— Сам-то веришь в это? — поинтересовался папа, потирая подбородок, разглядывая меня из-под длинных ресниц, будто пытаясь считать. Что же, у него неплохо получается.

— Нет, — я качнул головой, тяжело вздыхая и поднимаясь вновь, дабы подойти к мини-бару, доставая оттуда капсулу для кофемашины, стоящей на подоконнике большого окна. — Однако, у тебя все же были дела с Цирковым. И с «Зеленым слоном».

— Были, — не стал отпираться он, следя за тем, как я устанавливаю капсулу, беру две чашки, брезгливо осматривая их и тяжело вздохнул. — Но они закончились, как только я узнал, чем они занимались под видом благотворительности. Мне они были нужны для снижения ставки по налогам.

— Цирков занимался тем же? — я скривился, передернув плечами, нажимая кнопку и дожидаясь, пока кофемашина сварит черный кофе. — Пап, ты же знаешь какой он!

— Знал, — равнодушно бросил отец, пожимая плечами. — Но мы были в такой финансовой заднице, Амир, что мне были нужны не только эти льготы. Но и деньги, что они предложили.

Ложка звякнула о край отцовской кружки, едва я услышал его слова. Никогда не знал, что у нас были проблемы. Ни дед, ни отец не упоминали об этом. Дома мы ничего не говорили о делах — таким было правило в семье Дороновых. Мама не любила слушать об этом, во всяком случае, так говорил папа. Прикрыв глаза, прислонился лбом к холодной поверхности стекла, тихо произнеся:

— Много?

— Достаточно, чтобы на пару лет закрыть глаза на то, что благотворительность была лишь прикрытием, — спустя пару минут ответил папа, скрипнув креслом. — Я не знал подробностей. Подозреваю, их не знал и Алексей. Он, конечно, редкостная мразь, но не до такой степени. А там было все, Амир. Наркотики, незаконная продажа лесных ресурсов, нелегальное оружие, алкоголь. Тогда милиция после девяностых еще долго закрывала глаза на подобное. Собственно, поэтому нас не взяли. За этим стояли высшие чины, а после моего выхода, часть из них перебралась наверх в политику, другая — бесследно исчезла.

— А Виолетта? — я открыл глаза, поворачиваясь к отцу лицом, слыша, как пискнула кофемашина. — Она знала?

— Догадывалась, — усмехнулся папа, качая головой. — Но к ее мужу я не имел никакого отношения. Он погиб гораздо позже, к тому времени я уже вышел из организации, расплатившись по всем долгам и дал откуп. Цирков ушел чуть позже. Официально «Зеленый слон» прекратил свою деятельность в 2007 году. Кто открыл его после мы не знаем.

— А кто заправлял им тогда? — я налил две чашки, размешав сахар и подойдя, поставил перед отцом кружку, усевшись вновь на стул. — Ты в курсе?

— Нет, — качнул головой тот, отхлебнув немного. — В этом деле, чем меньше знаешь, тем дольше живешь. Мы общались и вели дела через посредников. Я уже тогда догадывался, что дело нечисто. А когда под нас начали копать, уже был готов уйти из дела.

Горьковато-пряный напиток разлился на языке, едва я втянул носом ароматный кофе. Мой взор остановился на репродукции картины Шишкина, рассматривая каждый мазок, будто там был ответ на многочисленные вопросы. Кто бы сейчас не стоял у руля этого «Слона», он явно был в курсе всех темных отца и Циркова. Или догадывался. Возможно кто-то из бывших руководителей, но это тоже всего лишь догадки.

— Хорошо, что делаем с тендером? — я откинулся на спинку кресла. — Что делаем с ним? У нас официально шесть дней. Цирков, похоже, тоже перед выбором.

— Выходим, — отрезал отец. — Я не собираюсь рисковать, тем более, когда есть варианты отступления.

— Вот так просто сдадимся? Потери будут просто огромными, особенно в связи с закрытием завода сейчас, — напомнил я, сглотнув, едва встретился с мрачным взглядом отца.

— А ты рискнешь безопасностью Лили ради миллионов, Амир?

Хороший вопрос, папа. Готов ли я рискнуть всем ради девушки, когда на кону дело жизни всей моей семьи. Тем более, если между нами теперь куча тайн?

Глава 25

Лиля

— У вас с Амиром все хорошо?

Я уставилась на бабушку точно на инопланетянку. Странный вопрос, однако. Смотрит так пристально, будто у меня на теле секрет вечной молодости скрыт, и она его высмотреть хочет. Глаза сузила, пальцами по столешнице постукивает, пока я просматриваю информацию в интернете.

— Конечно-о-о, бабуль. Что за вопросы? Отлично все, — отмахиваюсь, стараясь выглядеть как можно более спокойно. Нет-нет, краснеть никак нельзя, вспоминая ночь и не менее продуктивное утро.

Да она мне сразу лекцию о пользе воздержания зачитает из памятки настоящей леди 18 века. Там, где про сохранения невинности и благовоспитанности. Никаких поцелуев, никаких попыток остаться наедине за кустом в саду во время бала. Только беседы в сопровождении нянюшки или дуэньи, ничего больше.

Щеки непроизвольно загораются, но я пытаюсь спрятать их за волосами. Только вот от цепкого взора бабули это не проходит незаметно. Она громко фыркает, поднимается, недовольно пройдя к чайнику и щелкая кнопкой.

— Так и знала, что этот прохиндей ручонки свои держать в кармашках не умеет. Эх, вот никакой веры этим восточным мужикам!

— Бабуль, — резонно замечаю, тяжело вздыхая и отрывая взор от экрана ноутбука. Глядя на то, как бабушка в новеньком деловом брючном костюме бордового цвета размешивает пакетик чая в кружке. — Грузины христиане века эдак с четвертого.

Она отмахивается, ставя на стол кружку и пододвигая ко мне вазочку кокосового печенья, устраиваясь удобнее на стуле.

— А морда все равно восточная. И кровь такая же горячая, явно он у тебя не цветочек аленький из Руси. Сразу видно — мужик горный, непокорный. Такой точно пузико на диване чесать не будет да в танчики играть между первым и компотом.

Хмыкаю негромко, просматривая фотографии, присланные девушкой Влада, задумчиво рассматривая на них парня. Большинство просто снимки с различных мероприятий для подобных ему ботанов: фестивали аниме, комиксов, флешмобы и прочая ерунда. Несколько фотографий с олимпиад по биологии и химии — парень, оказывается, отлично разбирался в точных науках. Хотя в сущности эта информация не несла никакой пользы. Не считая слов его девушки о странности в его поведении после того благотворительного вечера в компании Циркова. Встречаться с Олесей вновь не рискнула, но она поведала мне о том, что в ЗОЖ парень ударился давно, а вот о зеленых заговорил совсем недавно. Все время утверждал, что пора изменить жизнь на планете.

Да уж, если бы я пошла на встречу с Олесей, это все быстро передала бы охрана Доронова. Тот бы понял, что я вновь занялась расследованием. Тем более, когда домой в родные пенаты меня привезли в бронированном джипе в сопровождении трех охранников, что сейчас дежурили у подъезда. Впрочем, я не уверена, что он и в мой компьютер не пустил корни, потому сидела сейчас с маминого, вновь и вновь перебирая файлы. Переписку с девушкой Влада стерла. Пообещав ей напоследок сообщить, если что-то узнаю о парне.

— У тебя такой вид, будто ты мировой заговор раскрыть пытаешься, — отхлебнув чаю, бабушка взяла печенье, критично оглядев его.

— Оно, типо, очень полезное и почти некалорийное, — отозвалась я, заметив ее замешательство.

— Что, прям совсем? — заинтересованно наклонила голову. — Может попробовать такое испечь?

— Да легко. Состав на коробке. Из помойки достань и прочти, — пожала я плечами, увернувшись от шлепка по плечу, хихикнув громко.

Рядом с бабушкой было хорошо, спокойно и весело. Не хватало только мамы для полного собрания нашего дружного женского коллектива. Мужчины — это хорошо, но мне почему-то стало отчаянно не хватать вот таких посиделок. А еще, мама обязательно бы что-нибудь придумала насчет Влада.

— Ладно, вижу, что мучает что-то, — буркнула бабушка спустя пару минут безуспешных попыток меня поймать и отодрать за уши. — Говори.

— Дело мучаю, — бурчу, уткнувшись в экран монитора. — Чувствую себя в тупике. Куча фактов, паззлов и ни один не сходится, — о Жанне говорить не хочу, впрочем, бабуля моя прекрасно сие понимает, потому прожевав большой кусочек печенья, стряхивая осыпавшуюся стружку со стола на линолеум, поднимает взгляд к потолку.

— Если не знаешь с чего начать — начни сначала, — произносит она знаменитую фразу. От которой я только морщусь.

— Пыталась, — фыркаю негромко, захлопывая крышку маминого ноутбука, пожав плечами. — Ничего. Опять упираюсь в Ярицкого на той серой машине. Вообще не пойму, как знаменитый актер связан с делом. Не пойду же я его сейчас караулить у дома. Доронов меня живьем съест.

— Нет, балда, — фырчит бабушка, глядя на меня, как на дурочку. — С самого начала! С этих слонов.

— А что со слонами? — удивленно хлопаю глазами, непроизвольно поглаживая эмблему надкусанного яблока на поверхности ноутбука. — Типо организация зеленых несколько десятков лет существует. Слухов много, толку мало. Сколько существуют, столько их обсуждают… — задумчиво прикусываю губу, заметив приподнятую бровь бабушки.

Сперва не понимаю, что она хочет от меня. А потом доходит. Ну, точно, Лиля, ты дура. Любой нормальный журналист перепроверяет и добывает информацию из всех возможных источников. Об этом мне не раз, и не два говорили мама с бабушкой. Интернет — ценный ресурс, который можно черпать до бесконечности. Почему я ограничилась современными статьями и сайтом, если надо было копать глубже? Если организация существует больше двадцати пяти лет, она должна была не раз мелькать в газетных статьях. Даже просто упоминаться!

— Дошло-таки, — иронично заметила бабушка, пока я судорожно поднимала крышку, набирая в поисковике запрос.

Меня постигло разочарование. В интернете были ссылки только на газеты десятилетней давности, да и то, в большинстве была малосодержательная информация. Несколько статей о громких протестах, кое-какие упоминания о самой организации вместе с «Зооспас». Интервью Михаила два года назад, где он призывал «Зеленый слон» прекратить применять радикальные методы к решению проблемы экологии. Я немного повосхищалась им, но ничего интересного не нашла. Кроме, пожалуй, того, что Ярицкий, оказывается, когда-то был зеленым активистом и тоже состоял в «слонах». Вот это уже интереснее, потому что такое было не вычитать в его автобиографии на Википедии или любом другом ресурсе. Это промелькнуло среди фанатов на форуме, где какой-то хейтер обвинял молодого актера в связях с этими «зелеными психами». Естественно комментарий заминусовали фанатки, потому и найти его было не так-то просто.

— Знаешь, кого не возьми, все упирается в «Зеленый слон», — задумчиво потянула я, откидываясь на спинку стула, закрывая браузер и поднимая взор на бабушку. — А что не упирается, совершенно никуда не вписывается. Зачем им вообще Жанна?

— Видео настоящее? — спросила она, а я только пожала плечами. Амир забрал его, не давая мне больше возможности пересмотреть. Без того хватило впечатлений. Я все еще видела перед глазами ее зареванное лицо и этот хладнокровный взгляд того, кто обращался к нам с экрана, поднимая в руке пистолет, которая даже не дрогнула.

— Вряд ли они бы стали рисковать и монтировать его, — тихо проговорила в ответ, опустив взгляд на столешницу.

Она некоторое время молчала, затем вдруг протянула свободную руку, накрывая ею мою поверх мышки. Я вздрогнула, почувствовав, как бабушка сжала мои безвольные пальцы и сурово посмотрела, прямо как в детстве, произнеся четко:

— Не вздумай брать это себе в голову. О том, что случилось — не твоя вина. Это вина только преступника. Понятно?

Я сглотнула, кивнув, втянув носом воздух.

— Если хочешь найти что-то о них стоящее, надо рыться в старом грязном белье, — продолжила она, убирая свою руку. — Газеты, журналы, все, что не найти просто так в интернет-паутине.

— Библиотека? — предположила я, на что бабуля поморщилась.

— Там надо знать, что искать. Не придешь же просто, выпрашивая у них отрывки из статей. Там ночевать придется, — я нахмурилась, вновь покосившись на экран.

Десять лет — срок немалый. Но слишком большого куска не хватает. В жизни не поверю, что подобная организация могла резко сменить курс своих действий в один момент, прогремев всюду своими радикальными мерами воздействия на сознание общественности. Интересно, а мама о них знала? Она, конечно, занималась коррупцией и прочими делами, связанным с продажными политиками да нечистыми на руку бизнесменами, как Ибрагим, но все же. Должна была что-то слышать.

— Лиля дура два раза, — буркнула я, когда до меня, наконец-то, дошло очевидное.

— Ну. Не дура, но соображаешь иногда туго, — фыркнула бабушка.

Я ее уже не слушала, набирая мамин номер. Трубку некоторое время никто не брал, пока на том конце не раздался родной голос, от которого стало теплее на душе.