Клаудиа Кэрролл - Зачем нужен муж?

Это он.

Грег Тэйлор. Вместо подтянутого интеллигентного симпатичного парня, которого я знала, передо мной стоит неопрятный мужик с пивным животом. Краснолицый, подвыпивший, в джинсах, которые ему явно малы, и в футболке такого фасона, который может украсить разве что девятнадцатилетнего американского морпеха.

Даже Микки Рурк не так мерзко состарился!

Я наконец подбираю с полу челюсть и выдавливаю из себя:

— Грег, честное слово, я тебя не узнала.

— А ты хорошо выглядишь, — он подсаживается ко мне поближе, отчего я испытываю ужасную неловкость. От него страшно несет лосьоном для бритья.

Бармен возвращается с моим коктейлем, и Грег заказывает еще пинту «Гиннесса».

— Так рад тебя видеть, Эмилия. У нас есть что порассказать друг другу. У тебя сейчас высокая должность на телевидении?

— Э-э… ну-у-у… я помощник режиссера.

— В «Кельтских тиграх», правильно?

— Да, именно.

— У-у-у, большое дело.

— Вовсе нет, — не соглашаюсь я. — Скорее, семь сотен маленьких дел. Поверить не могу — ты это смотрел?

— Да ты что, не веришь? Моя бывшая жена — ваша первая поклонница. Ужасно любит этот сериал. Последний раз, когда я детей забирал, она его включила, и я увидел твое имя в титрах. Ты молодец. Я всегда знал, что ты своего добьешься.

— Так ты в разводе?

— Да, мы разошлись.

— Грустно слышать.

Он глубоко вздыхает, и мне становится его жалко.

— Ну да, так уж получилось.

— И ты сейчас работаешь в маминой фирме?

— Приходится кормить семью.

— О! Так сколько же у тебя детей?

— Двое, и еще один на подходе.

— Твоя бывшая жена беременна?

— Нет, не жена, а подружка. Родит в апреле.

Я чуть-чуть отпиваю из бокала и размышляю, что делать дальше. Тут он определенно малый не промах, это ясно.

— И долго ты был женат? — спрашиваю я, надеясь, что это не выглядит как интервью в манере Ларри Кинга, который за свое умение разбалтывать собеседника получил прозвище «потрошитель». Но ничего не поделаешь, я ужасно хочу это знать.

— Порядочно, пока жена не обнаружила, что у меня есть подружка.

Он начинает хихикать, а я не верю своим ушам. Неужели он думает, что здесь есть чем хвастаться, словно он племенной жеребец? Слава богу, я не успеваю ответить, меня выручает бармен, который возвращается с пивом для Грега.

— Молодец, Томми, — говорит он, забирая бокал. Бармен стоит и ждет расчета, а Грег поворачивается ко мне: — Не выручишь меня? Благодарю, я сейчас не при деньгах.

В ошеломлении я расплачиваюсь за оба заказа и прикидываю, как побыстрее сделать отсюда ноги.

«Подожди, — сурово приказывает мне внутренний голос, — ты еще не выяснила, какие ошибки ты допустила, пока вы с ним были вместе…»

Еще десять минут. Я могу продержаться десять минут. Этого хватит.

Я еще раз отпиваю вина, и мы мило беседуем дальше. Главным образом на семейные темы. Грег не поддерживает контактов ни с кем из однокурсников и удивляется сообщению, что Кэролайн, Рэйчел и Джейми — до сих пор мои лучшие друзья.

— А как поживают твои родители? — спрашивает он.

— Спасибо, отлично. Папа вышел на пенсию, и они с мамой проводят большую часть года в Испании. Где-то неподалеку от Аликанте.

— И для тебя хорошо. По крайней мере, ты можешь там позагорать, когда их навещаешь.

— Ну, вообще-то я не думала об этом, но… м-м-м… да, наверно.

Так проходит еще несколько минут, и я наконец решаюсь взять быка за рога.

То есть не хочу, чтобы он подумал, будто я намерена вернуться к старому знакомству; я мечтаю смыться отсюда, и чем скорее, тем лучше. Кажется, никогда в жизни я не чувствовала себя так неловко — да это еще слабо сказано.

— Грег, пожалуйста, не сочти меня назойливой, но я должна спросить тебя кое о чем. Ты действительно завел любовницу, будучи женатым?

Он даже не пытается изобразить смущение.

— Да, так я провел два года.

— Два года?

— Но, думаю, ты меня поймешь, Эмилия, потому что давно меня знаешь — по-моему, в глубине души я сам хотел, чтобы меня вычислили, — понимаешь, о чем я?

— Нет, Грег, честное слово, не понимаю.

— Я могу терпеть жену; я могу терпеть любовницу. Но я терпеть не могу ужинать дважды в день.

Я чуть не захлебнулась коктейлем. Но худшее было впереди. Пока я приходила в себя, его рука, горячая и липкая, уже оказалась на моей коленке.

О боже, он что — клеится ко мне?

— Приятно повидать тебя, Эмилия. Я был рад, что ты меня нашла. Знаешь, я вспоминал о тебе все эти годы. У тебя есть бойфренд?

Елки-палки! Страшный вопрос. Ладно, пора сматываться.

— М-м-м… ну-у-у… нет, сейчас я еще никого не присмотрела, то есть на данный момент, я хочу сказать, просто устала от продолжительных и… понимаешь…

Я изо всех сил пытаюсь убедительно сообщить, что не выхожу замуж из принципа и что за мной увиваются тучи поклонников, но попытки с треском проваливаются.

— Значит, ты сама по себе. Интересно. Я еще не говорил тебе, как ты прекрасно выглядишь?

— Грег, — произношу я, отодвигаясь и пытаясь добавить в голос холодок, — по-моему, ты ошибаешься, если думаешь…

— Мне так не кажется, — отвечает он, схватив меня за руку. Я пытаюсь вырваться, но он не пускает. — Не беспокойся, Эмилия. Чисто формально я не свободен, но разве в этом проблема?

— Ты не понимаешь… — Я пытаюсь не паниковать, по крайней мере, вслух.

— Да ладно тебе. Ты нашла меня после стольких лет, согласилась встретиться, пришла сюда одна и так соблазнительно выглядишь… Уверен, что ты сейчас живешь в каком-нибудь роскошном пентхаусе с кожаными диванами и атласным бельем… почему бы нам сейчас не наведаться туда для продолжения встречи в интимной обстановке?

Не верится, что уже прошла неделя с предыдущего занятия, но вот я сижу в первом ряду в аудитории 201 и при всем честном народе отчитываюсь бедной Ире Вандергельдер о происшествиях прошедшего вечера.

— Если обобщить, я безвозвратно угробила целый час своей жизни на встречу с бывшим бойфрендом.

Аудитория хихикает.

— Так что именно произошло?

— Ну, самой приятной вещью в тот вечер было то, что он прикрывал рот рукой при отрыжке. Этот человек жил с женой, завел подружку — которая, кстати, беременна — в качестве добавочного развлечения и приставал ко мне. Он абсолютно не понял, зачем я хотела его видеть, и, пораскинув своим кривым умишком, посчитал — раз я свободна, то должна на него клюнуть. Какая самонадеянность!

— Вы хотите жалости к себе или хотите замуж? — спрашивает Ира.

Я совсем забыла о ее нью-йоркской, не берущей пленных прямоте. Но я не могу ответить; я слишком смущена тем, что остальная аудитория пялится на меня с таким выражением, будто мне не хватило талончика на спецобслуживание.

— Сколько вам было лет, когда вы начали с ним встречаться? — продолжает свои расспросы Ира.

— Семнадцать.

— Итак, скажите классу, чему вас должны были научить двадцать прошедших лет.

Я на мгновение умолкаю и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Настает момент, когда нужно спросить себя, стоит ли так унижаться в присутствии толпы незнакомых людей и не послать ли все куда подальше. Вряд ли от этого станет хуже.

— Мой первый бойфренд был лгуном и обманщиком, когда ему было восемнадцать, и теперь он такой же. Полагаю, я усвоила то, что люди не меняются.

— Есть еще кое-что, и даже более очевидное.

— Что? — Я неподдельно изумлена.

— Нам нужно поработать над вашим процессом отбора. Сдается мне, Эмилия, что вы плохо выбираете себе мужчин. Вы прекрасно выглядите. Похоже, что вы привлекательная личность, поэтому должны спросить себя, почему никто не захотел на вас жениться. Могу я поинтересоваться, почему вы расстались со своим последним кавалером?

— Старая, как мир, история. Он сказал, что любит меня, но не может себя связывать.

— Какая гадость. — Ира возводит глаза к потолку, словно слышала это и раньше миллион раз. — Когда мужчина прибегает к политике «я боюсь себя связывать», это значит — перевожу лично для вас, — что он не хочет связывать себя с вами. Вам следует научиться лучше выбирать потенциального мужа, Эмилия. Запомните, вы ищете не бойфренда, а партнера по браку. Вот так. Следующая.

Она переходит к моей соседке, а я терплю сердечные муки, как бывает со мной всегда при упоминании того, чье имя навсегда останется неизреченным.

Когда мы расстались, или, точнее, когда он наконец решился дать мне от ворот поворот, он говорил, что это не из-за меня, а из-за него. Не потому что он больше не хочет быть со мной — он просто не хочет связывать себя ни с кем, и так далее, и тому подобное…

В словах Иры есть своя правда. Может быть, со мной все не так уж безнадежно; может быть, я просто делала неправильный выбор… все эти двадцать прошедших лет.

Это утешительная мысль, она меня значительно приободряет.

Пока идет занятие и все наперебой рассказывают свои истории, я начинаю понимать, что еще легко отделалась. От рассказов некоторых женщин может скиснуть молоко.

Рыжая Отличница (которую, как оказалось, зовут Мэгз) нашла своего первого бойфренда, который в те далекие дни работал на государственной службе. И обнаружила, что теперь он водит такси по северному Дублину и удачно нашел себе русскую жену в интернет-магазинчике.

— Я смутно надеялась, что это будет так романтично и он скажет, что не переставал меня любить все эти годы, — повествует Мэгз со слезами на глазах. — А на самом деле он и не начинал меня любить. Он не смог даже вспомнить, как меня зовут.

Я проникаюсь жалостью к бедной Мэгз. По сравнению с ее рассказом, мой оказывается веселее диснеевского мультика.

У женщины с ней по соседству первый бойфренд отбывает десятилетнее тюремное заключение за распространение наркотиков.

— Вы будете смеяться, — рассказывает она потрясенной аудитории, — но каждый раз, когда я ходила к нему на свидание, у меня из сумочки пропадали все деньги.

Но звание абсолютного чемпиона присуждается одной очаровательной даме в последнем ряду, которая сообщает нам со слезами в голосе, что обратилась к семье своего бывшего поклонника и спросила, как с ним связаться. Она сразу встретилась с неприкрытой враждебностью и перенесла всевозможные оскорбления, чтобы только узнать его контактный телефон.

Оказалось, что он умер от рака пять лет назад. Никто и не подумал ей об этом сообщить.

Ира терпеливо выслушивает всех и каждую и дает уверенные советы, веские, как камень, преимущественно заканчивающиеся фирменным заклинанием: «…отличная работа. А теперь учитесь и двигайтесь дальше».

Наконец она занимает место за кафедрой.

— Итак, дамы, слушайте меня, — говорит она, уперев руки в боки. — На следующую неделю у вас будет два задания. Первое — связаться со вторым своим бывшим бойфрендом и выяснить, что у вас с ним пошло неладно. Второе — обойти всех своих замужних подружек и попросить их подыскать вам кого-нибудь для смотрин.

— А почему именно замужних? — спрашивает Мэгз.

— Потому что, милые дамы, я хочу, чтобы вы обратились к той референтной группе, которая отражает желательный для вас статус. Вы все хотите выйти замуж, верно?

Все согласно кивают и что-то утвердительно бормочут.

— И вы готовы сделать что угодно, чтобы достичь этой цели, верно?

Все опять кивают и бормочут, хотя ее настойчивое подчеркивание слов «что угодно» включает в моей голове предупредительный сигнал.

— Поэтому вам следует осознать, что ваши незамужние подруги хотят, чтобы и вы оставались незамужем. Иначе им будет не с кем допоздна болтать по телефону и ругать гадов-мужиков, доедая при этом остатки пиццы двухдневной давности…

Тут я замираю и мысленно рисую портрет Рэйчел, примеряя на нее вышесказанное, за исключением холодной пиццы.

Но Ира упорно продолжает:

— …тогда как ваши замужние подруги хотят, чтобы вы тоже вышли замуж. Тогда они смогут встречаться с вами пара на пару, чтобы поболтать, когда все темы разговоров на двоих уже исчерпаны.

Не самое верное обобщение, на мой взгляд… но, как знать, насчет незамужних она, похоже, права… Неужели они действительно хотят, чтобы и я оставалась незамужем?

— Итак, дамы, навестите как можно больше своих замужних подруг и спросите их прямо. Скажите им, что это должен быть год вашей свадьбы и что вы хотите подыскать себе мужа. Не стесняйтесь. Помните, вам нечего терять. У их мужей могут быть неженатые коллеги по работе, партнеры по гольфу, старые друзья по футбольной команде, кто угодно, и вам нужно попросить своих подруг устроить вам свидание.