь? Проще простого, – указала Джеки. – Если бы мы смогли добраться вон туда, нам бы обеим хватило места. И это достаточно высоко, чтобы Сэмми не надоедал нам.