Люсинда Райли - Зачарованная

– Ладно. Джаспер еще у себя в офисе. Поеду к нему.

– Расскажи ему всю правду, все, как есть. Я поговорю с Мадди.

Когда Себастиан ушел, Кристофер устало поднялся по лестнице в комнату Мадди.

– Открой, пожалуйста, дорогая. Себастиан мне все рассказал о «Зачарованной» и о сегодняшнем ленче. Нам нужно поговорить.

За дверью послышался шорох, через минуту она отворилась, и Кристофер увидел бледное взволнованное лицо дочери.

– Входи, – сказала она.

Войдя в спальню вслед за ней, он сел на кровать и, дождавшись, пока Мадди сядет, сказал:

– Себастиан поехал к Джасперу Конраду, чтобы рассказать ему правду.

– Ему следовало рассказать все с самого начала. Я себя чувствовала последней обманщицей, когда сидела в ресторане и слушала, как Джаспер строит планы насчет меня. Конечно, Себастиан делает это потому, что любит меня, но… – голос девушки дрогнул, и она безнадежно махнула рукой.

Кристофер понимающе кивнул.

– Думаю, Себастиан понял, что совершил ошибку. Как ты и сказала, он делал это из лучших побуждений. Ему очень хочется, чтобы именно ты исполнила роль Тины в его мюзикле.

– Лишь бы он не потерял свой шанс у Джаспера. Такая возможность выпадает нечасто.

– Ну что же, – развел руками Кристофер, – давай подождем и посмотрим, что скажет Джаспер.

Мадди кивнула, догадываясь, что именно он скажет.

– Итак, ты говоришь, что Мадди не сможет поправиться к тому времени, когда будет премьера. По крайней мере, нет никакой гарантии, – задумчиво сказал Джаспер.

– Я говорю, что у нее есть шанс поправиться, но мы решили, что лучше прояснить ситуацию именно сейчас.

Джаспер постучал карандашом по столу, а Себастиан спросил:

– Может быть, мы смогли бы слегка оттянуть начало нашего дела, хотя бы на полгода? Это дало бы Мадди немного времени для восстановления формы.

Продюсер некоторое время молча смотрел на собеседника, а потом, скорее утверждая, чем спрашивая, произнес:

– Ты любишь эту девушку?

– Да, но это к делу не относится. Просто я уверен, что именно Мадди должна исполнять роль Тины.

– Извини меня, Себастиан, – возразил Джаспер, – но то, что ты любишь ее, имеет к делу как раз большое отношение. Ты меня обманул, а теперь просишь отсрочить осуществление наших планов на шесть месяцев. Штука в том, друг мой, что я уже арендовал для записи студию и театр, и если я поступлю так, как ты меня просишь, я потеряю кучу денег. Я уже не говорю о том, что в ее положении нельзя дать никаких гарантий. Трудно сказать, сможет ли Мадди играть главную роль в твоем мюзикле.

– Но ты же согласен, что у нее прекрасный голос.

– Конечно. Но вокруг полно девушек с прекрасными голосами, у которых нет проблем твоей подруги. За ленчем я уже говорил вам, что хочу сделать звезду из той, кто будет исполнять эту партию. От этого зависит успех постановки. Честно говоря, Себастиан, ты меня ставишь перед выбором: либо надеяться, что Мадди вовремя поправится, либо из-за отсрочки потерять свои деньги. Откровенно скажу, я не готов ни к тому, ни к другому.

Себастиан пристально смотрел на Джаспера, начиная понимать, каков будет итог разговора. Наконец он решился задать последний вопрос:

– Итак, твой ответ…

– Нет, Себастиан. В этом городишке полно продюсеров, которые послали бы тебя к черту после того, как ты себя вел подобным образом. Но я поверил в то, что твой мюзикл принесет успех. Я готов забыть о том, что произошло, и продолжать работу с другой девушкой в роли Тины. – Джаспер пожал плечами. – Короче, согласен ты или нет, но я хотел бы узнать о твоем решении завтра до пяти часов. А теперь извини меня, пожалуйста…

Он встал и пошел к двери.

– Позвони мне до пяти, Себастиан. У твоей подружки еще будут возможности в будущем. Я уверен, что она не хочет, чтобы ты принес себя в жертву. До свидания.

В скверном настроении Себастиан пошел в ближайший бар, заказал большой бокал виски и сел за стойку.

Мадди была права по всем статьям! Господи, какой же он наивный. Любовь к ней просто ослепила его, он забыл о реальном мире, в котором все беспокоятся только о себе и о том, как заработать побольше денег. Себастиан даже поморщился, вспоминая, как жесток он был, когда дал Мадди надежду на то, что она получит роль Тины.

А теперь, черт возьми, что он должен ей сказать? Что Джаспер не хочет иметь с ней дела, и они отдадут роль Тины другой девушке? Нет, это просто невозможно!

Себастиан взял еще виски. Что для него важнее всего в жизни? Мадди. Даже его собственная карьера не так важна, не стоит она и мизинца любимой женщины. Он не допускал мысли о том, что можно жить без нее.

У него было единственное желание, чтобы Мадди, не дожидаясь полного выздоровления, вышла за него замуж.

Себастиану было ясно, что в этой ситуации нечего решать и нечего думать. В его жизни будут другие продюсеры и постановки на Вест Энде, но никогда не будет другой Мадди.

– Как ты мог, Саша, Как ты только посмел!

Саша сидел на кухне и держал чашку с кофе, с нескрываемым любопытством наблюдая, как Николь мечется из угла в угол, дрожа от гнева и отчаяния, ломая руки. Насладившись этим зрелищем, он молча пожал плечами, а его жена взорвалась от негодования.

– Ты ублюдок! Ты это сделал, так как знал, что иначе я могла бы избавиться от него или рассказать всему миру, что мой муж не может как следует переспать с женой и сделать ей ребенка. Я не хочу его, понимаешь, не хочу!

Голос Николь достиг самой верхней точки и стал даже вибрировать от ярости. Саша хладнокровно возразил:

– Так ты же и сейчас можешь от него избавиться. Если, конечно, готова сказать этим людям, что убила своего еще не родившегося ребенка, чтобы он не мешал твоей блестящей карьере.

Николь резко остановилась и вперила в мужа горящий ненавистью взгляд.

– Ты же меня просто ни во что не ставишь!

– Да, – все так же спокойно кивнул он.

– И все же ты готов ломать эту комедию, будто ты отец моего ребенка, жить со мной под одной крышей, и все ради того, чтобы я не ушла от тебя?

– Да. У нас есть договор. Мы останемся вместе, пока я не получу эти проклятые бумаги. Если ты сейчас подашь на развод, для меня все будет кончено. Но теперь, даже если бумаги и придут, я намерен остаться с тобой, пока не родится ребенок. После этого можешь делать все, что захочешь.

– Ах, какой заботливый «отец»! Но у тебя ведь есть и еще какая-то причина? – тихо спросила она, задыхаясь от душившего ее гнева.

– Да. Ты лишила Мадди возможности танцевать, и я подумал, что мне выдался неплохой шанс сделать то же самое для тебя. Может, ты хоть на короткое время почувствуешь, каково было ей?

Николь решительно вскинула голову:

– Я не могу больше тут оставаться. Сейчас же отправляюсь в дом моей матери.

– Куда хочешь! Мне плевать. Но будь, пожалуйста, осторожна. Я уверен, что ты бы не хотела, чтобы пресса вдруг обнаружила, что мы стали жить отдельно вскоре после того, как стало известно, что ты ждешь нашего первого ребенка.

– Надеюсь, ты уже решил, кто будет твоей новой партнершей, пока не будет меня? – язвительно спросила Николь.

– Нет еще, – Саша пожал плечами. – Мы с Антоном обсудим это завтра. Вполне возможно, что я буду партнером твоей матери в новом балете «Симфония для двоих». Кажется, это твой отчим написал специально для нее?

– Ты грязная скотина!

– Ах, Николь, ну что ты так ругаешься! Вспомни, кто сказал мне, что уезжает в Америку, где ждет новый партнер? У тебя нет никаких оснований обвинять меня в том, что я вынужден буду искать себе новую партнершу.

– Ты об этом пожалеешь, Саша! Я тебе обещаю. Я найду способ отплатить за то, что ты разрушил мою жизнь и карьеру.

– Николь, ты меня удивляешь! Для большинства женщин беременность – это самый счастливый период их жизни. Мне, к счастью, удалось удержать тебя от поступка, о котором ты жалела бы всю жизнь. Вот увидишь, я стану самым заботливым отцом в мире, – теперь он уже открыто смеялся, явно наслаждаясь ее бессилием.

Николь, лишившись на некоторое время дара речи, с яростью смотрела на него. Наконец, так и не найдя новых оскорблений и подходящих угроз, она бросилась в свою спальню и быстро собрала чемодан и сумку. Внутри у нее все клокотало от гнева. Хлопнув дверью, она сбежала по ступенькам и остановила первое попавшееся такси.

Все было кончено. Жизнь превратилась в кошмар, а рядом нет никого, кто мог бы помочь или хотя бы посочувствовать.

Всю свою жизнь, сколько Николь себя помнила, ей хотелось удовлетворить свое самое заветное желание – стать известной балериной и заменить свою мать.

Чего же она добилась? Карьера, которая закончилась, не успев начаться. Ребенок, которого она не желает. Муж, который ненавидит ее так же, как она ненавидит его.

Николь стала сомневаться в своих силах, перестала верить в себя. До сих пор она была уверена, что все у нее будет прекрасно.

Никто не любит ее, кроме матери. Если бы Иветта узнала, что Николь сделала с Мадди, скорее всего, ее материнская любовь была бы не такой горячей.

Николь с несчастным видом сидела на заднем сиденье такси и думала о том, что все ее мечты о блестящем будущем потерпели крах. Это будущее выскользнуло из рук, жизнь совсем разладилась, но винить в этом некого, кроме себя.

– Себастиан, ты ведешь себя как последний дурак. Что, по твоему, я буду чувствовать, если все время буду жить с мыслью, что ты ради меня пожертвовал величайшей возможностью, которая выпадает, может быть, один раз в жизни.

– Сожалею. Но я не могу работать над постановкой, если ты не будешь играть в главной роли. Это очень просто.

Мадди вздохнула. На лице Себастиана застыло упрямое выражение. Около одиннадцати вечера он приехал в дом Кристофера и Иветты после разговора с Джаспером. Сейчас было уже два часа ночи, а они все сидели в комнате Мадди и отчаянно спорили.

– Послушай, – как можно спокойнее заговорила она, – если уж кто и должен проиграть в этой истории, так это я. Но я уже давно приготовилась к тому, что как только Джаспер узнает о моих проблемах, он потеряет интерес ко мне. И я с этим согласна, Себастиан. Это реальность. Самое главное, за последние два месяца я поняла, что могу чего-то добиться не только в балете. И у меня появилась вера в себя, вот что важно! Теперь я знаю, что голос может обеспечить мое существование. У меня будут еще другие возможности.

– Но, Мадди, как ты можешь так говорить? Ты не хуже меня знаешь, что можешь работать над альбомом, а через…

– Послушай, ты меня извини, Себастиан, но мы вот уже третий час толчем воду в ступе. Я устала, – прервала его Мадди, слабо взмахнув рукой.

Он виновато взглянул на нее.

– Боже, прости, Мадди! – затем он опустился на колени перед креслом, в котором она сидела, и взял ее руки в свои. – Неужели ты не понимаешь, – сказал он, глядя ей в глаза, – что ты для меня важнее всего на свете. И я не позволю всяким нахалам так обращаться с тобой. «Зачарованная» такая же твоя, как и моя. Ты совершенно верно заметила, что будут и другие возможности. Но это твоя роль. Я писал ее для тебя. Без тебя и мне на эту вещь наплевать. Не хочу, чтобы все было напрасно.

– Пожалуйста, Себастиан! Кто говорит, что все напрасно? Я же стала передвигаться, – неожиданно Мадди зевнула. – Слушай, давай спать, а?

– О'кей, – Себастиан поцеловал ее в губы. – Тебе помочь добраться до кровати?

– Нет. Я справлюсь сама. Иди, ты тоже, наверное, утомился.

– Ты знаешь, что я люблю тебя, Мадди?

– Да, – она улыбнулась. – А теперь иди.

Когда Себастиан ушел из комнаты, Мадди медленно разделась и забралась под одеяло. Она знала, почему он поступает подобным образом, и от этого на сердце у нее стало необыкновенно тепло. Его любовь и нежность были для нее бесценным даром. Однако она понимала, что Себастиан должен принять предложение Джаспера, иначе будет сожалеть всю оставшуюся жизнь, не реализовав эту возможность.

Ну что же. Придется применить решительные меры, чтобы заставить его поступить так, как необходимо.

– Ты готова ехать домой? – Себастиан в изумлении застыл в центре комнаты, глядя на все еще лежавшую Мадди.

– Нет, – ответила она.

– Что случилось, дорогая? Ты себя плохо чувствуешь? – Себастиан сел на кровать, потрогал ее лоб.

Она раздраженно отбросила его руку.

– Я превосходно себя чувствую!

– Тогда почему ты еще в постели?

– Потому, что я с тобой не поеду. Я остаюсь здесь.