Я на секунду остолбенела и смотрела на него, боясь даже пошевельнуться. Вдруг это мой прекрасный сон, который я вспугну движением руки?

– Ты ждала меня? – он пытался улыбаться, но я-то точно видела тревогу в глазах Дэна.

– Да… – прошептала я и все же осторожно коснулась его пальцев. Это был не призрак и не видение. Дэн не растаял и не исчез, а продолжал крепко стоять на земле обоими ногами. Я действительно нашла его. Или он… меня?

И на сердце стало тепло. Я забыла о фесте, Кее, обо всем и Дэн, кажется, тоже. На несколько мгновений мы попали в другой мир, свой собственный, принадлежащий только нам двоим, и видели, слышали и замечали только друг друга. В наш общий мир могло проникнуть только солнце. Оно стало свидетелем нашей встречи.

«Наша пре-е-е-е-лесть!» – возликовало все внутри меня. Любовь, нежность, злость, обида и огромное облегчение, которое стало естественным последствием моей надежды, перемешались в целый ядерный коктейль чувств.

– А я безумно хотел тебя увидеть, – тихий голос щекотал ухо. И в нем было и облегчение, и радость, и нежность, и, кажется, вина.

– Дэн! Ты где так долго был?! Где ты был? Где был? – закричала я громко, одной рукой обнимая его – чтобы не вздумал вновь убежать, а другой с силой ударяя Дениса по загорелому плечу. Противоречивые чувства меня прямо-таки разрывали на части. И глаза нежданно-негаданно налились слезами. Холод на коже неожиданно сменился нарастающим жаром.

Мой милый, как же я по тебе скучала.

Потом до меня дошло, что бить по плечу его не надо – мой мальчик недавно же выписался из больницы, и я тут же остановилась, замерла и закричала во весь голос:

– Что с тобой?! Ты в порядке? Ты хорошо себя чувствуешь? Денис! Как ты мог меня оставить! Как? Я так за тебя переживала!

– Чип, успокойся. – Смерчинский умудрился поймать меня за запястья, а после наклонился и легко-легко и так привычно поцеловал: сначала в нос, потом в щеку, а затем уже и в губы. Не ответить ему я не смогла – так сильно соскучилась. И чем дольше мои губы касались его губ, а руки – плеч, предплечий и спины, тем сильнее я понимала, что я – самый счастливый человек на свете. На сердце вмиг стало спокойно, и я поняла, что мое самое большое желание – быть с этим человеком и прожить с ним достойную жизнь.

– Я правда скучал по тебе, – шептал Дэн мне на ухо, то крепко обнимая, то ласково гладя по лицу. – Прости меня, прости, девочка моя. Я все тебе объясню. Все. Ты такая беленькая теперь, – коснулся он пальцами моих волос. – Стрижка тебе идет.

– Мне не надо ничего объяснять, я уже и так все знаю, – всхлипнула я, неожиданно для самой себя, срывая с него бандану и запуская пальцы в его волосы и чуть сжимая их. Дэн на миг прикрыл глаза, а я с трудом отогнала от себя непрошеные теплые слезы.

– Я, кажется, здесь лишний, – сказал Кей, наблюдая за нами глазами умного экспериментатора. Я вдруг вспомнила, что мы с Дэном тут не одни, а в компании со знаменитостью, между прочим, и слегка притормозила со своими поцелуями и объятиями. Смерч тут же понял, что меня смущает, и тоже остановился. Он вообще понимал меня с полуслова. Нет, с полумысли.

– Еще раз спасибо за помощь, – оторвался от меня Дэн, однако рук не разжал, продолжая гладить по волосам.

Я слушала стук его сердца, прижавшись щекой к груди своего личного Смерча. Казалось, там и правда бушует набирающий силу настоящий ураган. Его воронка изредка показывалась и в темно-синих глазах Смерчинского.

– Если бы я не был должен твоему другу, – негромко, но очень четко сказал Кей Дэну, глядя ему в глаза своими пугающими светло-салатовыми радужками, – я бы никогда не сделал этого. Я не сваха. Но в должниках ходить не люблю.

– Я понял это. А ты любишь играть с людьми, – сказал Денис Кею с улыбкой. Тот пожал плечами. А я захотела обоих этих парней превратить в своих личных кукол, начинающих двигаться и говорить только по моему личному желанию, и запаковать их в красивые бархатные коробочки, перевязанные алыми ленточками. И они были бы только моими, моими! Эта мысль безумно обрадовала головастиков, и они тут же начали действовать: кто-то потащил какие-то коробки, кто-то стал резать ленты, кто-то принялся моделировать одежку для будущих прекрасных кукол – блондина и брюнета. Вдруг представила Кея и Дэна в виде кукол и захихикала в кулак. А парни продолжали свой разговор.

– Я просто решил помочь твоей Маше самой себе доказать, что ты ей нужен. И ты ей реально нужен, – отозвался музыкант тем временем. Голос у него был как на многочисленных видео с интервью – неспешный, приятный, уверенный. Кей вообще обладал магией голоса.

– Я знаю. – Дэн обхватил меня обеими руками, и хихиканье сменилось необъяснимым, но восхитительным чувством нежности, таким сильным, что в носу защипало, а в уголках глаз вновь стали собираться слезы.

– Думаю, сейчас вам хочется остаться наедине. Могу проводить, отсюда вас без моего пропуска все равно не выпустят, – он вытащил из кармана своих классных штанов светло-золотой бэйджик – такой же, как у парня Кати и обладателя красных дред.

– Давай, веди, – согласился Денис, обнял меня за плечи, и мы с ним пошли следом за моим музыкальным кумиром. Странный он, конечно, но я в нем ни капли не разочаровалась! А после того как Кей пел для меня и помогал Лаки Бою, я стала не только слепо любить его как артиста, а еще и уважать, как человека – очень и очень необычного человека!

Мы проходили по закрытой зоне, предназначенной для артистов, мимо множества людей, живо и не без матерных заковыристых выражений обсуждающих, кажется, освещение, хотя, возможно, они говорили еще о чем-то важном; мимо музыкантов, часть из которых я узнавала, пребывая в исступленном восхищении; мимо гримеров, фотографов и журналистов; мимо всех тех, кто был посвящен в кажущуюся тайной закулисную жизнь, и сейчас я чуть-чуть приобщалась к этой тайне. А потом, к моему восторгу, мы прошли и мимо барабанщика Келлы, который, скрестив ноги, обутые в простые удобные бело-синие кеды, и прислонившись к деревянной перегородке ресторанчика, расположенного на этой закрытой территории и предназначенного для артистов, с мрачным выражением лица слушал кого-то по мобильнику. Взгляд его становился все более и более злым, и когда мы с ним поравнялись, ударник «На краю» так жестко заорал в трубку, что я, уже было открывшая рот, чтобы что-то сказать Дэну, чуть не шарахнулась в сторону.

– Да твою же мать! Ты! Ты меня достала! – закричал Келла в трубку, словно был католическим средневековым священником, а сотовый – коварным исчадием ада, которого нужно было изгнать в мир иной. – Хватит меня прессовать! Идиотка! Хватит! И не ори на меня! Что ты там сказала? Что? Я же запретил тебе говорить эти слова! – он тут же смачно выругался. – Так, еще раз повтори. Я сказал: еще раз все тихо и спокойно повтори.

– Келла, наш местный холерик и барабанщик, – пояснил Кей, глядя, не мигая, на друга. – Не бойтесь. Он не буйный. Просто ему не повезло в личной жизни.

– Наверное, очень, – задумчиво отозвался Дэн. Я тоже так подумала. Но так как от счастья разговаривать мне не очень хотелось, промолчала. Блин, я и Кея увидела (и услышала), и Келлу, и своего Дэнку нашла! Вот оно, счастье. Какие же странные формы оно принимает порою.

Голос Келлы вдруг резко стал другим: милым и заботливым. Кей поморщился, а я с интересом сумасшедшего уфолога, узревшего настоящего жителя Марса, смотрела на ударника, для которого существовал, видимо, только телефонный собеседник.

– Ну, прекрати, королева, прекрати, девочка моя, зайчик, медве… – тут Келла почему-то осекся. – Моя красавица. Ну и что, что к тебе приехала моя мама. Королева, она правда хорошая. Потерпи, я скоро к тебе вернусь. Нет, ты же знаешь, что сегодня я не могу. И завтра тоже… Тише-тише, королева моя, через два дня я буду дома. Черт, трубку бросила. Что, ухмыляешься? – рявкнул Келла, заметив взгляд Кея. – Это ты виноват, козел! У тебя-то подруга нормальная!

Солист «На краю» только покачал светловолосой головой – типа он ни при чем, но глаза его стали очень веселыми, как у человека, обожающего шутить – и шутит не очень обычно, а, скорее, с выдумкой и слегка пакостно. Нервный, как про него и говорили в Инете и в журналах, но явно прикольный барабанщик с силой пнул какой-то столб и вновь позвонил своему собеседнику, вернее, собеседнице.

– Слушай, малышка, Алина, что там с мамой? – спросил синеволосый Келла все тем же голосом хорошего парня, словно и не оравшего только что ни на кого. А затем он развернулся и пошел прочь, спокойно продолжая разговор.

Кей усмехнулся. Смерчик, который явно что-то знал о личной жизни Келлы, тоже позволил себе улыбнуться и сжал мое плечо.

– Бурундучок, – прошептал он мне на ухо. И я ослепительно ему улыбнулась. Наверное, было что-то в моей улыбке такого, что глаза у него вдруг сделались мечтательными. Может быть, не только он меня, но и я его умею гипнотизировать?

«Фея гипно», – сообщили довольные головастики.

– Идем? – взглянул на нас Кей, вновь и вновь с кем-то здороваясь и мало обращая внимания на нас.

Солист «На краю» сдержал слово, проводив нас до выхода, охраняемого усиленным отрядом полиции. На прощание он обменялся рукопожатием с Дэном.

– Мы будем на вашем выступлении сегодня, – пообещал Смерчинский, перед тем как покинуть территорию для артистов. С моего плеча руку он так и не убрал, и мне было невероятно приятно ощущать рядом с собой того, кто умудрился влюбить меня в себя и подарить самые счастливые минуты жизни.

– Какая честь, – слегка склонил голову Кей. – Спасибо. Так… приятно.

Он вроде бы не сказал ничего особенного, но я точно уловила в его голосе насмешку. Нет, он правда здоровский! Такие, как он, могут оскорбить так, что человек подумает, что его похвалили.

Смерч только хмыкнул.

– Мне пора. Пока, Маша, – мне на миг показалось, что со мной Кей уже когда-то прощался. Я очень вежливо сказала ему «До свидания» и добавила с замиранием сердца, что «Оригами» он сегодня исполнил просто невероятно. Музыкант кивнул, принимая это к сведению. Интересно, сколько раз в день его хвалят?

– Я сделал все, что ты хотел, – тихо сказал Кей Дэну на прощание. – И только потому, что он – твой друг. А я ему очень сильно должен.

– Понимаю. Я благодарен тебе.

– Я даже желаю тебе и твоей девушке удачи. И не забудь сказать нашему общему приятелю, – эти слова были сказаны Кеем не слишком добрым тоном, в котором явно была завуалирована неожиданная скрытая ярость, – что я больше ему ничего не должен. Пусть забудет обо всем.

– Без проблем, – осторожно кивнул Денис. – Да я смотрю у вас все серьезно.

– А как же, – без намека на улыбку и доброту в глазах взглянул на него Кей, и я точно для себя решила, что характер у лидера НК – ух какой непростой. – Кстати, передай ему, что я сделал его один раз, сделаю и второй. А к тому, что принадлежит другим, ему приближаться больше не стоит.

– Запомнил. Непременно передам. Слово в слово.

– Отлично.

Я большими глазами смотрела то на одного, то на второго. О чем это они? И что за мега таинственный друг? Прямо не друг, а неуловимый Фантомас какой-то местного разлива!

Спросить ни о чем я не успела – у знаменитого блондина зазвонил мобильник, и тот вынужден был откланяться.

– Да, Андрей. Не кричи. Что? Ну, на второй сцене была мини-импровизация, а не апокалипсис всея феста. Так, подожди, мне по второй линии звонят… Детка, я сейчас буду, прости, что ушел, я сейчас. Сейчас, не грусти, – с этими словами Кей широким шагом направился прочь, легонько кивнув нам на прощание.

Я обалдело проводила взглядом его высокую, спортивно сложенную фигуру. В голове уже ничего, совсем ничего не умещалось. Как так? Что это? Меня накачали хорошей наркотой, и я бодренько ловлю галлюцинации? Я запустила пальцы в волосы, пытаясь понять, что призошло.

– Жалеешь, что его не выбрала? – спросил со смехом Смерчик – со смехом счастливого человека.

– Ну, ты дурак. Нет, конечно. Нет! С чего ты так подумал? Не нужен мне никто, кроме тебя! – ответила я нервно, надеясь, что все же не сплю, и все, что сейчас происходит – реально. – Просто… это же был сам Кей! Он со мной разговаривал! Он для меня пел! А я даже автограф не попросила!

– Вот неприятность, – потрепал меня по волосам Дэн, а я опять обняла его, потому что мне было мало прикосновений, и я ясно поняла, что хочу гораздо большего, чем просто объятия. Я все-таки не ребенок, да и он тоже.

А еще… Мой! Он – мой. Не отдам. Никому. Даже за все золото этого мира. Потому что продать саму себя я не могу, а Денис – вторая часть моей души, а значит, и меня самой. И его прошлое меня нисколько не волнует – узнав его, я еще больше полюбила Смерча. Его настоящее интересует меня куда больше – мой мальчик, мой Дэйл должен быть счастливым, и я сделаю для этого все. А его будущее – это и мое будущее тоже, это наше будущее. Я взглянула в его глаза и поняла совершенно точно, что он думает так же.