Если бы кто-то мне сказал, что я ещё раз смогу доверить свою судьбу другому человеку, то совсем недавно я бы рассмеялась ему в лицо.

Если бы кто-то сказал мне, что я сумею почувствовать счастье, что горячей волной наполняет моё тело вновь, я бы обвинила этого человека во лжи.

Но как обвинить себя в этом? Как это сделать если каждое движение и даже прикосновение собственных рук, возрождают воспоминания о его руках?

Это ли не ложь самой себе? Или же я действительно счастлива настолько, что улыбаюсь даже незнакомым людям?

Что есть счастье? И чем мы подкрепляем веру в то, что это слово, придуманное человеком и состоящее именно из этих букв и есть то, чувство, что учащает мой пульс и заставляет дышать глубже? Нет… Это не то сочетание звуков и не то слово, что должно описывать эти эмоции… Для меня это имя… Джин…

— Ты хорошо обдумала всё?

Катя сидела напротив меня в столовой и жевала лапшу с сырком, закинув ноги прямо на стул, как йог.

— Посмотри на меня, и скажи способна ли я ещё думать вообще?

— Ну о том, что ты втюрилась по самые уши мы спорить не станем! Это итак прекрасно было видно, по твоей довольной роже ещё два дня назад. — она прожевала остатки еды, и продолжила:

— Я не о том, Мила. Ты же понимаешь, что это билет в один конец. Он не отпустит тебя назад, судя по тому, как примчался даже сюда следом за нами.

Мой взгляд коснулся нахмуренного лица подруги. Нет, я не злилась на неё за то, что она сомневалась в нём. Я наоборот была ей очень благодарна, потому что Катерина всегда была со мной. И сейчас неосознанно пыталась защитить меня от ошибки, которую ошибкой-то не считала.

— Я хочу к нему, Катя… Даже если он не отпустит, и заставит жить рядом с ним… Даже тогда…

— Ты ведь понимаешь, что твоя позиция странно похожа на то, как ты прогибалась перед своим бывшим? Как этого мудака звали, кстати? Из головы вылетело напрочь… — она приподняла бровь и пыталась вспомнить имя Димы.

— Дима никогда не поступал так, как Джин. Он не был способен поставить свою карьеру на кон и наплевать на всё, Катя. Он думал только о себе, и был со мной пока это было ему удобно!

Подруга на секунду присмотрелась ко мне, и поняла, что я не закончила мысль.

— Я могу изменить своё отношение к жизни, стать сильнее, научиться упорству и терпению… Но я не могу изменить свою женщину внутри, Катя. Её природа такова, что она всегда ведома своим мужчиной. И только сейчас я осознала это в полной мере. Потому что встретила мужчину — упрямого, сильного и привыкшего всё решать за двоих. Подсознательно я стремилась к такому всегда.

— Ужас!!! Брррр… Чтобы я, и прогибалась перед мужиком своим! Да ни в жизнь!!!

Я расхохоталась в голос от выражения её лица, которое в этот момент напоминало кислую моську, которой подали мочу вместо компота на кухне.

— Очень плохая черта характера, Фельдмаршал! Я бы сказал весьма скверная!

Катерина медленно подняла голову, и увидела над собой майора Шнайдера с таким же перекошенным лицом, как и у неё.

— Вы что-то хотели фон Шнайдер?

— Хотел… До того, как вы начали язвить, я хотел сообщить что ваши документы и прошения одобрены вашим руководством! Можете вылетать хоть сегодня, дамы. А вам… — он окинул Катю уничижительным взглядом, — Удачного отдыха в Таиланде! Смотрите не перегрейтесь на солнце!

Так я очутилась на аэродроме, а потом и в самолёте, что вылетел ранним утром из Пекина в Сеул. Добраться из Афганистана было очень трудно, ведь рейсы сюда ходили не все, и контроль был такой словно я перевозила бомбу между своих вещей.

Катя вылетела ещё в тот вечер. Подруга давно хотела отдохнуть ото всех… Кроме меня, ведь когда-то мы планировали что уедем туда вместе.

Мне было горько бросать её, но это же Катерина! Она в присущей только ей манере фыркнула и пихнула свои чемоданы, крепко меня обняв:

— Я всегда желала тебе счастья, Милаш! С самой нашей первой встречи, я поняла: "Эта девочка — мой человек!"

Так мы и попрощались, конечно прежде перерыв все мои вещи, в которых странным образом появилось несколько красивых вечерних платьев, и тёплых туник.

Я улыбалась этим воспоминаниям, когда стояла в аэропорту в Китае, где была впервые. Вначале жутко боялась потеряться в этом безумном потоке людей. Их были сотни, и все неизменно куда-то спешили, пока я пыталась ощутить это…

Я всегда любила новые места, путешествия… И оказавшись здесь всё равно вышла из здания, чтобы хоть одним глазком глянуть на другой мир.

И отправить ему сообщение:

"Я в Пекине. Рейс триста двадцать пять… Пекин — Сеул…Вылет через двадцать минут…" и, естественно, очередной глупый смайлик с выпученным языком.

Не прошло и минуты, как в моей руке завибрировал телефон, пока я пила горячий кофе и смотрела на задымленный мегаполис прямо перед собой.

"Вы кто?! Я вас не знаю! Забыл уже как вы выглядите, пока собирались так долго ехать ко мне!"

"Тогда я возвращаюсь обратно!"… И злобного чертика вдогонку к сообщению…

"Не смей! Иначе я сам прилечу и тогда ты уже никуда не денешься! Жду тебя… Мила…"

"Скоро…"

И вот я в самолёте, который буквально через десять минут приземлиться в аэропорту Ин Чхон. В окнах иллюминаторов видны облака, которые проплывают прямо под нами, и солнечный свет что разрезает их насквозь. В этот момент я вспоминаю тот прыжок с парашютом… Это было настолько нереально, что сейчас я уже не боюсь высоты, как когда-то… Теперь я знаю, что есть человек, который держит его вместе со мной.

— Дорогие пассажиры рейса Пекин-Сеул. Пристегните ремни безопасности. Уберите вещи и сложите столики. Мы начинаем снижение и заходим на посадку. Температура воздуха за бортом десять градусов тепла. Мы надеемся, что вы хорошо одеты. Добро пожаловать в Южную Корею!

Моё сердце пропустило удар… Пока я спускалась по трапу, а потом, когда шла по полосе в сторону терминалов оно норовило остановиться. Рядом весело смеялись две кореянки, и буквально бежали вперед. Затем их почти догнали два европейца в костюмах и тёплых пальто… А следом шла я… В платье и удобных ботинках, до которых почти доставали полы моего светлого пальто. Я уже и забыла как это приятно носить нормальную одежду, а не тяжелые тканевые штаны и военные куртки.

Тревога не отступала… Он ведь не рассказывал почти ничего о себе. Где живет, кто его родители… Нам это было не нужно, да и он никогда не спрашивал меня о подобном.

За этими мыслями я сняла с ленты свой чемодан, и пошла дальше. Всё было таким же как и в других аэропортах, за исключением речи, которую я совершенно не понимала и которая звучала буквально отовсюду.

Много мыслей… Много людей… Сердце стучит всё сильнее. Что если я не понравлюсь его родным? Ведь это совершенно нормально чувствовать подобный страх! Как мне везти себя, если я даже не знаю здешних обычаев?

Я всё думала и уже вышла из терминала в зал ожидания, когда подняла глаза и застыла.

Джин стоял в десяти шагах прямо передо мной. На нём было серое длинное пальто, обычные синие джинсы и светлый кремовый гольф. Если бы я не знала этого мужчину, я бы даже и мысли не допустила о том, что он военный. Волосы красиво уложенные вверх, открыли его лицо по новому.

Он медленно осмотрел меня с ног до головы и раскрыл руки в пригласительном жесте. И я пошла… Буквально побежала, пока не очутилась в его объятиях.

Одной рукой он зарылся в мои волосы и прижал к груди, когда другая забралась между полов пальто и с силой обхватила мою талию.

— Ты приехала…

— Я прилетела.

Мой смешок он проигнорировал, и подняв моё лицо запечатлел невесомый поцелуй на лбу.

— Пойдем!

Он разнял наши объятия, схватил за ручку чемодан, и переплёл наши руки, направляясь сквозь толпу, что быстро плыла, словно река к огромным стеклянным дверям, за которыми ярко светило полуденное солнце Сеула, и крупными хлопьями падал первый снег… Волшебство, которое казалось невозможным, пока я не вспомнила что на дворе стоял почти конец Ноября.

Я шла рядом с ним и улыбалась, прихватив другой рукой и его предплечье, чтобы быть ближе, пока он быстро шел к стоянке, и нежно поглаживал мою ладонь своей.

Он остановился у черной "тойоты" и открыл передо мной дверь.

— Нажми на вон ту кнопочку, дорогая!

Багажник открылся, а потом с громким хлопком закрылся, пока я наблюдала, как он обходит машину и садиться за руль.

— И куда мы едем, господин Ван?

Он гулко втянул воздух и резко притянул меня к себе, чтобы я опять могла ощутить его дыхание на своих губах, почувствовать как они с каждым движением становятся всё горячее, пока не начинают обжигать.

— Мы едем домой, Мила, — хриплый шёпот прямо в губы, и я открываю глаза, чтобы увидеть как он заводит машину и переплетает правую руку с моей.

За окном вначале проносится огромная трасса с не менее чем шестью полосами движения. Потом начинается невероятных размеров мост через большую полноводную реку, которая утопает в желтых и золотистых тонах, на которые медленно падает снег, а лучи солнца пробиваются сквозь неплотные серые тучи.

— Нравится?

— Очень…

— Ты даже смотря на меня так не восхищалась!

Джин хохотнул и свернул на огромном кольце, на более узкую дорогу, у которой словно грибы начали вырастать здания с каждым разом всё выше и современнее.

Мы въехали в черту города и я пропала. Мне было интересно все!!!

— Это очень старый храм, в который мы сходим завтра, — он поднял наши руки и указал на красивое деревянное сооружение прямо между каменных домов.

— Он прекрасен…

— Внутри ещё лучше.

Мы всё ехали, пока не добрались ещё до одной развилки, у которой стоял невероятно высокий памятник человеку, чем-то начинающего полководца.

— Это памятник генералу Чхве Йону, кстати говоря это имя весьма популярно, поэтому не удивляйся если встретишь ещё с десяток таких генералов.

Теперь мы уже смеялись оба, и продолжали ехать. Я была уверена в том, что он специально виляет по городу, чтобы хоть немного показать мне его центр.

Просторные улицы сменялись островками парков, в которых гуляли люди. Высокие бизнес-центры доставали почти что до неба. И среди большого потока машин, мы выехали на склон, с которого была видна башня на высокой горе.

— Телебашня Нам Сам. Вечером там очень красивая подсветка, как и на Радужном мосте.

Мы проехали вниз и попали в более узкие улочки, виляя между домов, которые были в разы меньше тех, что остались позади. Здесь было как-то уютнее что-ли? Привычнее наверное, потому что это было похоже на посёлок у огромного города.

Джин просигналил у рынка, который стоял прямо у нескольких двухэтажных зданий почти что посреди дороги.

Немолодой мужчина вскинулся и заметив нас учтиво поклонился и помахал рукой.

— Это твой первый Чхве Йон! — Джин нажал на газ и начал подниматься по крутому склону вверх.

По обе стороны улицы были частные дома, которые стояли, словно на ступеньках, один над другим.

— Приехали, госпожа Герман!

Я трясущейся рукой взялась за ручку и вышла, чтобы посмотреть на красивый деревянный забор, за которым была видна лишь крыша. По нему вился дикий виноград, листья которого успели покраснеть и красивым живым полотном оплетали входные ворота.

— Пошли…

Я даже не заметила, как он вытащил чемодан и встав за моей спиной немного подтолкнул вперед.

Что я чувствовала в этот момент? В моей голове гудела лишь одна мысль — я попала в сказку, которая оживала на моих глазах.

Небольшой дворик, который скрывался за той живой стеной и одноэтажный деревянный дом в восточном стиле, с красивыми ставнями и переходами между садом и двором. Вот что было передо мной.

— Он очень старый… Я пытался привести его в порядок…

— Помолчи… — я опёрлась на него спиной, и он тут же обвил меня руками, положив голову на моё плечо.

— Тебе правда нравиться?

— Помолчи, потому что ты всё испортишь…

Я провела рукой по его сплетенным ладоням и прислонилась своей головой к его.

— Это волшебство…

— Я так боялся, что тебе не понравиться мой заброшенный старенький дом…

Он хохотнул и прижал меня сильнее.

— Это заброшенный рай, Джин…

Я всегда мечтала о собственном доме — маленьком особняке, который будет скрыт от глаз людей и станет моей крепостью. Я не могла поверить в то, что он назвал это место заброшенным.