Люсинда Райли - Зачарованная

– Ладно, скоро увидимся. – Себастиан махнул рукой и пошел на улицу, решив все-таки позавтракать.

Кристофер остался сидеть, пытаясь сосредоточиться и как следует поразмыслить над тем, что ему только что неожиданно открылось. Он был слишком занят своими чувствами к Иветте и только кивнул, когда месяц назад Мадди упомянула о своих отношениях с Себастианом. Только сейчас ему стало ясно, какую чудовищную шутку сыграла с ним судьба, когда его дочь и Себастиан так полюбили друг друга. Он даже подумал, что стоило подробнее рассказать Мадди, как умерла ее мать. Это означало углубиться в такие воспоминания, которые лучше было бы забыть. То, что он говорил дочери об Антонии, об их взаимной любви, сейчас уже нравилось самому Кристоферу и казалось ему правдой.

Что же будет, если Мадди когда-нибудь узнает правду? Нельзя этого допустить. Это просто невозможно!

– Ты счастлива, дорогая?

Комната отдыха для почетных гостей в аэропорте Антигуа была практически пустой, если не считать Кейт и Джулиана.

– Да, очень.

– Я говорил тебе, что мы прекрасно проведем время, не так ли? Нечего было так беспокоиться. – Джулиан сжал руку Кейт. – Моя мать просто обожает тебя, я знаю. Она в восторге от того, что мы приехали.

В комнату вошел работник аэропорта и объявил, что их самолет практически готов, и уже начинается посадка. Услышав это, Кейт и Джулиан прошли в самолет. Усевшись в кресло, Кейт вдруг почувствовала, что с трудом верит в свое возвращение в Англию, да еще с одним из самых блистательных холостяков страны.

Когда самолет оторвался от земли, она подумала о перемене в ее жизни, которая произойдет, когда они приземлятся.

– Мама сказала, что отсюда нужно улететь до официального объявления о помолвке. Это, конечно, простая формальность, но королева должна дать разрешение на женитьбу. Мама говорит, что уже обсуждала этот вопрос, и не видит никаких затруднений. Тем не менее, это дает нам возможность все как следует организовать. Как только газетчики об этом узнают, они возьмут тебя в настоящую осаду. Но зато эта формальность дает нам возможность составить планы на будущее. Думаю, мы будем венчаться в часовне Святого Георга в Виндзоре на Рождество. На следующей неделе сходим и посмотрим.

Кейт кивнула, в который раз отказываясь поверить в реальность того, что с ней происходило.

– Я хочу сказать своим родителям.

– Ну, конечно. Когда моя мать вернется, она пригласит их на коктейль в Кенсингтонский дворец. Я так счастлив, дорогая, – Джулиан склонился к Кейт и нежно поцеловал ее. – Нужно как следует отдохнуть. После того, как мы поженимся, нам уже не удастся вот так спокойно отдыхать. По крайней мере, сегодня в Хитроу нас еще не будут встречать орды фоторепортеров.

Они поели, и Джулиан задремал. Кейт не могла спать. По-прежнему ее терзало предчувствие чего-то недосказанного, что может помешать и разрушить их счастье.

Наконец, через шесть часов колеса воздушного лайнера коснулись бетонной полосы в Хитроу.

Кейт увидела, как к ним между рядами кресел идет пилот. Летчик наклонился к Джулиану и тихо сказал:

– Сэр, могу я попросить вас пройти со мной?

– Ну, конечно. Подожди минутку, – Джулиан подмигнул Кейт, пошел за пилотом и скрылся за шторой, отделявшей служебные помещения от пассажирского салона. Девушка почувствовала, что ее сердце взволнованно забилось, а руки задрожали. Джулиан не появлялся. Самолет тем временем остановился.

– Послушай, дорогая, – ее возлюбленный выглядел озабоченным, когда, наконец, сел в свое кресло. – Боюсь, что мне придется оставить тебя одну проходить досмотр. Видишь ли, мне сказали, что нас ожидает толпа репортеров и фотографов. Нам лучше порознь выйти из аэропорта.

Сердце Кейт встрепенулось.

– Но почему, Джулиан. Я не знаю, откуда они свалились на нашу голову, но…

– Это в последний раз, дорогая, обещаю тебе. Мне было сказано, чтобы я воздержался от контактов с прессой, вот и все. Я позвоню тебе вечером.

– Но что я скажу им? Я…

В это время подошел стюард.

– Сэр, следуйте за мной, пожалуйста.

Джулиан встал, собрал свой багаж и, склонившись к Кейт, нежно поцеловал ее.

– Не беспокойся. Репортерам вообще ничего не говори. И помни, что бы ни случилось, я люблю тебя.

Он улыбнулся Кейт и пошел за членом экипажа.

Через десять минут Кейт, нервничая, направилась к паспортному контролю, чувствуя себя так, словно ее отдавали на съедение стае волков. Она не могла понять, почему Джулиан оставил ее одну на растерзание газетчикам.

Ее чемодан выплыл на резиновой ленте выдачи багажа одним из первых. Девушка взяла его и подошла к двери, чтобы пройти таможенный контроль. У двери, отделявшей таможню от зала ожидания, она увидела какого-то мужчину, резко перегнувшегося через барьер и указывающего на нее.

– Вот она! – вопил он.

В то же мгновение ее ослепил блеск фотовспышек, и Кейт окружила толпа репортеров, которые набросились на нее с вопросами, словно стая хищников.

– Мне нечего сказать, комментариев не будет, – говорила Кейт, пытаясь прорваться к выходу, но газетчикам все же удалось задержать ее.

– Мисс Джонсон, как вы чувствуете себя после того, что произошло?

– Я ничего вам не скажу.

– Вы когда-нибудь догадывались, что дела настолько плохи, как это стало известно теперь?

– Не будет комментариев…

– Когда вы в последний раз разговаривали с отцом?

Кейт не могла понять, почему никто не упоминает имени Джулиана, а прицепились к ее отцу. В этом было что-то странное и пугающее. Она хотела спросить их о причине такого внимания, но понимала, что лучше этого не делать. Кейт медленно пробивалась к выходу.

– Комментариев не будет! Пожалуйста, дайте мне пройти.

Наконец ей удалось пробиться через толпу. Она отчаянно замахала рукой в надежде, что хоть один из таксомоторов подъедет к ней, и она будет спасена. К счастью, один из шоферов заметил ее знаки и подкатил прямо к ней. Он вышел из машины и помог ей забросить вещи в багажник.

– Пропустите, пропустите, пожалуйста, – водитель грубо растолкал пишущую братию, и Кейт смогла пробраться к автомобилю и сесть на заднее сиденье. Затем таксист захлопнул дверцу и бросился к своему месту. Такси помчалось в город.

– Порядок, мисс. Удачно вырвал вас из их лап.

Машина набрала скорость, и Кейт, наконец-то, смогла облегченно вздохнуть и откинуться на спинку сиденья.

– Спасибо вам, что спасли меня, – поблагодарила она.

– Нет проблем! Что это они как с цепи сорвались?

– Вы мне поверите, если я скажу, что сама не знаю?

– Возможно. Кстати, мисс, куда едем?

Кейт решила, что лучше всего сейчас отправиться к родителям и выяснить, что происходит.

– Фитцджон Авеню, Хэмпстед, пожалуйста.

– А! Вы там живете? Это как раз там была стрельба сегодня утром, – произнес шофер, с интересом глядя на девушку в зеркало заднего вида.

– Какая стрельба?

– Конечно, вы, может, еще не слышали, раз были за границей… Газетный магнат Натаниэль Джонсон, слышали о таком? Его и жену нашли утром мертвыми.

Мадди не представляла, сколько времени провела в больнице. Она помнила, что ее везли в машине скорой помощи, но ей казалось, что это было уже целую вечность назад. Комната, куда ее перевели, была значительно уютнее первой. Мадди все время спала, спать хотелось постоянно.

Однажды утром, чувствуя себя не такой слабой, как обычно, она открыла глаза и окинула взглядом пространство вокруг. Внезапно до нее донесся чей-то удивительно знакомый голос.

– Привет, дорогая! Как дела? – Себастиан улыбнулся девушке и наклонился, чтобы ее поцеловать.

– Спасибо, ужасно, – простонала она. – Кажется, я тут уже целую вечность.

– Нет, всего лишь неделю.

Мадди облизнула губы, чувствуя, какие они потрескавшиеся и запекшиеся. – Я хочу пить.

– Отлично! Значит, тебе стало хоть немного лучше, – Себастиан налил из графина в стакан немного воды и поднес к ее губам.

– Может, мне лучше сесть? – спросила она, чувствуя, как по подбородку потекла вода, но Себастиан предостерегающе покачал головой.

– Нет, девочка моя, тебе строго-настрого приказано лежать.

Мадди робко и осторожно попыталась пошевелить пальцами ног, но с раздражением поняла, что ничего не получается. Тогда она попробовала приподнять голову, чтобы посмотреть на свои ноги, но и на это у нее не хватило сил. Себастиан смотрел на нее и по лицу девушки догадывался, о чем она думает. Рано или поздно она все равно узнает правду. Он бережно взял ее за руку и спросил:

– Ты хочешь знать, что с тобой случилось, правда, малышка?

– Ты думаешь? – ответила она. – Судя по моим ощущениям, мне лучше не знать и оставаться в счастливом неведении.

– Тебе стало лучше, дорогая. Скоро ты поправишься, – успокаивающим тоном сказал он.

– Да? Значит, на следующей неделе я уже смогу танцевать в «Лебедином озере»?

– Ну, не совсем, но… – Себастиан не представлял, как ей объяснить то, что случилось. Любому человеку трудно сказать, что понадобится целый год, прежде чем он сможет ходить, да и то с костылями. А ведь это предстояло объяснить девушке, у которой вся жизнь зависела от возможности танцевать и легко управлять своим телом. И все-таки он должен ей сказать.

– Ты упала с лодки и очень сильно ушиблась. К этому добавилось то, что часть конструкции упала на тебя. Тебя привезли в отделение хирургии спинного мозга, кажется, это так называется. Дело в том, что у тебя поврежден позвоночник, но при интенсивной терапии все скоро наладится.

Мадди внимательно посмотрела ему в глаза.

– Слушай, а почему ты говоришь, будто это очень хорошие новости?

– Ну, видишь ли, врачи сказали нам, что ты снова будешь ходить. Конечно, нужно время, покой, затем…

Себастиан увидел взгляд Мадди и осекся.

– Что значит «снова будешь ходить»? О, Господи, Себастиан! И это ты выдаешь за хорошую новость? Лучше скажи, когда я снова буду танцевать.

– Милая, но это же бывает по-разному, – тщательно подбирая слова, начал он, в отчаянии понимая, что все не так, а слова не те… Глаза девушки наполнились слезами.

– Ты пытаешься мне сказать, что я, возможно, не смогу больше заниматься балетом, так ведь? – прошептала она.

Вместо ответа Себастиан взял ее ладонь и слегка сжал.

– Нет, дорогая. Просто я хочу сказать, что за эти несколько дней были такие минуты, когда мы с твоим папой ожидали самого худшего…

– Ты советуешь мне благодарить счастливую звезду, что я вообще осталась жива, да?

– Я говорю о том, что ты должна принимать каждый день таким, какой он есть, и надеяться.

Мадди отвернулась от него и тихо, пытаясь сдержать крик, произнесла, отчетливо выговаривая каждое слово:

– Пожалуйста, уйди и оставь меня одну.

– Мадди, не прогоняй меня. Я…

– Уйди. Ну, пожалуйста, Себастиан.

– Ладно. Скоро придет твой отец…

От ее ледяного тона у него холодок прошел по спине.

– Я никого не хочу видеть.

– Не говори так, пожалуйста…

– Буду. Буду говорить.

Себастиан встал, чувствуя себя совершенно потерянным из-за того, что не сумел найти нужные слова. Надо будет попросить врача поговорить с ней, а пока нет смысла оставаться здесь и дальше ее расстраивать.

– Ты уверена, что с тобой все будет в порядке?

– Абсолютно.

Мадди слышала, как он вышел из комнаты, как в коридоре прозвучали его шаги. И все стихло. Она вздрогнула, чувствуя, как отчаяние леденит ей кровь и сжимает сердце, словно обручем.

На кой черт ей знать, будет она ходить или нет? Это совсем неважно. Если она не сможет танцевать, ей незачем жить.

Как Кейт прожила неделю после смерти своих родителей, она не поняла. В тот день, приехав домой, она увидела, что часть улицы оцеплена полицейскими.

Какой-то констебль провел мертвенно бледную Кейт в кабинет ее отца и, усадив в кресло, сказал:

– Наберитесь мужества, мисс Джонсон. Сейчас к вам подойдет детектив Уилкинс.

Кейт кивнула, непослушными пальцами достала из сумочки сигарету и попыталась закурить, но руки так дрожали, что ничего не вышло. Тогда констебль достал свою зажигалку и поднес огонек к кончику ее сигареты. В этот момент в комнату вошел лысеющий мужчина и протянул девушке руку.

– Я инспектор Уилкинс. Понимаю, насколько ужасно вы себя чувствуете. Мы звонили в Хитроу и просили сообщить пилоту, что вам было бы лучше незаметно покинуть аэропорт. Видимо, нашу телеграмму не успели передать.