– Однако за тобой же не бегал, – вспомнила Маша слова Матвеева.

Девчонка явно помнила, как Маша с Игорем уединялись на вечере, поэтому решила ей отомстить. Меленько, но так, чисто по-женски. Именно так решила Маша. А Юлька открыто продолжала:

– За мной не бегал, точно. А что с меня взять? Наш Игореша, он же не столько на дамочек падкий, сколько на их деньги. Для него самая прекрасная особа – это бизнес-леди! Он уже тогда ни на возраст не смотрит, ни на красоту, ни на фигуру, лишь бы кошелек был полный. А я… кроме зарплаты, никакой прибыли.

– А у этой девочки какая прибыль? – склонила голову Маша.

– Ой, не скажите, – возразила Юля. – Эту девочку папашка устроил к нам – очень состоятельный дяденька. Хочет девочке на двадцатилетие фирму подарить, свою, дочернюю. А чтобы ее вокруг пальца не обвели, в бухгалтерию ее сунул, к нам. Так сказать, на обучение. Так что… эта крошка пахнет хорошими деньгами. А Даров… он за деньги на что угодно способен. Ковриком у порога лежать будет, только не пройди мимо. Он же и в историю с домом этим вляпался только потому, что дом стоил дешево – лишнюю копейку хотел себе в карман положить. А оно вон как вышло.

Маша не могла этому поверить. Игорь? Падкий до денег? Ковриком? Но к Маше-то он не из-за денег прикипел! Какие у нее там деньги? Нет, ну она сказала, конечно, ему как-то раз, что она бизнес-леди, но так это же… Это же просто так. А все слова про любовь – это… Ну, конечно же, это шло от чистого сердца!

– Ой, я уже так задержалась! – вдруг спохватилась Юлька. – А выбежала-то только пирожное купить!

Маша тоже поднялась. Надо было ехать домой, а еще эта Верка не вышла!

Она вошла в кабинет Матвеева, Верки там не было.

– А Вероника где? – угрюмо спросила она Матвеева.

– Вероника? Не знаю… она минут десять назад вышла… – оторвался тот от бумаг и вдруг внимательнее пригляделся к Маше. – Маша, что-нибудь случилось?

Она только махнула рукой и вышла.

Возле машины ее уже ждала Вероника.

– Ну и куда тебя унесло? – нервно топала ножкой подруга. – Мне тут надо срочно нестись за билетами, а ее как ветром сдуло!

– Верка, – неожиданно спросила Маша, – а отчего вы тогда с Даровым разбежались? Ну, еще в юности?

– Отчего? – злобно сверкнула глазами подруга. – Причина самая банальная, я забеременела. Он сказал, если я не избавлюсь от ребенка, он меня бросит… Я избавилась, а он… все равно ушел. Вот и все.

– Врешь! – побелела Маша.

Вероника вздохнула, посмотрела куда-то за горизонт.

– Помнишь Сашку… ну, я с ним еще дружила? Летчик… Мы с ним не поженились, потому что я сказала, что детей у меня быть не может. А он хотел сына.

– Но… Андрюшка же родился!

– Андрей не у меня родился… Он – сын моего первого мужа… мы еще тогда жили в Краснодаре… Я ж домой приехала уже без мужа, зато с сыном…

– Не может… не может быть… Почему же ты нам ничего не говорила?

– Да разве тогда можно было об этом говорить? Такой позор… А потом… Пусть девчонки думают, что Андрюшка – мой родной сын. Я его всегда считала родным.

– Он у тебя… Верка, ты его сильно любишь, как родного. Поэтому он у тебя такой классный парень.

– Это да… – кивнула Верка и вдруг взглянула на часы. – Ну ты за билетами-то меня повезешь?

– Вер, ты за билетами сама, а? – рассеянно проговорила Маша. – Я чего-то…

– Ну чего ты «чего-то»? Чего «чего-то»? Я что, на этих каблуках буду по всему городу мотаться? Ты обо мне подумала? Ты даже не спросила, как прошла наша встреча с Матвеевым!

– И как она прошла?

– Могла бы и не спрашивать! – фыркнула Вероника. – Естественно, он не смог устоять против моей красоты и пал к моим ногам. Причем сразу же! И согласился посетить со мной театр! Вот и надо ехать за билетами.

– Нет, Вероника, я не могу, – решительно заявила Маша и села в машину. – Вер, хочешь, я тебе на такси денег дам? Я не могу сейчас…

– Прямо не знаешь, что с тобой делать… – пылала справедливым гневом подруга. – Ну давай уже свои деньги!

Маша сунула Веронике деньги, захлопнула дверцу и торопливо отъехала. Ей очень не хотелось, чтобы Игорь увидел сейчас ее машину. Да и вообще, на кой черт она сегодня в этот офис поперлась? Сидела бы дома… И продолжала бы наивно думать, что она у Игоря единственная любимая? И нет никакой новенькой! И не было Верки… Нет! Лучше так, все оборвать в один раз, и все! И… и жить дальше спокойно, как жила… Но как же теперь жить, когда ты только-только узнала, что такое ждать звонка от любимого, видеть его глаза, трогать его волосы, слышать его голос… Голос, полный лжи! И терпеть сердце, полное обмана и жестокости!

Маша приехала домой, поставила машину и решила сразу же лечь спать. Дом встретил ее тишиной. Все же хорошо, что у нее есть этот загородный уголок. Куда бы она сейчас спряталась? Оля бы сразу что-то почувствовала, начала бы отвлекать ее расспросами, натужно веселить, а Маше сейчас ничего не хочется слышать. И видеть никого не хочется. Правда, спать тоже не получилось – в голову постоянно лезли обидные воспоминания, перед глазами, сияя улыбкой, возникал Игорь, и сердце тихонько ныло. Какой уж тут сон.

Она переоделась и отправилась во двор. Травы там было много, можно было тихонько сидеть, вырывать сорняки и ни о чем не думать.

Сколько она просидела в траве, она и сама не знала. Слышала, как подъехала машина Матвеева, как он вошел в дом и даже крикнул ее пару раз, только Маша не отозвалась – пускай уже едет в свой театр. А потом они с Веркой поедут к ней домой, устраивать продолжение банкета. Вот и пусть веселятся, а Маше – ей уже ничего не нужно. Только бы не трогали ее и оставили ей этот домик.

Вскоре снова раздался шорох шин, и возле ворот остановилась машина Дарова. Маша еще больше сжалась, чтобы в огромной траве ее не было видно.

– Маша! Маша! – кричал Игорь на весь двор.

Он бы ее и не увидел, если бы не вездесущая тетя Глаша.

– И чаво орать-то? – перегнулась она через невысокий заборчик. – Вон она, ваша Маша, в траве колупается! Поспать людям не дают! «Маша», «Маша», как будто она сбежит куда!

Игорь подошел к Маше, она поднялась из травы и прошла в беседку – что ж они, друг перед другом на вытяжку стоять будут? Ей было неловко, что она так по-детски пряталась, поэтому она сразу на него и накинулась:

– Зачем приехал? Я ж просила, избавь меня от своего присутствия! Что еще?

– Ох, – не испугался Игорь, – как мы официально… Поговорить с тобой приехал, что значит «зачем»?

Маша устало выдохнула.

– Игорь, ну о чем нам говорить? Ты сейчас уже хорошо подготовился, найдешь кучу правильных слов, но я же все сама видела. Я ж не девочка.

– Да что ты видела-то? – нервно мотал головой Даров. – Ну что ты могла видеть? Как я девчонку за коленку ущипнул? И чего? Что стряслось-то?

– Ничего, – пожала плечами Маша. – Щипай кого хочешь, просто ты мне неинтересен. Не хочу я с тобой больше в любовь играть.

– Знаешь, Маш, ты как неандерталец! Надо же – коленка! Ах, какое горе! И что с того-то? Если я с тобой чай пью, значит, мне уже и посмотреть ни на кого нельзя?

– Да смотри ты на кого угодно! Только не надо больше со мной… чаи распивать!

Игорь выдохнул и задрал голову – Маша должна была понимать, что у него уже все терпение лопнуло, но… Но он еще постарается объяснить…

– Маша, – уже по слогам, как ребенку, объяснял Игорь. – Эта Ариша, у нее знаешь кто отец? Он нам наш домик вернет в считаные дни! Я ж только о тебе забочусь!

Маша усмехнулась:

– Да, но только домик мой, а не наш. И то еще большой вопрос.

Игоря будто по лицу ударили. Он вздрогнул, потом прищурил глаза и тихо протянул:

– Ах, во-о-о-т оно ка-а-ак… То есть мы так разобиделись, что вместе жить не будем, в домике будем одни век коротать и все наши чуйства нехай накроются медным тазом. Так?

Маша поморщилась:

– Игорь, ты такой импозантный… Зачем тебе какие-то чувства к неандертальцу? Заводи красивый роман с Аришей, тяни из ее папы деньги и строй счастливую и прочную семью. По-настоящему прочную, потому что теперь, если ты решишь девочку обидеть, ее папенька тебя в бараний рог скрутит. И еще – будь аккуратнее, девочка не должна остаться инвалидом… Как Верка…

– Ой-й-й, я тебя умоляю! Только вот не надо мне этой старческой заботы! Верку вспомнила! Еще неизвестно, кто ее инвалидкой сделал! Вспомнила она! Да я вообще! Я так понимаю, мы с тобой больше не любовники, домик мой накрылся, значит… ариведерчи!

Маша смотрела на него и не узнавала. Этот ли Игорь Даров совсем недавно трепетно целовал ее руки? Он ли звонил ей на дню по нескольку раз? Он ли говорил, что не сможет ни дня без нее прожить? И что? Получается, что все его слова ложь? А правы как раз Юля и… и Матвеев? И Верка не соврала ни одного слова? Господи, куда б от стыда деться-то?

– И чего мы молчим? – ехидно усмехался Игорь. – Мне можно идти или ты одумаешься?

– Иди, Игорь… – тихо попросила Маша. – Ну хоть какие-то добрые воспоминания о себе не убивай.

– Да я и сам ни минуты здесь не останусь! – взорвался Даров. – Столько времени на нее потратил!

Он резко повернулся и зашагал к машине.

Маша даже плакать не могла. В горле застрял горький ком, который не давал дышать, на плечи будто опустили каменную глыбу, а голова была точно стеклянный шар, так в ней было пусто и звонко.

Даров уже давно уехал, а Маша все так же сидела в беседке, опустив руки.

Неизвестно, сколько бы еще она так просидела, если бы к ней в беседку не пришел Матвеев. Он по-свойски уселся рядом, помолчал, а потом вдруг спросил:

– Маш, ты в театр пойти не хочешь?

– Нет, – глухо отозвалась та.

– И я нет… – вздохнул Матвеев. – А может быть, ты съездишь с Вероникой, а? Чего вам – поедете, повеселитесь, а?

– Мне сейчас не до веселья.

– И мне тоже… И кого бы с ней отправить? Вот ведь насела сегодня, как… Маш, твоя подруга – езжайте вместе. У меня вот тут дел полный огород!

– Я уже весь огород перепахала, так что ты сегодня свободен, – все так же безразлично говорила Маша.

– Ну не хочу я ехать ни в какой театр! – взорвался Матвеев. – Нашли тоже театрала! Да я! Я вообще никакие спектакли не смотрю, мне их в жизни – за глаза! Вот закроюсь сейчас на все щеколды, и пусть твоя Вероника… Маш! – вдруг загорелись глаза у Василия. – А что если… У меня, знаешь, есть один такой знакомый старичок – он ужас до чего все эти постановки уважает! Главное, сам еле ходит, все время с костылем передвигается, а как в театр, так он костюм наденет, бабочку на шейку, прямо тебе кавалер! И эдак мелкими шажочками, без всякого тебе костыля! Маш, надо его с Вероникой отправить, точно тебе говорю. Пусть ухажорит.

– Не надо, – вздохнула Маша. – У нее таких ухажеров с костылями – целый эшелон. Что она, дом престарелых, что ли? Ей нужен молодой мужик, сильный, здоровый, состоятельный. Чтобы не жадный был, капризам ее потакал. Ну и так, на внешность чтобы ничего… Главное, чтобы денег Верке побольше давал и… ну и по мужскому делу… без костылей обходился.

– Это… это то есть я, да? – ехидно поинтересовался Матвеев. – То есть вы посидели вдвоем с подруженькой, пересмотрели все ее устаревшие экземпляры и решили коллекцию обновить. Маненечко так. Самую чуточку, да? Рассмотрели меня по всем пунктам – главное, про костыль мне очень понравилось, душевно. И вывод сделали – в театр идти с Вероникой Матвееву! Так?

Маша смотрела на него непонимающим взглядом. Ну чего ему непонятно? Все действительно так. Правда, они с Веркой не рассиживались и не перебирали всех ее любовников-ветеранов, и так ясно – Матвеев подходит куда больше.

– Я вообще с ума схожу! – хлопал себя по коленкам Матвеев. – Ты тут сидишь, работаешь, ни о чем не думаешь, а за тебя уже все решили! Главное, они сразу и предупреждают – чтобы деньги только зарабатывал! А уж потратит их Верочка сама! И лучше тебе не вмешиваться!

– Да что ж ты так орешь? – поморщилась Маша. – Ну чего тебе, трудно, что ли? Вероника сейчас уже, наверное, готовится – одевается, красится…

– Как?! Еще красится?! – ужаснулся Матвеев. – Маша! Я тебе честно говорю, я с этой… Это же настоящая япона-мама! Ходячая афиша театра «Фудзияма»! Вместо лица одни белила, губки пробочкой… Нет, я с ней никуда не пойду!

И он категорично скрестил руки на груди и вытянул ноги.

– Блин, какого хрена вам, мужикам, все время надо? – начала раздражаться Маша. – Сами не знаете, чего хотите!

– Почему? – вздернул брови Матвеев. – Я как раз очень хорошо знаю, что мне надо. Ты понимаешь, Маша, я ведь не хочу ничего заоблачного. Я просто хочу прийти с работы, тихо усесться у себя… у нас в гостиной и… и пить с тобой чай.