-К чему эти философские речи Анна?



-А к тому, что я не собираюсь больше терпеть ни его , ни кого бы то ни было! И мне плевать, что все об этом думают! Я слишком долго была примерной девочкой, но как показывает нам история того же Иисуса Христа –хороших людей распинают на кресте. И я точно знаю, что в нашем случае, мой муж будет первым среди « фарисеев».



-Так ты хочешь отомстить ему? –ошарашенно спросила Маргарита Петровна.



-Нет, я лишь хочу, чтобы он вел себя так, как положено отцу, у которого умер ребенок! Я хочу, чтобы он страдал! –медленно выговорила Анна. Маргарита Петровна побледнела, она медленно подошла к внучке и дрожащим голосом спросила:



- Что с тобой происходит? Ты должна сейчас поддержать семью, ты должна...



Аню взбесила эта убежденность, и она покачав головой, заявила :



-Я никому ничего не должна! Лично меня никто не удосужился поддержать. И семьи тут давно нет. Семья –это прежде всего поддержка, понимание и доверие. Когда я вижу, что мой муж притащил в дом девку, которая беззастенчиво предлагает ему себя, то ничего кроме ненависти и отвращения у меня не вызывает этот человек. Он вновь готов унизить меня, готов на все только бы жить так, как прежде. В этом он старается. Или может быть это такой особый вид поддержки? Он ведь не слепой, он все видит и понимает, но почему-то не пресекает попытки этой с*ки охмурить его. Хотя никого почему-то здесь нет! Ему это нравится. Все ясно и понятно.



-Если все ясно и понятно, тогда почему ты не уйдешь?



Анна уже давно знала ответ на этот вопрос, потому что не раз себе его задавала.



-А зачем? Разве мне где-то будет лучше? Лучше мне уже никогда не будет! А пока у меня есть занятие.



Маргарита Петровна смотрела на Анну и качала головой.



-Я не узнаю тебя Аня, ты ... что ты делаешь? Зачем?



Анна задрожала, воздуха не хватало, но она все же прошептала:



-Я устала быть такой, какой меня хотят все видеть, я устала быть его тенью, беспрекословно подчиняться, терпеть и прощать любой промах. Я устала жить так, жить кем-то . Я всегда жила своим сыном, но его больше нет! И жить мне совсем не хочется..



-У тебя есть дочь, почему ты игнорируешь это?-Маргарита Петровна схватила ее за плечи, но Аня вырвалась и отошла в другой конец комнаты. Она боялась этого вопроса, она не знала, что ей сказать. Сердце вновь скрутило волнение и страх, безотчетный и неконтролируемый, хотелось выпить, чтобы забыть и не помнить, чтобы отключиться, потому что если от Маркуса она могла отмахнуться по многим причинам, то вот с Дианой так не получалось. Аня не могла понять своих чувств к дочери, она боялась этого маленького существа. Она не могла преодолеть внутренний барьер и приблизится к ней. Материнство возникло для обеспечения потребностей ребенка. Мать должна хотеть удовлетворять его потребности и быть способной делать это. А она , разве способна она удовлетворить потребности ребенка? Ведь это не просто физический уход, это прежде всего эмоциональный контакт. Ребенок нуждается в том человеке, который его принимает. В человеке, который сформирует у него доверие к миру, который подарит чувство защищенности и любовь. Что из этого она может дать своей дочери? Она не верит никому и ни во что, она не властна над тем, чтобы защитить свое дитя, что является одной из главных причин, а любовь ...На любовь она и вовсе не способна теперь. Ребенка надо чувствовать. Нужна открытость к эмоциональному контакту, который способен дать ребенок. Она же чувствовала только боль и страх, она не готова к материнству, не готова снова поверить в себя, не готова пройти это испытание. Она слишком неустойчива в эмоциональной сфере.



-Я не могу!-тихо ответила Анна.



-Она еще такая малышка, ты ей нужна!-умоляюще прошептала бабушка. Анна скривилась, как от головной боли. Чувство вины накатывало и разрывало на части, но страх и боль были сильнее.



-Ребенку не нужен человек, который даже жить то не хочет!



-Ты мать!-вскричала Маргарита Петровна.-Очнись Анна, это ведь твой ребенок. Рядом с ней тебе стало бы легче хоть на мгновение.



-Мне не легче, когда я вижу своего ребенка, которого в любую секунду может не стать.-также вскричала Аня, она больше не хотела говорить об этом всем, ей хотелось только одного –забыться, спрятаться, не знать и не понимать.



-От этого никто не застрахован, но это не повод отталкивать свое дитя.



-Хватит! Я сказала -нет! Оставь меня!-заорала Аня, затыкая уши, но Маргарита Петровна даже не дрогнула, она подошла к Ане и схватила ее за руки, пытаясь заставить слушать.



-Ребенка не жалеешь? Его не жалеешь? Так хоть себя-то пожалей, черт тебя раздери! –голос сорвался на крик, но женщине уже было все равно, она только хотела достучаться до внучки. Аня же видела в этом очередное предательство и непонимание.



-Я лишь жалею о том, что встретила этого ублюдка, вот и все! Ты ведь обещала быть на моей стороне?! –с болью прошептала она. Маргарита Петровна отпрянула, словно получила пощечину, на глаза набежали слезы и она срывающимся голосом ответила :



-Я и так на ней, я просто хочу, чтобы ты была такой, какой я тебя воспитала.



Аня закусила до крови губы, чтобы не впасть в истерику и с горечью ответила:



-Меня уже давно перевоспитала жизнь, просто я только сейчас вспомнила ее уроки. Я больше не хочу слышать ничего по этому поводу и вообще что-то слышать о своем поведении, оставь меня в покое.



Маргарита Петровна вытерла слезы тыльной стороной руки, сжала тонкие губы и сказала:



-Хорошо, оставлю, только вряд ли тебе будет спокойно. И когда жизнь преподаст тебе еще один урок Анна, тогда вспомнишь, что я тебе говорила и приползешь ко мне зализывать раны, как и всегда. Завтра я улетаю, не могу больше...



С этими словами Маргарита Петровна развернулась и вышла из комнаты, а Анна медленно сползла по стенке, захлебываясь слезами. Вот и все! Теперь еще один человек выкинул ее из своей жизни. А все потому, что она не укладывается в привычную систему, не делает так, как всегда. Как это мило любить хорошую девочку, но стоит только сделать неверный шаг и все- ты перестаешь быть кому-то нужным. Чертовы лицемеры, мрази! Любить хорошего человека может и сам дьявол. Ну, что же они показали свое истинное лицо. Они рассчитывали, что « милая Эни» вновь забудет о себе и будет крутиться вокруг своего дорогого муженька и прочих родственничков, привыкших вытирать об нее ноги. Но этого больше не будет! И лить слезы она из-за них не будет, они и так слишком много крови из нее высосали. Они ее выпили до дна. Каждый раз ее предают люди, которых она любит. Сначала мать, которая была для нее центром вселенной, потом мужчина, которого она боготворила, подруга и свекровь, которым она доверяла, а теперь бабушка, которой она была предана, как никому.



Аня зарыдала, ей было так плохо от одиночества, от пустоты, от боли и невыносимого отчаянья. Она захлебывалась слезами, задыхалась от истерики, которая накрывала ее с головой. Аня уткнулась в ладони, руки судорожно дрожали, все ее тело сотрясалось от оглушающих рыданий. Пытаясь выплакать боль, она не сдерживалась, но это сжигающие, рвущее на куски ощущение только усиливалось. Анна вскочила с пола, не в силах больше терпеть внутреннюю агонию и бросилась к комоду. Резким движением выдвинула ящик, от чего тот легко поддался, оттолкнув ее. Аня быстро восстановила равновесие и начала лихорадочно шарить в его содержимом, но не находила того, что ей было нужно. Взвинченная до предела, она стала выбрасывать на пол трусики, сорочки и прочее нижнее белье, но в ящике так ничего и не оказалось. Разъяренная пропажей и пониманием того, что кто-то рылся в ее вещах, Анна выскочила из комнаты и помчалась в кабинет. Ей до дрожи хотелось забыться, сделать хоть что-то. Прислуга ошарашенно смотрела, как она проносится по лестнице, но Анне было все равно, она ничего не замечала, пока не наткнулась на запертую дверь кабинета. Толкнув ее со всей силы, она только ушибла руку, но дверь так и не поддалась. В душе поднялась волна гнева и ярости. Она начала со злостью долбить по двери, выплескивая негодование, приводя себя в чувство болью в ушибленных руках и ногах.



-Миссис Беркет?-встревоженно воскликнула экономка, подлетая к ней и размахивая руками, не зная ,что сделать и чем помочь. Глаза женщины округлились от шока и ужаса, но Анну это только подстегнуло и она, еле сдерживаясь, процедила:



-Какого черта?! С каких это пор кабинет запирают?



Экономка побледнела и, заикаясь, ответила:



-Я не знаю, мистер Беркет уехал и ничего не сказал.



Аня заметалась по коридору, как зверь. Значит, ей опять установили правила, по которым она должна жить в этом доме?! С*ка, долбанный ублюдок! Значит, пока он развлекается с очередной шл*хой, она должна ждать, она ведь такая –покорная, безропотная женушка?! Ну, нет ! Черта с два, она будет теперь плясать под его дудку!



Ничего не говоря прислуге, она развернулась и направилась в свою комнату. Не останавливаясь ни на секунду, чтобы не дать себе времени на раздумья, Аня накинула кожаную куртку , и захватив кредитную карту, вновь спустилась вниз.



Если Маркус решил, что может ей указывать и дальше ,что делать, а что нет, то он глубоко ошибается. Да и дело даже не в этом, она просто не могла сидеть в своей комнате, зная ,что в соседней спит дочь, к которой она еще не разу не прикоснулась, а в другой бабушка, которая встала на сторону ее мужа, мужа, который в этот момент обхаживает очередную бл*дь. Это было невыносимо, в пору просто повесится, но лучше наверно, напиться. С этими мыслями она выскочила в холл, где наткнулась на бабушку и почти весь штат прислуги.



-Анна, куда ты собралась на ночь глядя?-обеспокоенно спросила бабушка, вставая у нее на пути. Аня раздраженно вздохнула и попыталась обойти, но Маргарита Петровна не позволила ей этого.



-Отойди с дороги, черт возьми, что за детский сад?!-процедила Аня.



-Ты никуда не пойдешь, Маркус ...



-Мне насрать, что сказал Маркус, если ты об этом! –оборвала Аня и грубо отпихнула Маргариту Петровну в сторону, после чего скрылась за дверью.



Женщина ошарашенно смотрела вслед внучке, пытаясь осознать произошедшее, а потом срывающимся голосом попросила водителя:



-Пожалуйста, проследите за ней.



Мужчина кивнул и направился следом, а Маргарита Петровна, тут же побежала к телефону.


Аня выскочила из дома и вздохнула с облегчением, но долго задерживаться на одном месте она не собиралась, поэтому увидев напротив дома такси, поспешила к нему. За время беременности она отвыкла от обуви с высоким каблуком и сейчас очень жалела, что одела батильоны. Не смотря на толстый каблук, чувство дискомфорта не исчезало, что очень нервировало. Чертыхаясь, она подбежала к желтой машине, и не спрашивая разрешения, запрыгнула в салон.



- Э.... мисс, я вообще-то по вызову.-растерялся таксист.



Аня оглянулась на дом, из которого выскочил следом за ней их водитель, и торопливо сказала:



-Это я вызывала, поехали!



-Куда? –недоуменно взглянул он на нее из зеркала заднего вида.



Аня звучно втянула воздух и раздраженно кинула:



-Поехали, потом определимся.



Таксист пожал плечами, но выполнил ее просьбу. Через пять минут они неспешно ехали по вечернему Лондону. Аня задумчиво смотрела в окно, хотя в голове не было ни одной мысли. Она просто чувствовала какой-то странный покой от того, что ей, наконец, удалось вырваться из дома. Стены давили на нее, перекрывали кислород, поэтому сейчас казалось, будто она вырвалась на свободу.