То ли ему действительно показалось интересным то, что я рассказывала о Слэйнсе, о неудачной попытке якобитского вторжения и о Натаниэле Хуке, то ли он просто умел слушать — не могу сказать. Как бы то ни было, я продолжала говорить, пока мы не сели, и даже потом болтала без умолку, после того как он вышел со мной из самолета, подождал, пока я забрала вещи, и помог с самыми тяжелыми.

— Краден Бэй — хорошее место для зимовки, — сказал он. — Вы знаете, что Брэм Стокер написал большую часть «Дракулы» именно там?

— Нет, не знала этого.

— Да, это был именно ваш замок, Слэйнс, а не тот, что в Уайтби. Я уверен, местные жители расскажут вам всю эту историю в подробностях. Вы, кажется, сказали, что планируете там надолго задержаться?

— Да, я сняла коттедж.

— Зимой? Довольно смело с вашей стороны. — Мы дошли до пункта проката машин, он поставил мой чемодан, давая руке отдохнуть, и немного нахмурился, глядя на очередь. — Может, все же позволите мне подбросить вас?

Искушение было большим, но мои родители давным-давно научили меня тому, что не стоит садиться в машины к незнакомым мужчинам, даже дружелюбным, поэтому я ответила:

— Нет, спасибо. Я справлюсь.

Он не стал настаивать. Вместо этого достал бумажник, порылся в его содержимом, извлек из него листок бумаги и щелкнул шариковой ручкой.

— Вот. Напишите свое имя. В следующий раз, когда окажусь в книжном магазине, буду знать, что искать. — И, пока я писала, с улыбкой добавил: — Если напишете еще и свой телефон, я как-нибудь заеду к вам и мы сходим вместе поужинаем.

Что тоже показалось мне весьма заманчивым, но и тут мне пришлось отказаться:

— Я не знаю, какой там номер, извините. Я даже не знаю, есть ли там телефон. — А потом, только из-за того, что попутчик мой был таким симпатичным, прибавила: — Но хозяина дома зовут Джимми Кит. Если что, он поможет меня найти.

— Джимми Кит?

— Да.

Он улыбнулся так широко, что даже не смог засмеяться. А потом наклонился и поднял мои чемоданы.

— Все же вам лучше позволить мне подвезти вас. Я не настолько взрослый, чтобы отец не стал меня пороть, узнав, что я бросил вас здесь, когда сам ехал на север.

— Ваш отец?

— Да. Я разве не представился? Стюарт Кит. — Он снова улыбнулся. — И поскольку вы, похоже, собираетесь занять дом, где намеревался жить я, мне придется спать на свободной кровати у отца (а кровать эта крайне неудобная), так что меньшее, что вы можете для меня сделать, — это составить мне компанию по дороге домой, — заключил он. — Идемте.

На это ответить мне было нечего, и потому у меня не осталось иного выбора, кроме как последовать за ним.

Глава 3

Он вел серебристый «лотус», сверкающий и быстрый, и делал это беспечно. Мы неслись с такой скоростью, что я даже не успевала сосредоточиться на тех вещах, которые он мне показывал.

— Конечно, все изменилось после того, как в семидесятых тут наставили нефтяных вышек, — сказал он. — Как было до того, я не помню, я ведь не такой старый, но здешние города расширяются. В Абердине и Питерхеде появились рабочие места, сюда стали приезжать люди. А еще у нас есть поле для гольфа и пляж. Поле хорошее, оно привлекает сюда много туристов. Вы играете?

— В гольф? Нет, вообще-то. А вы?

— Это зависит от того, что называть игрой. Попасть по мячику клюшкой я могу, но чтобы он угодил куда-нибудь в район лунки… — Он пожал плечами. — На мой вкус это слишком медленный вид спорта.

По тому, как он вел машину, я поняла, что он вообще не любит ничего медленного. Двадцать пять миль мы проехали раза в два быстрее, чем я в воскресенье. Снег к этому времени уже начал таять, обнажив пятна зелени, и, когда мы на Мейн-стрит свернули к гавани, я увидела золотистые заросли травы, качающиеся от ветра на дюнах над длинным розовым серпом берега.

Место это уже показалось мне знакомым, даже чуточку родным, и вызвало добрые чувства. Когда мы остановились на Харбор-стрит, у меня сладко засосало под ложечкой. Так бывало всегда, когда я прилетала в Канаду и понимала, что вернулась домой.

После года постоянных переездов, метаний с литературных конференций на встречи с читателями, из одной гостиницы в другую, после месяцев бесплодной работы во Франции это было приятное ощущение. Что-то подсказывало мне, что зима в Шотландии пойдет мне на пользу.

— Идемте, — сказал Стюарт Кит. — Вам нужно взять ключ, а папа наверняка захочет пройти с вами на гору, чтобы убедиться, что у вас есть все необходимое. Вообще-то, — прибавил он, посмотрев на часы, — насколько я его знаю, он, скорее всего, захочет угостить вас обедом.

Джимми Кит жил в сером каменном коттедже, зажатом между двумя соседними домами. Окнами на улицу выходила гостиная. Я поняла это, потому что одно из окон было открыто и до нас доносились звуки работающего телевизора: судя по всему, шел футбольный матч.

Стюрт не позвонил и не постучал, он просто открыл дверь собственным ключом и вошел. За ним последовала и я. Узкая прихожая с зеркалом, ковриком и веселенькими желтыми обоями окутала меня теплом и запахом яичницы с жареной колбасой.

Из гостиной раздался голос Джимми:

— Так-так, и кто из вас ко мне пожаловал?

— Это я, пап.

— Стю! Не ждал тебя раньше пятницы. Ну, заходи, бездельник. Бросай там свои вещи, посмотрим футбол. Это на видео. Я перемотаю.

— Через минуту. Мне просто нужен ключ от коттеджа.

— Да, коттедж. — В голосе Джимми послышались извиняющиеся нотки. — Знаешь, план чуть-чуть изменился…

— Это я уже понял. — Сделав два шага, Стюарт остановился у открытой двери в гостиную, повернулся и жестом показал, чтобы я встала рядом с ним. — Я твоего жильца привез с собой.

Джимми Кит встал с кресла, движимый тем рыцарским порывом, который иные мужчины его поколения еще не утратили, а многие мужчины моего поколения так и не приобрели.

— Мисс Макклелланд, — произнес он, кажется, довольным голосом. — Где это вы с этим бездельником непутящим встретились? — Слово «бездельник» он употребил так, как в других частях Шотландии употребляют слово «парень», поэтому я решила, что для него это синонимы.

Стюарт начал:

— Мы летели в одном самолете, и…

— Ты можешь позволить красавице хотя бы слово вставить? — протараторил Джимми, но мои уши уже привыкли к дорическому выговору, и я поняла его без труда, тем более что брови сдвинулись над спокойными глазами Джимми так же, как у любого отца, призывающего сына вести себя прилично. Потом он подумал о чем-то другом и повернулся ко мне. — Неужто вы позволили моему Стю везти вас из аэропорта? Ну, входите, — сказал он, когда я кивнула. — Садитесь. Вот, наверное, страху-то натерпелись.

Стюарт посторонился, пропуская меня.

— Пап, ты вообще-то должен хвалить меня, а не рассказывать ей обо всех моих недостатках. И ты мог бы все-таки попытаться разговаривать по-английски.

— Впрямь-то? — переспросил Джимми.

Из моих прошлых приездов в Шотландию я знала, что это означает примерно то же, что «почему?». Только Джимми первое слово произнес скорее как «фрямь» (позже я узнала, что для дорического диалекта характерно некоторые «в» произносить как «ф»), так что:

— Фрямь-то? — переспросил Джимми. — Она меня понимает.

Он был прав. Я легко его понимала, хотя Стюарт, похоже, в этом сомневался. Джимми наблюдал за мной, пока я усаживалась в кресло у окна, где ноги мне грел электрообогреватель, стоявший в камине, и откуда было хорошо видно телевизор.

— Стю, сбегай в «Святого Олафа», принеси три порции рыбы и картошки.

— В «Святом Олафе» не делают навынос.

— Может, кому и не делают, — уверенно покачал головой его отец, — а для меня сделают. А вы останетесь на обед, — сказал он мне, но прозвучало это скорее как приглашение, чем как приказ. — После поездки с моим Стю вам бы отдохнуть надо. А вещички ваши отнести в коттедж можно и попозже.

Стюарт не стал спорить и лишь улыбнулся, как будто уже давным-давно понял, что противиться бесполезно.

— Вы любите рыбу с жареной картошкой? — единственное, о чем спросил он, прежде чем уйти. — Отлично. Я быстро.

Он вышел, за окном раздался звук его шагов по дороге, и его отец сказал:

— Поверить не могу! Мой Стю не может пройти мимо «Святого Олафа», чтобы не зайти и не пропустить пинту пива. Нет, он вообще-то славный малыш, — поспешил добавить Джимми, заметив мой взгляд. — Только не говорите ему, что я вам это сказал, а то нос задерет.

Я улыбнулась.

— Кто-то мне говорил, что у вас два сына.

— Да. Стю, младший, и Грэм, он сейчас в Абердине.

— Студент? В университете учится? — Я силилась вспомнить, что рассказывала мне женщина из почтового отделения.

— Нет, красавица. Он не студент, он лектор. По истории. — Кожа возле уголков его глаз сложилась веселыми складочками. — Мои сыновья совсем не похожи друг на друга.

Я попыталась представить себе Стюарта Кита на лекции. Не получилось. Еще меньше у меня получилось представить его читающим лекцию.

— Грэм в мать пошел, упокой Господи ее славную душу. Она любила историю, любила читать.

Эти слова могли бы стать для меня прекрасным поводом рассказать, чем я занимаюсь и зачем приехала в Краден Бэй, но мои ноги так приятно обволокло теплом и сидеть в кресле было так уютно, что я просто не смогла заставить себя говорить о работе. Все равно он скоро об этом узнает от своего сына, рассудила я. К тому же я сомневалась, что такой человек, как Джимми Кит, может интересоваться книгами, которые я писала. Какое-то время мы в дружелюбном молчании смотрели матч — играли Шотландия и Франция — и через несколько минут Джимми спросил:

— Вы, кажется, из Франции прилетели? — Когда я ответила, что да, он сказал: — Никогда не бывал. Но Стю по делам там бывает.

— И чем он занимается?

— Добавляет мне седых волос, — произнес Джимми с непроницаемым лицом. — Он ничем долго не занимается. Сейчас — компьютерами, но что к чему — я не знаю.

«Чем бы он ни занимался, — подумала я, — это у него хорошо получается, если он может позволить себе "лотус"». Да и одежда у него была явно не дешевая, хоть и выглядела просто. Но, когда он через несколько минут вернулся с рыбой и картошкой в бумажных пакетах, соленый ветер (несомненно, не без помощи пинты пива из бара гостиницы «Святой Олаф») потрепал его настолько, что он потерял городской блеск, стал выглядеть домашним, расслабленным, и мы втроем продолжили смотреть футбол.

Вообще-то большую часть игры я не увидела. Начала сказываться бессонная ночь. Тепло, сытная еда, мелодичные низкие голоса Джимми Кита и Стюарта убаюкивали меня, и я с трудом держала глаза открытыми. Я изо всех сил противилась сну, и все-таки уже почти задремала, когда Джимми произнес:

— Стю, пора бы красавицу нашу в коттедж отвести, пока не стемнело.

Открыть глаза удалось с трудом. За окном действительно уже смеркалось. Дневной свет сменился той серой холодной мглой, которая возвещает о начале зимнего вечера.

Стюарт встал.

— Я проведу ее, папа. Ты сиди.

— Нет, нет. — Старший из мужчин тоже встал. — Я не отправлю ее с тобой одну на ночь глядя.

Стюарт усмехнулся.

— Я не настолько плохой, — заверил он меня и протянул руку, чтобы помочь встать.

Но, когда мы шли сквозь стремительно густеющую темноту, поднимаясь на гору по рыхлой тропинке, местами покрытой снежной слякотью по щиколотку, я была рада, что они оба составили мне компанию. И не только потому, что они галантно взялись нести мой багаж и тяжелый портфель с моим компьютером, но еще и потому, что там, на тропинке, я вдруг почувствовала тревожную пульсацию в груди, у меня появилось ощущение, будто у меня за спиной находится нечто такое, на что страшно оглянуться.

Если б я была одна, я бы, наверное, бросила чемоданы и бежала бегом до самого коттеджа. А так я просто прогнала это чувство и стала смотреть на море, где можно было различить только белые линии волн, размеренно набегающие на берег. Густые тучи на небе скрыли луну, поэтому темную линию горизонта увидеть было не просто. Но я всматривалась вдаль, искала ее, не зная, что именно надеюсь увидеть.

— Осторожнее! — раздался голос Джимми. Его рука протянулась ко мне и по-отцовски подвинула обратно на тропинку. — Не хватало, чтобы вы в первую же ночь упали тут.

Наконец дошли до коттеджа. Он тоже был погружен в темноту. Но недолго. Скрип двери по половицам, щелчок выключателя, и вот уже мы стоим в ярко освещенной гостиной с потертыми персидскими коврами, креслами, длинным выскобленным деревянным столом, придвинутым к стенке, и угольной печкой в нише.

Джимми закрыл входную дверь, проверил, работает ли счетчик, и вручил мне ключ.