Люсинда Райли - Зачарованная

Кейт покраснела.

– Ну, что же, если ты не против…

– Брось. Мне бы хотелось, чтобы ты была на вечеринке. Это мне нужно для моральной поддержки, но я не могу и не хочу вставать на пути, по которому вы идете к настоящей любви.

– Тогда решено, спасибо, Мадди, – растроганно произнесла Кейт. – Ты настоящая подруга.

Девушки пошли каждая своей дорогой. Мадди медленно шла домой и думала о разговоре с Кейт. Всего десять месяцев назад их жизни настолько тесно были связаны, так переплелись. Прошло меньше года, и они оказались одни перед проблемами, свалившимися на них неизвестно откуда. Наверное, все-таки не очень весело становиться взрослой, совсем не так заманчиво, как они себе раньше представляли.

В день празднования совершеннолетия Николь и Мадди в доме все сновали взад-вперед, нанося последние штрихи и украшая место торжества. Обстановка была нервной, но приподнятой, так что даже Мадди испытывала легкое возбуждение.

Когда они вчетвером торопливо доедали завтрак на кухне, Николь чрезвычайно ласково обратилась к своей сводной сестре:

– Мадди, я с мамой собираюсь на Фалхэм Роуд, чтобы выбрать цветы. Не можешь ли ты мне оказать одну услугу?

Естественно, в присутствии отца и Иветты Мадди не могла отказать.

– Да, конечно, – ответила она. – А в чем дело?

– Да, вот, я хотела попросить Глэдис погладить мне платье, а она сказала, что слишком занята сегодня приготовлением закусок и всего прочего. Может, ты выберешь время для того, чтобы отутюжить мой наряд?

– Ну, конечно, ты сделаешь это, Мадди, правда? – сказал Кристофер. И ей ничего не оставалось, как согласиться.

– Ладно. Я все равно буду гладить свое платье.

– Спасибо, – растроганно сказала Николь.

Спустя десять минут они с матерью удалились. Кристофер вышел в сад проследить, как устанавливают шатер, а Мадди пошла наверх в примерочную, где была доска для глажения белья и швейная машинка. Платье Николь висело на вешалке, но Мадди стала сначала готовить свое платье, вспоминая, когда ей пришлось надевать его в первый раз, и вдруг поймала себя на том, что в глубине сердца надеется, что вечером Саша придет, извинится перед ней, и они весь вечер проведут вместе.

Мадди очень хотелось, чтобы пришел и Себастиан, хотя с ним она не разговаривала с той последней размолвки.

Она послала ему приглашение, которое вполне можно было расценить как первый шаг к примирению, а Себастиан прислал ответ, что он с огромным удовольствием приехал бы, но, к сожалению, за неделю до торжества ему нужно лететь в Италию на конкурс.

Мадди аккуратно разложила на доске темно-синее платье из шелка, тонкого и невесомого. Платье было очень красивое, и она знала, что Николь в нем будет выглядеть просто великолепно. Боясь оставить малейшую отметину на ткани, она положила на платье чистую салфетку, включила утюг на самую низкую температуру и начала гладить. Ей потребовался час, чтобы отутюжить каждую складку. Когда она закончила работу, платье выглядело замечательно. Мадди с облегчением вздохнула, повесила платье на плечики, накрыла защитной тканью и отнесла в комнату Николь. Затем вернулась, чтобы догладить свое платье.

Весь день прошел в отчаянных хлопотах. В пять часов Иветта дала им возможность спуститься в сад и выпить чего-нибудь холодного.

– Не могу поверить, но, кажется, наша пресловутая английская погода решила для разнообразия козырнуть чем-нибудь приличным. Похоже, вечером будет тепло и тихо, – довольно произнес Кристофер, в то время как рабочие в саду зажигали иллюминацию.

– Как красиво! Спасибо! – восхищенно сказала Николь, подходя к матери и обнимая ее.

– Да, спасибо. Выглядит чудесно, как в сказке, – не удержалась от восхищения и Мадди.

– А теперь, – улыбнулся Кристофер, – перед тем, как мы разойдемся, чтобы переодеться, мы с Иветтой хотим сделать вам подарок.

– Мы очень долго думали, что бы такое подарить, – добавила Иветта, и тогда Кристофер достал из кармана два конверта и подал один Мадди, а другой Николь.

– Откройте, – с видом заговорщика сказал он.

Мадди открыла свой конверт и обнаружила в нем обратный билет из Нью-Йорка.

– Билет до Нью-Йорка! – радостно воскликнула Николь.

– Да, все готово, – улыбнулась Иветта. – Мы решили, что в следующем году, скорее всего, в это время вы будете очень заняты, поскольку станете балеринами Королевского Национального балета. Мы с Кристофером очень на это надеемся, и поэтому вы должны хорошо отдохнуть на последних каникулах. Так вот, когда через три недели закончится семестр в училище, вы, родные мои, отправитесь в Америку к моей хорошей подруге. Она живет в Нью-Йорке. Можете отдыхать в Штатах в свое удовольствие весь июль и август, а Марси, она сама в прошлом балерина, покажет вам страну. Мне даже удалось договориться, чтобы с вами позанимались на репетициях труппы Нью-йоркского балета.

– Ой, мамочка, как замечательно! Правда, Мадди?

Мадди почувствовала, как у нее от восхищения и радости даже мурашки по спине пробежали. Черт с ним, что придется столько времени терпеть Николь, но за возможность повидать Нью-Йорк и позаниматься в одной из лучших балетных трупп мира стоило заплатить такую дорогую цену.

– Да! Это грандиозно! Спасибо, папочка! – Мадди обняла отца и повернулась к мачехе. – Спасибо.

– Разлетимся на лето в разные стороны. Мы с Иветтой сняли дом в Тоскане. У нас был очень тяжелый год, нам тоже хочется отдохнуть вдвоем.

Иветта кивнула.

– По-моему, сейчас самое время переодеться к торжеству. А то с такими темпами мы не успеем, вскоре начнут собираться гости.

– Мадди, ты не против, если я первая пойду в душ? – спросила Николь.

– Пожалуйста. Платье я оставила у тебя в шкафу.

Иветта и Николь скрылись наверху, оставив Мадди и Кристофера одних.

– Как приятно, дорогая, видеть тебя более счастливой, чем раньше, – сказал отец.

– Да, папа. Мне очень жаль, что я недавно была такой… такой… Ну, в общем, мне требуется какое-то время, чтобы привыкнуть.

– Конечно, девочка. Но ты же знаешь, что для меня нет никого дороже, правда?

Слезы навернулись у Мадди на глаза, и она прошептала:

– Да, папа, знаю.

– Ну, обними же меня, – Кристофер протянул к ней руки. – С днем рождения, милая моя. Я горжусь тобой.

В эту минуту на террасе дома, где они только что сидели, появилась Николь, держа в руках платье, которое недавно гладила Мадди. Ее лицо было залито слезами.

– Ах, Мадди! – жалобно воскликнула она. – Почему ты мне сразу не сказала! Если бы я знала раньше, можно было бы с этим что-то сделать!

Услышав рыдания дочери, на террасу выбежала Иветта.

– Что случилось?

– О, мама! Взгляни!

Николь встряхнула платье. В центре на самом видном месте была большая дыра от утюга.

– Я больше не смогу его носить! Оно совсем испорчено, нет времени приготовить что-нибудь еще!

– О, дорогая моя. Не волнуйся. Уверена, мы что-нибудь подберем из моего гардероба. Как это могло случиться?

– Ну, помнишь, утром Глэдис была занята, и я…

Три пары глаз обратились к Мадди, а она, совершенно обескураженная тем, что произошло, замерла, онемев от растерянности.

– Мадлен, – голосом, не предвещавшим ничего хорошего, произнес Кристофер. – Почему, ради всех святых, ты не сказала раньше? Мы тогда смогли бы хоть что-то придумать. У Николь было бы время купить новое платье.

Кристофер говорил, и его лицо все больше мрачнело. Он уже не пытался скрыть своего гнева и разочарования.

– Потому, что… я… я этого не делала, – запинаясь, проговорила Мадди.

– А кто же это сделал? Не лги, Мадлен. Мы слышали, как Николь просила тебя погладить платье, а я, проходя мимо примерочной, видел тебя там, – тихо возразил Кристофер.

Николь с наигранной бодростью вытерла слезы и сказала:

– Послушайте, не будем больше из-за этого беспокоиться. Я уверена, что это просто случайность…

– Так, Мадлен? – Кристофер пристально посмотрел на нее. – Я никогда не думал, что у тебя такой злобный, мстительный характер. Мне стыдно за тебя, очень стыдно. После всего, что мы с Иветтой сделали для вашего дня рождения, ты нам так отплатила! Ладно, время идет. Уйди с моих глаз! Мне бы хотелось вообще, леди, выгнать тебя с вечера, но, жаль, твои друзья все-таки будут ждать.

Губы Мадди побелели, руки задрожали, она в отчаянии взглянула на отца и воскликнула:

– Папа, ну послушай! Я знаю, что ты мне не веришь, но я не…

– Сейчас же иди к себе, Мадлен! И не спускайся вниз, пока не начнется торжество!

Сжавшись, словно от удара, Мадди пошла наверх. Никогда прежде она не слышала, чтобы отец повышал на нее голос, и вот теперь, оглушенная его гневом, убитая недоверием, Мадди на негнущихся ногах подошла к лестнице и оглянулась. В глазах Николь она увидела выражение триумфа.

Она взбежала наверх и бросилась на кровать. Зажала уши, чтобы ничего не чувствовать, не видеть. В этот момент ей хотелось умереть.

Кейт была в самом мрачном настроении, придя на вечер к Мадди. Прошлую ночь она провела с Джулианом, а днем он улетел на все лето в Грецию. Джулиан заверил ее, что на этот раз он обязательно скажет Верене о том, что у него с ней все кончено отныне и навсегда. Сколько бы раз он ни говорил ей о любви, какой бы страстной она ни была, тем не менее, именно Верена полетела с ним сегодня.

Кейт предупредила Джулиана, что больше не собирается с ним видеться, пока он не расскажет обо всем Верене.

У нее было подавленное настроение. Больше всего на свете Кейт хотелось остаться дома и провести вечер наедине со своей печалью, но ее самой лучшей подруге исполняется восемнадцать лет. Почему, черт побери, из-за Джулиана она не должна идти на торжество? Приняв такое решение, Кейт надела самое обольстительное черное платье, сделала макияж и, взяв такси, отправилась в Челси.

– Привет, Мадди, дорогая! С днем рождения!

Поприветствовав подругу, Кейт подала ей маленький сверток и вдруг заметила выражение лица Мадди.

– Эй, подруга, у тебя все в порядке? Ты жутко выглядишь.

Мадди пожала плечами и, проведя Кейт через весь дом, вышла с ней в сад.

– Спасибо, Кейт. Я тебе расскажу все как-нибудь в другой раз.

– Ладно. Приободрись, Мадди! Восемнадцать лет бывает только раз в жизни.

– Постараюсь, – пообещала Мадди и, сжав руку подруги, добавила. – Спасибо, что пришла, Кейт. Если бы ты только знала, как ты мне сегодня нужна.

– Я жить не могу без вечеринок. О, Боже, разве не прелесть?

Кейт даже задохнулась от восторга, с восхищением глядя на огни, горевшие в густых кронах деревьев.

Мадди провела подругу в шатер, полный гостей, где к ним в ту же минуту подлетела официантка с серебряным подносом, на котором стояли наполненные бокалы.

– Шампанское, мисс?

– Да, пожалуйста, – поблагодарила ее Кейт и, взяв два бокала, протянула один Мадди. – Думаю, что нам сегодня не помешает выпить.

– Проблемы с Джулианом?

– Ну… Как ты сама сказала, я тебе потом расскажу. Сегодня мне хочется забыть о его существовании. А что, Себастиан тоже здесь?

Кейт задала этот вопрос в тот момент, когда Мадди подвела ее к молодому человеку, в одиночестве сидевшему за столиком. Остановившись рядом с ним, Мадди ответила:

– Нет, его тут нет. Он уехал в Италию на лето. Ты знаешь, мы с ним месяца три назад повздорили и с тех пор так и не поговорили ни разу.

– Ох, бедняжка! – вздохнула Кейт. – Слушай, я хочу удариться в сумасшедший флирт! Да, а как этот твой Саша? Уж он-то точно здесь?

Мадди пожала плечами.

– Не сомневаюсь, что Николь его пригласила, но я его еще не видела.

Она жестом показала на молодого человека и сказала:

– Вот, познакомьтесь. Кейт, это Хассан Калил. Помнишь, я тебе о нем рассказывала? Это он в тот день спас Шехерезаду и ее малышей, когда Иветта чуть не погубила их, выставив меня за дверь.

Кейт кивнула и с явным интересом посмотрела на молодого араба. Он был удивительно симпатичен со своей оливковой кожей и большими карими глазами. Черноволосый, смуглый и гибкий, весь, как натянутая струна, чуть-чуть пониже ее английских приятелей, этот юноша показался Кейт чрезвычайно интересным.

– Привет, Хассан. Рада знакомству. Я слышала, Мадди переложила на тебя заботу о Шехерезаде и ее потомстве.

Она засмеялась.

– Да, – он улыбнулся в ответ, обнажив жемчужно-белые зубы, контрастировавшие с темным цветом лица. – Мне они тоже очень нравятся, я их по-настоящему полюбил.