– Да, – пришлось сказать девушке. – Это… Никита. А это моя мама и папа. Ну, ты понял.

– Приятно познакомиться, – ответил Кларский, чувствуя себя не в своей тарелке. С родителями девчонки он знакомиться никак не планировал!

– И мне приятно. Эльвира рассказывала, что видела Нику с парнем, – обратилась женщина к своему добродушному супругу, имея в виду ту самую тетю Ники.

Никита вопросительно посмотрел на девушку, а та лишь пожала плечами.

– Рада с вами, наконец, познакомиться, Никита. Ну-ка, улыбнитесь, – сказала вдруг Карлова-старшая парню.

– Зачем? – не понял тот.

– Давайте-давайте. Улыбнитесь, – скомандовала вновь женщина, и ему пришлось раздвинуть губы в настороженной улыбке.

– Хорошие зубы, – вынесла она свой вердикт, – отличные, я бы сказала. И выглядишь очень здоровым мальчиком. Наверное, в детстве много кальция кушал?

– Может быть, – растерялся вдруг Никита. Про детство он вспоминать не любил.

– Мама! Не лезь к нему! – прикрикнула на мать Ника, а ему не без дрожи в голосе пояснила: – Мама – стоматолог.

– И причем отличный стоматолог, – подмигнула хозяйка дома парню. – Так, Ника, бери своего Никиту, и идите в ванную мыть руки. Ужинать будем, – пояснила она парочке.

– Но, мам, мы спешим!

– Не уйдете из дома, пока не поедите, – отрезала та и добавила: – И с молодым человеком я хочу пообщаться. Никита, вы же не против?

– Конечно, он не против, Людочка, – встрял Никин папа. – И я не против, и Николетта. Посидим все вместе, вам историю про то, как мы карася с Орловым ловили, расскажу…

– Уймись ты уже со своей рыбалкой и со своим Орловым, – повелительно махнула в сторону супруга женщина. – Дети, я вас жду на кухне.

Никита, которого «дитем» называли в последний раз очень давно, лет так десять назад, только бровь поднял, а Ника едва не прыснула – такой дерзкий и уверенный Кларский не стал спорить с ее бойкой мамой. Им пришлось идти в ванную и мыть руки, а потом еще час или больше сидеть на кухне, за уютным квадратным столиком, наскоро накрытым Карловой-старшей на четыре персоны. Мать девушки, Людмила Григорьевна, словно знала, что к ним придет гость, и после того как приехала с дачи, приготовила обильный ужин. Она много болтала, поучала своего мужа-растяпу, обо всем расспрашивала Никиту (узнала, что у него нет родителей и долго охала, вполне искренне сочувствуя парню), ругалась на Нику за то, что она не убралась в своей комнате, умудрялась болтать по телефону, бегать от плиты к столу, всем всего подкладывать в тарелки и подливать в высокие хрустальные бокалы с красно-оранжевой каемочкой посредине.

Никита наблюдал за ней, как замученное тоской животное за посетительницей, принесший ему совершенно бескорыстно кучу сладостей. Он был молчалив и вежлив и показался Карловым «приличным мальчиком». Ника, которая поначалу злилась, теперь глядела на парня и хотела смеяться. Как он умеет играть, а! Вы только посмотрите!

Владимир Львович затянул какую-то крайне мутную, затянутую, понятную и кажущуюся веселой ему одному историю о ловле судака и очередных невероятных похождениях рыбака Орлова. Его жена только головой качала, Ника лениво ковырялась в своей тарелке вилкой – видимо, истории отца надоели им уже давно, а Никита, внимательно слушая, осматривался, неспешно обводил взглядом светло-розовую кухню. Ему не слишком часто доводилось бывать в нормальных квартирах с нормальными семьями и – как бы странно это ни звучало – с нормальными кухнями. Исключением, наверное, был только дом Димки Чащина. Он многое видел в своей жизни, но вот такие простые вещи были для него в диковинку. Здесь вкусно пахло домашней едой, на стене тикали часы с кукушкой – таких Ник еще никогда не видел, только в кино или на картинках, а в открытой деревянной хлебнице лежал белый свежий хлеб. Простые вещи, знакомые каждому с детства, казались Кларскому необычными. А еще странным было то, что Ника отлично вписывалась в этот интерьер.

– И с тобой мы тоже обязательно съездим на судака, Никита. Тебе понравиться! – закончил, наконец, свою непонятную и крайне запутанную историю со множеством главных и второстепенных действующих лиц Владимир Львович. Его супруга в который раз покачала головой и принесла сладкое – только что выпеченные ею самой булочки с маком и корицей.

Никита пил горячий чай с молоком – раньше ему и в голову не приходило добавлять молоко, а в этом доме чай, оказывается, пили именно так. Он слушал спор родителей Ники и с удивлением поглядывал на часы. Стрелки медленно двигались вперед – время никогда не останавливало свой ход в те моменты, которые вдруг становились Никите важными или приятными. Куда охотнее время останавливалось тогда, когда ему было плохо. Однако сейчас время не спешило, и парень словно завис во времени на этой уютной кухне, придя в себя только тогда, когда из часов высунулась кукушка.

Время все же поджимало. Они с Никой должны были уже ехать к нему – за пригласительными. Понимая, что никуда уезжать ему не хочется, Никки осторожно опустил руку под стол и коснулся колена девушки. Она тут же одернула ногу, машинально ударила парня по ладони, и только потом до нее дошло, чего он от нее хотел – наверное, по его сердитому взгляду. Парень совершенно не ожидал, что Карлова треснет его по руке.

– Мама, мы с Никитой должны уехать, – ловя на себе предупреждающий взгляд Ника, произнесла девушка. – Спасибо за ужин! Я сейчас переоденусь, и мы уйдем.

– Куда это? – насторожилась ее мать.

– В кино, – сказал Никита, улыбнувшись. – Отпустите Нику со мной?

– Даже если я ее не отпущу, она все равно сбежит, – пожала плечами Людмила Григорьевна. – Она у нас однажды в четырнадцать лет из окна вылезла и убежала на какой-то концерт. Мы, правда, тогда на первом этаже жили. Прихожу ночью, а ее нет. Только окно открытое. В детстве она вела себя совершенно ужасно. Однажды подралась во дворе с соседской девочкой, было безумно стыдно перед ее родителями. А еще как-то раз…

– Хватит, мама! – возмутилась девушка.

– А что я? Я правду говорю. И если вы так торопитесь в кино, иди уже переодеваться, копуша.

Ника выдохнула, увидев ехидную улыбочку Никиты, но, ничего не сказав, убежала переодеваться, а ее родители еще полчаса вдвоем терроризировали парня вопросами и историями – преимущественно, о детстве Ники.

– Опять она собираться будет три года, – видя, что дочери все еще нет, а Ник уже в который раз смотрит на часы, покачала головой женщина. – Никита, поторопите ее.

– А вы не боитесь отпускать Нику со мной? – вдруг спросил он и в следующий момент сам себя отругал за такой вопрос.

– У вас зубы хорошие, – рассмеялась женщина и посерьезнела: – Было бы странно заявить, Никита, что я полностью доверяю вам, человеку, которого вижу впервые в жизни. Однако от своей родственницы я знаю, что вы уже какое-то время общаетесь с нашей дочерью. Да и Ника в последнее время часто проводит время вне дома, но и вне компании ее подружек. Следовательно, вы часто видитесь с ней. И даже если я признаюсь, что боюсь отпускать дочь с кем-либо, то ничего не смогу сделать, чтобы удержать ее дома. Вместо того, чтобы запрещать что-либо взрослой вполне уже девице, я хочу попытаться понять ее и то, чем она живет. Поэтому я рада, Никита, нашей сегодняшней встрече. К тому же у меня неплохая интуиция. Вы кажетесь надежным молодым человеком.

– Если Николетта выбрала вас, значит, она сделала это не зря, – вмешался добродушный Владимир Львович.

– Я сам ее выбрал, – зачем-то сказал парень.

Отец Ники захохотал, а мать только хмыкнула. Гость ее забавлял. Честно сказать, он нравился Людмиле Григорьевне гораздо больше, чем предыдущий молодой человек дочери.

– Надо Нику поторопить, – решил Владимир Львович, наконец, видя, что Ники все нет и нет, и проводил Никиту к комнате дочери.

– Дочка, мы к тебе! – постучался он в дверь. И, лишь услышав ее приглушенное «входите», открыл дверь перед Никитой, после чего удалился обратно к супруге и чаю с булочкам.

– Ты все? – вошел в комнату парень. На диване в живописном порядке валялись какие-то вещи, косметика, расчески, фен и какие-то непонятные женские приспособления.

– Почти все, – копалась в шкафу девушка, привстав на носочки. Аккуратные ногти на пальцах ее ног были выкрашены в коричнево-бордовый цвет. Почему-то Ник обратил внимание на эту деталь и задумчиво стал рассматривать ее ноги, все еще не тронутые загаром.

– Ты долго.

– Поверь, очень быстро, – возразила девушка, которая обычно собиралась на какие-либо мероприятия гораздо дольше. – Хорошо еще, я голову заранее вымыла. – И она заправила за ухо идеально прямую прядь волос – еще несколько минут назад она в спешке проводила по ним утюжком. Какое-то время она еще усиленно перебирала что-то в шкафу, пока с победным вскриком не вытащила из него оранжевую обувную коробку. Девушка бережно достала из нее нарядные босоножки на высоких каблуках.

– Нашла, – радостно сообщила она Никите, хмуро наблюдавшему за ней, и, усевшись на диван, предварительно сдвинув кучу вещей на другой край, засунула ногу в босоножку, что-то аккуратно застегнула и вытянула ее вперед.

– Красивые, да? – словно забывшись, спросила она у Кларского, любуясь. – Я их только один раз надевала. Берегла на особенный случай.

– Мы опаздываем, быстрее, – не разделил ее восторгов Никита. На самом деле ему все понравилось, однако озвучивать свое мнение парень не спешил.

– Да я и так быстро!

Пока девушка металась по всей комнате в поисках духов, внимание Кларского привлекли так и лежащие на полу мелки и листы ватмана с художествами хозяйки комнаты.

– Что это? – поднял с пола давешний рисунок парень, с интересом изучая жизненные перипетии несчастного Кита.

– Да так просто…

Ника испугалась – узнает же на рисунках себя! Девушка быстрым движением вырвала у Ника из руки рисунок, торопливо собрала с пола остальные, с карикатурами самого Кларского и спрятала в ящике стола.

При этом показалось, что Никита едва заметно улыбнулся, но, кажется, это было лишь иллюзией.

– Все, пошли, – сказала она нервно, на ходу брызгаясь фруктово-карамельными духами с нотками малины и хватая клатч. – Прости, что родители отвлекли.

– Прощу, – он последовал за девушкой. – А если мы опоздаем из-за тебя – то, увы, нет. Если бы я знал, что ты так долго будешь собираться, отправил бы сразу, до ужина.

Ника, ставшая выше сантиметров на двенадцать, гордо прошла мимо него.

В прихожей, освещенной ярким электрическим светом, Ник поймал себя на мысли, что Карлова – хорошенькая, особенно в своем темно-синем коротком платье и на высоких каблуках.

Родители Ники, вышедшие провожать дочь и ее друга, оценили то, как смотрятся молодые люди, найдя, что они – интересная пара. Людмила Григорьевна попросила Никиту следить за Никой и обязательно доставить ее домой в ценности и сохранности. А напоследок неугомонный Карлов-старший сказал весело – когда уже закрывал дверь за гостем и дочерью:

– Никита! Вы помните, я еще не готов стать дедушкой!

– Папа! Что ты несешь! – выдохнула девушка.

От такой перспективы Ник едва заметно побледнел, но нашел в себе силы обернуться и дерзко сказать:

– Я очень постараюсь. До свидания! Было очень приятно с вами пообщаться.

– У вас всегда так? – спросил Кларский молчащую и переваривающую все произошедшее Нику уже в машине по дороге в его квартиру. В лифте и на парковке они перекинулись лишь парой слов.

– Как?

– Неважно. Еще раз напомню: веди себя достойно, – велел слегка нервно Ник, вспоминая Ольгу. Ему стало интересно: а у нее дома какая кухня? Он никогда не был в ее квартире.

Они не опоздали.

Приглашения Ник успешно взял у человека брата – тот вместе с ними принес и две небольшие коробки, обитые бархатом. В одной из них лежали часы из белого золота известной во всем мире марки – для Никиты, а в другой – изящное колье с бриллиантами под стать часам – для Ники. Март позаботился о том, чтобы его брат выглядел соответствующе.

Костюм и ботинки, приготовленные заранее, уже ждали Кларского дома, и он, в отличие от своей спутницы, собрался очень быстро. А до места, в котором проводился бал, они доехали за довольно короткое время, объехав пробки по дворам.

На благотворительном вечере таких масштабов девушка никогда не была, поэтому с любопытством непосредственного ребенка крутила головой. То, что на ее шее кожу холодило дорогое красивое колье, ее сначала пугало, потомсмущало, а сейчас добавляло уверенности, поскольку будь она без него, то смотрелась бы совсем дешево среди всех этих людей в шикарных нарядах и дорогих украшениях. Почти всех этих людей окутывала незримая аура неторопливости, уверенности и, конечно же богатства, рука об руку с которым зачастую шагала власть. Ника никогда не видела в одном месте столько представителей местной богемы, интеллигенции и бизнес-класса.

– Обеспеченных парней высматриваешь? – спросил Никита, видя любопытство в ее глазах.