Только почему никто ничего не нашел?

— Ради чего все это? — выдохнула я, останавливая этот поток, глядя прямо на застывшую Олесю. — Зачем? Ты понимаешь? Потому что я запуталась и не могу понять, какую правду должна увидеть. Почему сейчас? Почему? Почему семья Дороновых?

Она открывала рот, точно рыба, выброшенная на берег. За этим разговором мы не слышали вошедшего, пока он сам себя не обозначил. Когда прозвучал в полутьме голос Михаила. Я вздрогнула, услышав его вкрадчивое:

— Потому что Дороновы разрушили мою семью. Кучка жалких, жадных, мелочных олигархов, считающих, что вправе владеть всем миром, — произнес Серов, встав за спиной сжавшейся Олеси, будто пытавшейся стать меньше. Я смотрела на него, пытаясь увидеть ответы на многочисленные вопросы. А Миша, тем временем, положил руку на плечо Олеси и выдохнул:

— Иди, молодец, ты все правильно сказала, — он улыбнулся, потрепав ее точно собачку и ловя восхищенные взгляды. Рядом раздался хрип, отчего я на секунду отвлеклась, посмотрев на Семена, едва способного двигаться и прикрывшего глаза. Страх мгновенно вернулся, напоминая о том, что мы на грани жизни и смерти, причем он первый в очереди.

— Семен! Семен, ты слышишь? — позвала его, дернув наручниками и зашипев от боли. Хотелось плакать, но я сдержалась, попытавшись приблизиться.

— Семен! — крикнула громче, едва не подпрыгивая на месте. Обернулась на нависшего надо мной Михаила со скрещенными руками, прорычав в панике:

— Что ты стоишь?! Не видишь? Ему плохо!

— И это все вина Доронова. — убежденно кивнул, точно заведенный болванчик, присаживаясь подле меня на корточки, наблюдая за тем, как я ловлю в панике воздух ртом. — Видишь до чего они доводят людей. Смерть, разрушение, страдания — удел таких, как твой парень и его отец. Но мы это обязательно остановим, — Михаил улыбнулся, потянувшись к моему лицу пальцами, отчего я дернулась в сторону.

— Ты больной, — прошипела я, чувствую бегущие дорожки слез. — Амир ничего не сделал. И его отец тоже! Это все ты!

— О, неправда, — усмехнулся Серов, качнув головой и тихо рассмеявшись. — Ты просто не понимаешь. Вот твой отец понимал, за что его и убили. Он так много труда вложил в распутывание этого клубка. А в итоге его дочь спит с тем, кого он пытался изобличить, — поцокал языком, наблюдая из-под ресниц за мной.

Меня трясло, натурально колотило. Отец, Амир, Доронов старший, все смешалось в одну кучу, и я ничего не могла понять. Мне хотелось выть, грызть наручники, оторвать себе кисти рук и бежать без оглядки. Спасти Семена, позвать на помощь. Это больше не игра, не сериал и не фильм про детектива Шерлока Холмса. Реальная жизнь, которая в любой момент могла оборваться.

И стоп, что он сказал насчет расследования моего отца?

— Ах ты мразь, — выдохнула я, когда мой воспаленный паникой мозг вычленил нужное из потока многочисленной информации. Глаза расширились, а улыбка Серова стала мне подтверждением. — Ты был у нас в доме! — Я снова дернулась, пытаясь добраться до него. Да так сильно, что метал наручников до крови растер кожу, а хлипкое старое дерево хрустнуло, но не поддалось.

— Что с моей бабушкой?! Господи, я убью тебя, если с ней что-то случилось. — прошипела я, с ненавистью глядя на парня. — Выберусь отсюда, найду и убью.

— Успокойся, — он поднял руку вверх, призывая меня к тишине, пока внутри бушевал настоящий огонь, способный спалить все дотла одним только моим взглядом. Возможно, глядя мне в глаза, он понял, что я не шучу. Потому прекратил паясничать.

— Я не трогаю безвинных старушек, как ты могла об этом подумать? — темная бровь приподнялась, а я продолжала зло смотреть на него, сцепив зубы и дожидаясь продолжения. — Мы забрали документы твоего отца, пока твоя бабушка находилась в больнице. Всего лишь, благо в охране Доронова у нас есть приближенный человек, — Серов улыбнулся, а Семен рядом вздрогнул, притворившись без сознания, но я видела, как дрогнули его ресницы.

— Значит, Влад должен был забрать их, верно? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровнее. — Он потому явился в нашу квартиру с пистолетом?

— Муляжом пистолета, — отмахнулся Серов, пожимая плечами. — Парень так боялся, но у него не было выбора. Я умею убеждать. Мы лишь хотели немного напугать вас и забрать документы, — он бросил на меня полный сожаления взгляд, чуть вздыхая.

— Мне жаль, Лиля, что ты оказалась не в то время и не в том месте, — качнул головой, будто сочувствуя мне. Я сцепила челюсти так, что едва не раскрошила зубы.

— Зачем вам документы? — задала очередной вопрос, надеясь, что его эго позволит ему рассказать больше, чем надо. — Я смотрела их. Вся информация давно не актуальна. Большинство из упомянутых людей либо мертвы, либо разъехались. Еще несколько в правительстве, но им ведь тоже успел насолить своими набегами, верно? — язвительно добавила, заметив замешательство на лице парня, а после — его улыбку.

— Верно, — кивнул Миша, вздохнув. — Но дело не в информации. В подсказке, спрятанной там.

— Подсказке? — недоверчиво переспросила я, пытаясь вспомнить наглядно все бумаги отца. Кроме записей, вырезок и нескольких старых фотографий там точно не было ничего подобного. Подсказка к чему вообще?

— К деньгам, — беспечно ответил Михаил, заметив, как округлились мои глаза, а Семен рядом затаил дыхание и ошарашенно втянул носом воздух. — Целая коллекция монет, спрятанная где-то здесь, в Мещере. Где погиб твой отец и откуда все началось. Говорят, эти деньги они с Котовым украли у отца Доронова и тех, кто забрал их несчастных голодных людей, отдающих последнее ради возможности выжить.

Я пыталась понять, какое отношение мой отец имел к этим деньгам. Более того, коллекционные монеты? И причем тут майор Котов, он ведь сел в тюрьму после расследования «Зеленый слон». Его обвинили в нескольких профессиональных преступлениях. Его фамилия вскользь упоминалась в архивах, но не мелькала в бумагах отца, как нечто важное. Неужели они были знакомы?

— А-а-а, вижу начала думать, — закивал Миша, радостно хлопнув в ладоши и заставив меня прервать мыслительный процесс. — Котов и есть тот самый загадочный «чеченец». Прозвище получил после участия в чеченском конфликте в 1994–1995 году. За год до окончания ушел в милицию, браво служа отечеству, которое в итоге сделало из него козла отпущения. И я — его родной сын.

Где-то должен был бегать оператор, а из угла уже с минуту, вот-вот, явно готовился выскочить ведущий шоу «Розыгрыш». Честное слово, мои мозги окончательно превратились в желе под грузом новой информации. Пока Миша наблюдал за моими потугами понять происходящее, я морщила лоб, пытаясь сложить два и два. Не получалось.

Если у Котова были дети, почему о них не знал? Ответы рождали новые вопросы, а вот Серову явно надоело, и он поднялся, оттряхивая штаны, доставая маленькие ключи от наручников, отчего я удивленно проследила за его манипуляциями. Лишь когда щелкнул замок, и он заставил меня подняться на дрожащих ногах, очнулась, дернувшись в сторону, но силы еще не вернулись. Да и ноги почти не слушались.

— Пока Доронов будет собирать все необходимые документы по передаче своего завода на благо государства, ты займешься поиском подсказок в бумагах своего отца, — он снова улыбнулся, дернув меня и Семен, очнувшись, попытался ударить его, но получил пинок в живот. Я вскрикнула, а мужчина закашлялся, сжавшись в комок, зато Михаил с довольным видом посмотрел на меня, лишь поправив шапку на голове.

— Амир не отдаст семейное наследие, — выдохнула я, пытаясь высвободить запястья из цепких пальцев. — И я не смогу расшифровать записи отца, мы с ним даже не общались! Без понятия, что он мог там спрятать и спрятал ли вообще!

— Отдаст, еще как отдаст, — цокнул языком Миша, наклонив голову на бок и потащив меня к выходу.

— Если хочет увидеть тебя живой, он передаст свои акции куда угодно и кому угодно. У него просто выбора не будет, как и у его отца. А что касается второй части твоей пламенной речи, — Серов резко повернулся ко мне лицом, наступая, отчего я отклонилась, опасливо смотря на него и сглотнув комок.

— Наш человек — особа, приближенная к Доронову. Его личный водитель, которому Амир так слепо доверяет. Потому если не хочешь, чтобы с твоим женишком не случилась «случайная» авария, ты найдешь эти монеты. Поняла, мой маленький пронырливый рыжий журналист?

Внутри все сдавило от страха и ужаса, и я глядя в холодные, совершенно бесчувственные глаза, выдохнула прямо на автомате:

— Поняла.

Боже, папа, надеюсь это правда. Иначе у нас всех большие проблемы.

Глава 36

Амир

Мне хотелось рвать и метать. Нет, даже кричать, разбить все к чертовой матери и реветь точно дикий зверь. Только внешне я оставался спокойным. Пока Оленев допрашивал в сотый раз Жанну, которая ничего нового не сообщила. Пока трясли Смольчука, пока общались с персоналом клиники, а полиция искала хоть какие-то следы в квартире Магазинчиков — я оставался спокоен. Серьезно, мне можно было выступать в качестве наглядного пособия: «Как не сорваться в критической ситуации».

Только кровь кипела внутри, подогреваемая внутренним племенем. И было больно. Очень, очень больно, потому что я не выполнил свое обещание. Не защитил ее и это только моя вина.

— Амир…

Если она мертва, что запомнила? Все отвратительные слова, произнесенные в больнице? Господи, почему мы всегда вспоминаем об этом, когда уже слишком поздно?

— Амир!

Я вздрогнул, медленно поворачиваясь к отцу и глядя на него пустым взглядом. В светлом коридоре частной клиники невероятно грязно. Сначала спецотряд, затем пожарники и полиция — все потоптали идеально чистые коридоры в поисках бомбы. Вокруг шум и гам, я вижу перед собой десятки людей в белых халатах. Медсестры, врачи, администраторы — это люди, ответственные за своих пациентов. А мне хочется схватить каждого за ворот и трясти. До такой степени, пока они мне не ответят: как и почему у них из-под носа исчезла молодая девушка, находящая под охраной!

— Я же вам говорю, когда началась эвакуация, ваша охрана даже не позволила нам приблизиться к ней. Этот мужчина ее и увел. Она добровольно с ним пошла… — медсестра — та самая Алла, что дежурила подле Лили. Рядом с ней Антонина Васильевна — она вся бледная, уставшая, ее руки немного трясутся. Вот-вот и сорвётся, однако держится и внимательно слушает, обнимая Виолу. Мама Лили сотрясается в рыданиях, раз через раз громко всхлипывая. Один, два, три…

— И у вас не хватило ума спросить куда и зачем?! — рычит отец, наступая немолодую женщину. Опасливо отступившую Один из полицейских поднимает руку, не давая папе сделать еще шаг и сухим тоном произносит:

— Гражданин Доронов, я понимаю ваше состояние, но не пугайте свидетеля. В конце концов, возможно вышло недоразумение, и Лилия Дмитриевна просто ушла…

— Ушла? — голос Антонины Васильевны срывается на фальцет. Она выпрямляется, сжимает руки в кулаки, а губы поджимает так. Теперь парню в форме неуютно, он пытается спрятаться за планшетом, однако ничего не выходит.

— Ты, казачок, намекаешь мне тут на то, что моя внучка просто погулять вышла?! Из больнички пешком воздухом дышать пошла с охраной в пижаме? — от ее голоса вздрагивает вокруг весь медперсонал. Виола вытирает слезы и шепчет: «Мам, тише, у тебя сердце».

— Послушайте, гражданка Магазинчикова, — терпеливо бормочет полицейский, пока звон в моих ушах становиться все более раздражающим. Вокруг одни уставшие лица, время близиться к ночи. Никаких следов, никаких видео — ведь камеры «неожиданно» отключились из-за сбоя в сети.

Делаю шаг к палате Лили, слыша голоса позади себя словно в вакууме. Внутри все сдвинуто, работает команда экспертов. С кисточками наперевес, различными приборами они исследуют каждый сантиметр. От окна до кровати, затем тумба, душевая. Тут нашли кровь под лучами ультрафиолета. Немного пахнет чистящими средствами — запах почти выветрился. Пол истоптан, на кровати откинуто одеяло и сдвинуты подушки. Будто бы Лиля просто вышла в туалет и сейчас вернется обиженная обратно.

— Амир, — кто-то коснулся моей руки и подняв глаза, увидел заплаканное лицо Виолы. От одного взгляда на ее большие карие глаза, тот же овал лица и рыжие волосы — стало так тошно, что, не выдержав, просто отступил. Только мать Лили и шага не дала ступить, потянув меня обратно на себя, дергая кашемировую ткань.

— Мы справимся. Найдем ее и вернем домой, — выдыхает она, а голос дрожит, едва слышимые неуверенные нотки окончательно разбивают хрупкую чашу моего терпения. Особенно, когда из коридора доносится:

— Послушайте же! Возможно она действительно обижена, вы ведь сами сказали, что произошла ссора! Девушки в порыве гнева способны совершать необдуманные поступки, к тому же никаких звонков о выкупе ведь пока не поступало, верно?