— Мне пора идти, — выдавила она, но осталась на месте, потому что Крис Новак крепко сжал ей руку. В ночном тумане раздался звон колоколов. Когда присутствующие взревели и загудели клаксоны, приветствуя наступление нового 1969 года, Крис Новак повернул девушку лицом к себе и громко сказал:

— Мики, я врач. Хирург. Вот почему я хотел поговорить с вами. Думаю, что смогу исправить ваше лицо.

8

Шел первый час стажировки Рут в родильном отделении, а она уже считала минуты, оставшиеся до конца работы. Она терпеть не могла все это, она страшно ненавидела родильное отделение.

Был февраль, шла вторая неделя программы «Студент в роли врача». Все началось хорошо: студенты с интересом обходили палаты, знакомились с иерархией штата, и, наконец, состоялось занятие, на котором им объяснили, как измерять давление, как обращаться со стетоскопом, офтальмоскопом и молоточком невропатолога. Первокурсников разделили на группы, каждому студенту выдали инструмент для медицинского осмотра, и они практиковались друг на друге, учась снимать показания тонометра, улавливать звуки клапанов сердца, оценить основные показатели состояния организма. Затем группы разделились и разошлись по разным отделениям. В каждом отделении предстояло проработать по четыре дня. А в конце шестой недели студентов ждали практический и письменный теоретический экзамены, чтобы проверить, чему они научились и приносит ли пользу экспериментальная программа.

Вчера студенты участвовали в обходе гинекологического отделения, где узнали, как делается осмотр. Доктор Манделл собрал их вокруг постели в конце палаты. Лежащая на ней хорошенькая женщина вроде не возражала против того, чтобы двенадцать незнакомцев осматривали ее и задавали интимные вопросы. После того как Манделл задернул ширму и пациентка устроилась на кресле, он объяснил, что продемонстрирует, как делается осмотр полости влагалища в зеркалах. Женщина вела себя раскованно и доброжелательно и даже помогала практикантам.

— Она не настоящая пациентка, — объяснил доктор Манделл еще до обхода. — Это проститутка, нанятая больницей. Ее задача состоит в том, чтобы одно утро полежать в постели и сыграть роль пациентки гинекологического отделения. Только так можно научить, как следует проводить осмотр. Настоящие пациентки слишком нервничают, напрягаются, а порой и скандалят, и тогда уже не до учебы.

Рут понравился обход гинекологического отделения. Она считала, что за этот день многому научилась. Однако сегодня настала ее очередь идти в родильное отделение.

Только двоим студентам за один раз дозволялось посещать родильное отделение; они приходили сюда по очереди, каждая пара работала три дня, а остальные участники программы «Студент в роли врача» совершали обходы в других отделениях. Этим утром доктор Манделл привел сюда Рут и Марка Уилера, показал им, где переодеться, затем снова встретился с ними в сестринской.

После краткого знакомства с мадам Капуто, дежурной акушеркой, угрюмой женщиной, которая напомнила, что студенты не должны мешать и задавать вопросы, все вместе посетили две дородовые палаты и четыре родзала, два субстерильных пункта и послеоперационную палату — везде холодно, стерильно и страшно неуютно. А шум стоял невообразимый!

На доктора Манделла и его двух подопечных не обращали никакого внимания. Наступил очередной суматошный день. В одном из родзалов шли тяжелые роды, и, заглянув туда через маленькое окошко в двери, Рут увидела на операционном столе большую накрытую зеленой простыней возвышенность, вокруг которой хлопотали трое мужчин и две женщины — все в масках. В следующей палате одинокая раздраженная акушерка спешно готовила все к срочному кесареву сечению. Студенты остановились в дверях послеоперационной палаты и увидели бледную дремлющую женщину, за которой наблюдала акушерка в зеленом, и закончили свой обход у одной из двух предродовых палат.

Родильное отделение ничем не отличалось от оперблока, который они посетили неделю назад, что немного удивило Рут. Она никогда не думала, что для родов может потребоваться операция. Шум был просто невообразимый. За толстой дверью слышались крики роженицы, ободряющие голоса и команды врачей «Тужьтесь!» и «Не тужьтесь!». Несколько мониторов, следивших за сердечной деятельностью, издавали асинхронные и короткие писки. Два парных автоклава шипели и звенели. Рядом трезвонил телефон, но к нему никто не подходил. Из субстерильного пункта доносились голоса двух мужчин, споривших между собой. И вдруг, словно трагическое восклицание, прозвучал пронзительный вопль, от которого оба студента подскочили на месте.

— Вот так можно узнать, что наступили предродовые схватки, — сказал доктор Манделл. — Это можно определить по голосу.

Рут прошла в предродовую палату вместе с доктором. Марк Уилер не решился, лицо его побледнело и стало почти как выцветшие под солнцем Малибу волосы. Только одна из четырех коек оказалась занята, и, когда они подошли взглянуть на пациентку, Рут была ошеломлена.

Та была совсем ребенком!

— Что ж, давайте взглянем на ее медицинскую карту.

Медицинская карта была желтого цвета, а это означало, что лечение оплачивает благотворительная организация. На таких пациентках практиковались все студенты, стажеры и ординаторы. Рут знала, что пациенты с розовыми картами неприкосновенны — это были частные состоятельные пациенты, и к ним приходили личные врачи.

Рут одарила девочку в постели едва заметной улыбкой, но не встретила взаимности. Пара огромных карих глаз выделялась на белом, изможденном лице, влажные светлые пряди волос прилипли к вспотевшему лбу, губы посерели. Девочка настороженно оглядела двух незнакомцев, но не проявила никакого любопытства: пациентка от благотворительной организации видела немало посетителей в белых халатах, в форме лаборанта и зеленой одежде хирурга, большинство из которых даже не соизволяли представиться.

Рут через силу взглянула на карту.

— У нашей пациентки Леноры шейка матки раскрылась на пять сантиметров, — говорил доктор Манделл. — Поскольку полное раскрытие составляет одиннадцать сантиметров, можно сказать, Ленора прошла полпути. — Он захлопнул карту и повесил ее в ногах койки. — Что ж, здесь больше нечего терять время. Давайте взглянем на кесарево сечение.

Уходя, Рут оглянулась. За ней следила пара затравленных глаз.

Когда они оказались в коридоре, раздался крик из только что покинутой предродовой, и доктор Манделл, улыбнувшись, заметил:

— Вот видите, мы правильно определили время!

Манделл задержался, чтобы переговорить с мадам Капуто, читавшей нотацию краснощекой акушерке. Рут видела, как старшая акушерка, качая головой, назидательно подняла палец. Вернувшись, доктор Манделл сообщил:

— К сожалению, в эту палату можно входить только по одному. Идемте, мистер Уилер. Вы можете пройти первым.

Рут смотрела, как оба вошли в родзал, откуда послышался женский голос:

— Что ж, пусть будет так. Но следите, чтобы он не упал в обморок.

И Рут решила еще раз заглянуть через маленькое окошко на соседней двери. Со своего места она увидела, что там происходит. Женщина все еще не родила, роды по какой-то причине происходили не так, как надо.

Рут заметила, что на поверхности появилась маленькая головка и, словно передумав, снова исчезла. При каждом появлении головки женщина вскрикивала. Рут услышала, как врач сказал:

— Ну ради бога, дайте ей еще немного эпидурала!

Рут показалось, что роженица стала возражать, но вскоре умолкла и головка тоже перестала появляться.

— Тужьтесь! — кричала акушерка, на чьей сгорбленной спине выступили полосы пота. — Давайте же, тужьтесь!

Видно было, что роженица старается, но у нее ничего не получалось. Анестезия ослабила ее способность управлять мышцами.

Тогда врачи наложили щипцы, и ребенок наконец оказался на стерильных руках ассистента.

Рут отошла от двери и уставилась на противоположную стену, выложенную холодным зеленым кафелем.

Мимо нее промелькнуло что-то зеленое. Рут увидела, что акушерка распахивает шкаф, выхватывает оттуда зеленый узелок и бегом возвращается в родзал. Когда дверь на мгновение приоткрылась, на Рут хлынула волна шума: писк мониторов, крик новорожденного, свистящий звук в респираторе, чавканье вакуумного экстрактора. Кто-то воскликнул:

— Что это, черт подери?!

Рут шла вдоль стены. Едва она подумала: «Когда-то и я пройду через все это», как в конце коридора отворили двойные двери и туда буквально влетели двое мужчин в белых робах с носилками в руках. Тут же появились медики в зеленом, выпроводили двоих в белом, отдали краткие распоряжения, содрали белую простыню с роженицы, выругались по поводу того, что в медицинской карте чего-то не хватает, стали бранить группу врачей из отделения неотложной помощи и вкатили роженицу в палату. Кто-то сказал:

— Боже, побыстрее! Надо вытащить этого ребенка!

Когда дверь захлопнулась, Рут увидела мертвенно-бледного Уилера, который прижался к стене, но доктора Манделла там не было: он вернулся в отделение патологии к остальным стажерам программы «Студент в роли врача». Среди них были Сондра и Мики. Рут сейчас очень хотелось оказаться рядом с ними.

Жалобный крик привлек ее внимание к открытой двери первой предродовой. Рут подошла и заглянула в палату. Крошечное создание по имени Ленора, исхудавшее существо лет четырнадцати или пятнадцати, взглянуло на Рут огромными полными страха глазами.

— Помогите мне…

Рут подошла к койке и посмотрела на нее. Будучи старшей из пяти детей, Рут видела женщин на последней стадии беременности, но никогда не присутствовала при родах: каждый раз ее мать все полнела и полнела, пока не наступало время ложиться в больницу, откуда она возвращалась через неделю с чистым и розовым малышом на руках.

Рут все происходящее было незнакомо. Ленора полулежала на влажных подушках, опустив худые руки на вздувшийся живот, словно защищая его. Ноги ей закрывала простыня. Из-под тонкого больничного халата вылезало несколько проводов, которые вели к аппарату, стоявшему по другую сторону койки, напротив Рут. Аппарат издавал угрожающий писк и наконец выплюнул полоску миллиметровой бумаги. Одна рука Леноры была привязана к жесткой дощечке, а из запястья к бутылочке, закрепленной в штативе у изголовья, тянулась трубочка капельницы. На второй руке была манжета для измерения артериального давления. На тумбочке лежали два вида стетоскопов, коробка со стерильными резиновыми перчатками, фонарик хирурга, тазик для рвотных масс и градусник.

Рут оглядела палату, которой, как она догадалась, хотели придать веселый вид: стены обклеены бледно-желтыми обоями с маргаритками, занавески вокруг каждой койки разрисованы лимонами и ананасами, к двери запасного выхода липкой лентой был приклеен плакат, на котором дети ловили бабочек. Однако дух больницы преобладал: ослепительный, ярче дневного свет, блестевшие хромом кровати, крахмальные простыни, линолеумный пол, — везде царила атмосфера лечебного учреждения. Рут сама удивилась неожиданно пришедшей в голову мысли: «Я никогда не буду рожать в подобном месте».

Снова взглянув на Ленору, Рут увидела на ее грустном лице немую мольбу и поняла, что девушка хочет узнать, кто она такая, но боится спросить. «Всегда представляйтесь врачом, — наставлял доктор Манделл, — это добавит пациенту уверенности».

— Привет, я доктор Шапиро.

Когда на лице Леноры мелькнуло удовлетворение, Рут кольнуло чувство вины: «Пожалуйста, не доверяй мне, я понятия не имею о том, что сейчас происходит».

— Доктор, мне страшно, — прошептала девушка.

— Так бывает, — сказала Рут, погладив ее плечо. — Это можно понять. Наверно, ты рожаешь впервые?

Какой глупый вопрос!

— Да.

Ленора взглянула на живот, который прикрыла руками, и, видно, хотела еще что-то сказать, но не знала, как это сделать.

— Ты одна? — ласково спросила Рут.

Ленора подняла голову:

— Да! У меня никого нет. Когда я сказала своему парню, что забеременела, тот удрал. Думаю, он сейчас в Сан-Франциско. Понимаете, мы, ребята, дружили группой. Но мы с Фрэнком жили парой. Я не спала с кем попало. Когда он ушел, группа распалась.

— Где ты живешь сейчас?

— Тут, совсем рядом.

— Где твоя семья?

— Осталась на Восточном побережье. В прошлом году я путешествовала по стране автостопом. Это было далеко отсюда. И вдруг я встретила Фрэнка и решила поселиться где-нибудь. Однако он оказался дрянью.

— Мне очень жаль, — пробормотала Рут. — Но теперь у тебя, по крайней мере, будет ребенок.

— Да…

Их разговор прервали два мужских голоса, Рут повернулась и увидела, как вошли двое мужчин в зеленом. В одном она узнала врача, который совсем недавно принял роды с помощью акушерских щипцов. Перед его одежды был испачкан кровью.