Джина Уилкинс - За улыбку ребенка

– Только познакомился с двумя рабочими. На большее не было времени. Меня заставили побегать. Поговорю завтра. К восьми должен быть готов рапорт.

– Тебе надо много пить. В такую жару организм быстро обезвоживается.

Прораб настаивает, чтобы все пили много воды. Он сам её привозит, холодную, как лёд. Хотя ленч надо брать с собой. Сегодня мне так и не удалось поесть.

– Значит ты очень голоден. Иди прими душ, а я накрою на стол.

Горячей воды в этом доме всегда не хватало, но Сэма вполне устроил прохладный душ.

Как приятно возвращаться домой, когда тебя встречают ужином и улыбкой, думал он, благодарно подставляя лицо прохладным струйкам и нащупывая мыло. Уставясь на розовый брусок, он понюхал его, скривился от цветочного запаха, затем пожал плечами и начал намыливаться.

Прошел уже почти год после его попытки создать семью. Они с Паулой встречались целый год, а прожили вместе четыре месяца. Для него это был рекордный срок постоянных отношений. Паула уверяла, что счастлива просто быть рядом, когда он не работает, что ее не беспокоят его дежурства и частое отсутствие по ночам. Однако через два месяца после переезда к нему начала жаловаться.

Когда же она стала намекать, что хочет выйти за него замуж и найти ему другую работу, Сэм понял, что просто не сможет дать ей желаемое. Придя к тому же выводу, она бросила его и вскоре обручилась с бухгалтером.

Разрыв принес ему чувство горечи и разочарования. Не то чтобы он сильно любил Паулу, но она ему очень нравилась. Видя, как его родители любят друг друга, он смутно надеялся найти что-то подобное и для себя, но, когда дошло до дела, вдруг понял, что не в состоянии связать себя обязательствами с женщиной и завести детей.

Сэм начал подозревать, что ему чего-то недостает. Может, он не получил полный набор генов счастья или того, что позволяет другим довольствоваться своей судьбой. Лично он своей судьбой доволен не был. Он также не был доволен своей работой, окружением, будущим – вообще своей жизнью. И совершенно не знал, что с этим делать.

Сэм вышел из душа, с отвращением мотая мокрой головой. Почему вся эта сентиментальщина лезет в голову именно сейчас? Даллас ждет его на кухне с ужином и рассказом о первом дне работы, а он тратит время, оплакивая свои разочарования.

Когда Сэм появился на кухне, Даллас ставила на середину стола жаропрочную стеклянную кастрюльку. Она оглянулась и спросила:

– Ты любишь лазанью?

– Обожаю!

– Прекрасно. Конечно, в такую жару это слишком плотная еда, но, увидев в магазине лапшу для лазаньи, я не смогла удержаться. Надеюсь, получилось. Мне пришлось купить самые дешевые продукты. На гарнир салат из помидоров с огурцами и кукуруза.

– У меня уже слюнки текут. Чем помочь?

– Все готово. Садись. Да, что ты хочешь: холодный чай, молоко или содовую? К сожалению, наш бюджет не предусматривает вино.

Сэм выбрал чай и, усаживаясь, потянулся к лазанье.

– Не знал, что ты умеешь готовить, Сандерс.

– Ты многого обо мне не знаешь, Перри, – сказала она, садясь на свою табуретку.

Она права, подумал Сэм. Он почти ничего не знает о ее жизни. Встречается ли она с кем-нибудь? Он даже не знал, что у нее нет семьи, пока она случайно не обмолвилась накануне. Мать ее бросила. Где же Даллас выросла? В приюте? В приемной семье?

– Тебе удалось поговорить сегодня с нашей дружелюбной соседкой-проституткой?

– С Полли? Да. Она угостила меня кофе и сводила в магазин. А там даже пригрозила бакалейщику, что приведет своих друзей, если он не будет со мной вежлив.

– Как тебе это удалось? – усмехнулся Сэм.

– Убедила, что я недалекая беспомощная женщина, живущая с мерзким типом, эгоистом.

– И она купилась на эту чушь?

– Эй, Перри, я хорошая актриса. А Полли – довольно милая, – добавила Даллас, зачерпывая ложкой густой соус. – Просто ей не повезло. Мать выгнала ее из дома в четырнадцать лет, потому что дружок матери переключил свое внимание на дочку. Как многим бездомным девушкам, ей пришлось зарабатывать на жизнь проституцией.

– Да еще, вероятно, к наркотикам пристрастилась, – цинично добавил Сэм.

– На некоторое время, – тихо подтвердила Даллас. – Но она сказала, что справилась с этим пару лет назад. Хотела накопить денег, чтобы переехать куда-нибудь и начать все сначала, но забеременела.

– Так почему же она не сделала аборт?

– Религиозные убеждения. Она считает это грехом.

– Вижу, Полли много тебе рассказала сегодня. А что она думает делать с ребенком?

– Ребенок – единственное, о чем она не хочет говорить. Сказала только, что не знает, кто его отец. Каждый раз, как я пыталась подвести ее к разговору о будущем ребенка, она меняла тему.

– Ясно: она собирается продать его.

– Возможно. – Даллас нахмурилась. – Но я не знаю, Сэм. Есть что-то…

– Ну ладно, не дави на нее.

Не успели эти слова слететь с его языка, как Сэм осознал, что снова учит Даллас работать, и замер в ожидании резкого отпора. Однако, к его удивлению, она не стала орать и пропустила совет мимо ушей. Не надеясь на то, что ее доброжелательность долговечна, он решил насладиться нежданной передышкой и сказал, что, поскольку Даллас приготовила ужин, будет только справедливо, если он вымоет посуду. Она не спорила.

Оставив безупречную – насколько это было возможно – кухню, полчаса спустя Сэм присоединился к Даллас. Растянувшись на диване в гостиной, она смотрела новости шоу-бизнеса. Последний скандал обсуждался во всех деталях. Маленький телевизор, привезенный Сэмом, не был подключен к кабелю, и изображение было довольно расплывчатое, зато звук вполне приличный.

– Я принес тебе газировку, – сказал Сэм, протягивая банку. – Если не хочешь, отнесу обратно.

– Хочу. Спасибо. – Даллас щелкнула крышкой.

– Не стоит благодарности. Подвинься, не умею смотреть телевизор со стула.

Даллас скривилась, но покорно и довольно неуклюже – из-за огромного живота освободила ему место на диване рядом с собой.

– Мне весь вечер хотелось снять эту штуковину, но, пожалуй, надо привыкать.

– Да. Должно быть, неудобно, – ответил Сэм. – Как ты выдерживаешь?

– Спина и ноги смертельно болят, – призналась она, затем слабо улыбнулась. – Полли говорит, что это неизбежно. Думаю, тебе не хочется услышать обо всех неприятностях, на которые она жаловалась.

Сэм рассмеялся.

– Ладно. Наверное, пора устроить еще одну шумную ссору?

Даллас застонала.

– Я слишком устала сегодня. Мы же ссорились утром. Нельзя ли подождать до твоего завтрашнего возвращения с работы? Ты сможешь наорать на меня за то, что ужин не готов, или еще за что-нибудь.

– Да, пожалуй, – усмехнулся Сэм. – Никогда не думал, что ты упустишь шанс обозвать меня парой крепких словечек.

– Я приберегу их до завтра.

Усталые, они провели вечер тихо. Даже приятно, подумала Даллас, когда в десять часов начались «Новости». Кто бы мог представить, что она и Сэм протянут целый вечер без ссоры?

– Не знаю, как ты, – сказал Сэм, прослушав прогноз, опять предвещавший жару, – а я иду спать. Завтра предстоит жуткий день.

– Да, я тоже.

Сэм встал и выключил телевизор. Даллас попыталась подняться, но потеряла равновесие и, вскрикнув, тяжело плюхнулась на диван.

Он рассмеялся и, протянув руку, поставил ее на ноги.

Она переоделась в ванной комнате в ту же самую огромную футболку. Сэм – опять в спортивных шортах – уже сидел, зевая, на своем краю кровати.

На этот раз было не так трудно лечь рядом с ним – может, потому, что она мысленно готовилась к этому моменту весь день.

Сэм выключил свет.

– Жарко здесь, – пожаловался он, опуская простыню до талии и обнажая грудь.

– Ммм… Кондиционер практически не работает.

Даллас вытянулась на своем краю кровати, морщась от боли в натертом «животом» бедре и надеясь на хороший отдых.

– Давай помассирую тебе спину. У тебя наверняка все тело затекло от лишней тяжести.

– Спасибо, но ты тоже устал. Отдыхай. Однако он уже сидел на постели рядом с ней, толкая ее в плечо.

– Давай, Сандерс. Поблагодаришь меня после.

Даллас подавила стон и перекатилась на живот. Стон вырвался минуту спустя, когда Сэм занялся ее поясницей.

– Ты действительно хороший массажист, – пришлось ей согласиться через несколько минут.

Его руки легли на ее плечи. Она поморщилась, когда Сэм стал разминать затекшие мышцы, но вскоре совершенно растаяла под его ладонями. Наверно, он так же хорош и в любви, подумалось ей.

Она откашлялась и стряхнула его руки. – Все, хватит. Я чувствую себя гораздо лучше. Спасибо.

– Пожалуйста.

Сэм поудобнее устроился на своей половине кровати и вскоре затих. Даллас вздохнула. Так гораздо лучше: Сэм – на своей половине, она – на своей. Так лучше и безопаснее.

Хотя Даллас привыкла рано вставать, на следующее утро она проснулась, только когда Сэм дотронулся до ее плеча. В джинсах и футболке, с черной металлической коробкой для ленча, он выглядел типичным строительным рабочим.

– Извини, что разбудил. Я хотел сказать тебе, что ухожу.

– Да, спасибо. Как же долго я спала!

– Всего половина восьмого. Можешь еще поспать. Я только хотел, чтобы ты знала, что осталась одна, – улыбнулся он и взъерошил ее рассыпавшиеся по подушке волосы. – До вечера. Не забудь, что по расписанию у нас скандал.

– Ммм… Жду с нетерпением, – сказала она, зевая.

Сэм засмеялся, отступил на шаг и тихо выругался, споткнувшись о «живот» Даллас, лежавший на полу.

– Эй, осторожнее! – воскликнула та, вскакивая и свешивая ноги с кровати. – Ты раздавишь бедного «сыночка».

Сэм ухмыльнулся, подобрал «живот» и бросил его Даллас на колени.

– Ну что ты за мать? Оставляешь нерожденного ребеночка на полу, где любой может наступить на него.

Даллас ухмыльнулась в ответ.

– Убирайся. Опоздаешь на работу. Его глаза засияли.

– Да. Может, тогда меня уволят.

– Забудь об этом, Перри. Ты должен собирать информацию, все слухи о торговцах детьми.

Сэм глубоко вздохнул.

– Ах да, действительно. Счастливо, Сандерс. Чтобы к моему приходу квартира была вылизана, а ужин ждал на столе.

После ухода Сэма Даллас прошлепала босиком в ванную и с удивлением посмотрела на свое отражение в мутном зеркале. Странно, она выглядит такой довольной, она даже улыбается! Очень странно. Должно быть, во всем виновата жара.

* * *

К обеду Сэм уже успел понять, что палящее солнце, строгий мастер и изнурительный физический труд не располагают к общению. У рабочих не оставалось ни сил, ни времени на разговоры. Доставая из коробки сэндвич с колбасой, Сэм старался выглядеть подружелюбнее, но все же очень удивился, когда к нему подошел высокий крепкий парень лет двадцати с банкой содовой.

– Босс обеспечивает воду к ленчу, – объяснил парень. – Не знаю, сказали ли вам об этом. Хардинг делает вид, что заботится о нас, но все знают: он просто не хочет, чтобы мы приносили пиво. Он терпеть не может пива на работе.

– Так безопаснее, – согласился Сэм. Парень пожал плечами.

– Какой вред от пары банок пива? Особенно в такую жару. Но мне очень нужна эта работа, так что я стараюсь не нарушать правил.

– Понимаю. Если б не деньги, и я бы здесь не работал, – мрачно сказал Сэм.

– Вот именно. – Парень скинул желтую строительную каску. Его рыжая шевелюра была мокрой от пота. – Джек Рейнолдс.

– Сэм Пуласки.

Джек кивнул и откусил половину своего сэндвича.

– Нет ничего хуже теплой колбасы с майонезом, – проворчал он с полным ртом. – Все время прошу жену класть горчицу, но она забывает. Во всяком случае, говорит, что забывает. Иногда мне кажется, она делает это нарочно. Каждый раз, когда она за что-то злится на меня, – колбаса с майонезом.

– Все женщины такие, – со смешком заявил Сэм.

– У тебя есть жена, Сэм?

– У меня есть женщина. Мы живем вместе. Но, черт побери, она ведет себя как жена.

Джек ухмыльнулся.

– Это у них в генах или еще где. Только позволь женщине переехать к тебе, и не успеешь оглянуться – уже кольцо в носу. Запрягли.

– Меня никто не запряжет, – пробормотал Сэм.

– Конечно, Пуласки.

Все еще усмехаясь, Джек прикончил сэндвич и развернул второй.

– У тебя есть дети, Рейнолдс? – через некоторое время спросил Сэм.

– Нет. Жена давно намекает, но я думаю, что сначала надо заработать денег. Она учится в школе медсестер. Скоро заканчивает и собирается работать в больнице, а я пойду на вечерние курсы.

– Да? На какие?

– По электронике. Знаешь бизнес-школу, которую рекламируют по телевизору? Они говорят, можно загребать деньги лопатой, ремонтируя компьютеры. Думаю, стоит попытаться.

Сэм кивнул.

– Здорово. За компьютерами будущее.

– Черт побери, они уже повсюду, а я даже не знаю, как их включать, – горько пожаловался Джек. – А у тебя есть дети?