— Я не могу заниматься делами, зная, что ты где-то шастаешь.

Батюшки, какие мы заботливые. Знать бы только с чего вдруг.

— Я-то здесь причем? — прикинулась я шлангом. — Все, что касается свадьбы и не касается меня — организует дед. Тебе осталось только костюм купить свадебный, но это уж как-нибудь сам.

Картер бросил на меня мимолетный, но от этого не менее убийственный взгляд.

— Не притворяйся, что не понимаешь.

— Картер, я не маленькая девочка, — не выдержала я. — Не надо меня нянчить. До того, как в моей жизни появился ты, со мной вообще ничего не происходило.

— Потому что тогда ты еще не умела ходить, — прорычал он, выписывал на дороге такие кренделя, что меня уже стало укачивать. Никогда не видела, чтобы он так неаккуратно водил машину.

— Ты слишком много на себя берешь, — предупредила я, тоже набирая обороты.

— Если не думаешь о себе, подумай о том, что из-за тебя гибнут люди! Вспомни хоть ту девчонку на треке.» И еще неизвестно кого хотели убрать, когда произошло убийство на благотворительном вечере.

Очередная подрезанная иномарка и возмущенный гудок в спину. На спидометре перевалило за сто двадцать.

— А вот это не надо, я здесь совершенно не причем! Пускай угрызения совести мучают тех, кто их убил, а не меня, за то, что их, подчеркиваю — возможно, убили вместо меня.

— Ты идиотка! — совершенно разъярился клановник. — Тебе что, совершенно плевать на собственную жизнь? И как меня только угораздило с тобой связаться?!

Вот тут уже сорвало гайки у меня.

— Да ты машину ведешь так, что скорее сам меня угробишь, припадочный! — заорала я в ответ. — Останови сейчас же машину, я сойду, и видеть тебя больше не желаю!

— Хочешь выйти — выходи на ходу! — рявкнул он в ответ, не сбавляя скорости, но, тем не менее, еле заметно нажал кнопку блокировки дверей. Я чуть не рассмеялась — да, Картер, невысокого ты мнения о моих умственных способностях. Остаток дороги мы проехали молча, злобно сопя каждый в свое стекло — он в лобовое, я — в боковое. Остановился у самого подъезда, чуть не въехав внутрь. Я думала на прощанье от души пошлет меня ко всем нечистым, но он залез в карман и со словами:

— Отойдешь от дома дальше, чем на километр, пристегну к батарее наручниками, — впихнул мне в руки странную черную коробочку и разблокировал двери.

Я выскочила как ошпаренная и, не останавливаясь, поднялась на свой этаж даже без лифта. Как он смеет вообще так себя вести со мной? Я-то уже понадеялась, что все кончено, но Картер и не думал отступать. Может, отсыпал мне яду, мол, сожри и упокойся, пока это своими руками не сделал я сам? Дома зашвырнула коробку на полку для обуви, пометалась по квартире, успокаивая разошедшиеся нервы лозунгами: «Да чтоб у него яйца вылупились» и «Чирьев ему на задницу», а когда пришла в себя, победило женское любопытство — решила взглянуть, что же он все-таки мне такое дал. Коробочка успела найти где-то паутину (вроде только все убирала?) и повалялась в ней. Я небрежно вытерла ее о штаны и открыла.

На фоне черного бархата, в маленькой подушечке блестело золотое кольцо с россыпью маленьких зеленых камешков. А внутри переливались буквы гравировки.

«Навсегда моя».

На меня словно ведро воды холодной вылили. Я смотрела на несчастное кольцо, любуясь игрой света в идеальной огранке, и не знала, что предпринять. Первой реакцией было отбросить от себя коробочку, будто ядовитую змею. Второй — пожалеть и подумать. Третьей — господи-боже-мой!!!

Кольцо подарено на помолвку, это раз. Кольцо стоит бешеных денег — это два. Картер не отступит ни за что — это три. Такие подарки просто так не делают — это четыре. Итог: и зачем я его только взяла?!

Переложила коробочку из руки в руку. Ей-богу, что обезьяна и очки. Надевать его никакого желания нет, будто это меня к чему-то обяжет, подумала и решила вернуть. Даже номер набрала, но пока звонок не прошел, резко передумала и сбросила. Что я, в конце концов, за чудовище? Он ведь ходил, выбирал, тратил время и деньги, я приняла подарок, а если верну, это будет выглядеть, словно я посмотрела на кольцо, оно мне не понравилось и поэтому возвращаю назад. Взяв его, я приняла на себя обязательства и теперь должна буду его носить, хоть и не очень хочется. Мысли о крупной подставе со стороны Картера не шли из головы, так я и провела остаток дня за домашними делами, постоянно натыкаясь на предмет своих размышлений. Несколько раз переставляла коробку, но взгляд неизменно приковывался к блеску камней. Пришлось вынести его на кухню и продолжить истязать себя всухую. Я даже вещи в шкафу перебрала, чтобы отвлечься.

Голод привел меня к холодильнику и тут же бесследно пропал, потому что со стола на меня сияли зеленые глазки. Я со стоном опустилась на стул и погладила коробку, словно котенка. Зачем он мне его подарил? Можно подумать, мне и без него было мало головной боли. Кольцо на мои вопросы не отвечало и вообще оставалось глухо к моим страданиям.

Я достала и положила кольцо на ладонь. Зеленые глазки хитро прищурились. Я попала, Картер, и только сейчас поняла, насколько, осознала серьезность ситуации. И я знаю, что потом будет больно, добром это не кончится, но ведь он тоже должен понимать, во что и с какими последствиями ввязался. Я давно с ним знакома, он только притворяется бессердечным ублюдком, на самом деле все принимает близко к сердцу, только не показывает виду. Во всяком случае, так было раньше, и очень хотелось бы верить, что клановники не слишком изменили его восприятие. Однако, в свою очередь, Картер знает и меня, и он понимает, что я чувствую.

Возникает закономерный вопрос — зачем тебе эти страдания, Картер, зачем тебе моя боль?…


Отсутствие Картера помогло мне успокоиться, и я занялась ударным трудом. Во-первых, я заказала оформление зала в ресторане, во-вторых наняла флористов для букета невесты, в-третьих — выбрала меню и даже кое-что лично продегустировала. Разослала приглашения на свадьбу, после чего имела несколько долгих разговоров с ближайшими родственниками. Некоторые заранее поздравляли, кое-кто выражал недоумение, что я так рано выхожу замуж, но все неизменно настаивали на том, что без их помощи я нее обойдусь. Сначала я вежливо отнекивалась, потом наотрез отказывалась, а на третью по крови сестру, позвонившую последней, так и вовсе сорвалась и в жесткой форме попросила передать остальным, чтобы не звонили мне до самого дня бракосочетания. Сестра обиделась, и чтобы помириться с ней, мне пришлось пообещать ей роль подружки невесты. Арэна тут же забыла свои обиды и с энтузиазмом принялась мне рассказывать, где и какие платья она видела и что прическу она мне сделает. Я тут же пожалела о своем решении, но деваться было некуда — пообещала же, поэтому быстренько и безболезненно свернула разговор и отключилась. Больше родственники не звонили, видимо, цыганская почта работает без перебоев, но передо мной встала другая проблема — у Картера тоже ведь есть родственники, которые тоже возжелают общения с новым членом их семьи. Раньше я как-то не задумывалась над этим, а сейчас поняла, что к этому я точно не готова.

От мрачных мыслей меня спас Кириен, позвонивший во время примерки одного из платьев. В салон я отправилась с дедом, вернее — по его инициативе, потому что будь моя воля, с таким настроением я готова была идти под венец в форменке и пучком на голове.

Платье по счету было…дцатое, меня стало пугать собственное выражение лица, когда я в очередной раз подходила к зеркалу, а Энайя неумолимо отправлял меня переодеваться. Ни одно из предложенных не удостоилось его похвалы и, по его мнению, совершенно мне не подходило. Последнее так же было отвергнуто, и в какой-то степени я даже понимала деда — он ведь хочет, чтобы это было особенное Платье с большой буквы, а я в который раз надевала просто огромный белый мешок. Мы даже экспериментировали с цветами, но мешки от этого платьями не стали. Я горестно вздыхала, дед скрипел зубами, но даже самые дорогие бутики не отвечали его запросам.

Кириен предложил прогуляться, и я согласилась, понимая, что экзекуции скоро завершаться и дед отпустит меня на все четыре стороны. Я переоделась в свое и вышла из примерочной, пока Энайя что-то искал в своем планшете. Щелчок пальцами, и серые глаза смотрят на меня с улыбкой, захотелось ущипнуть себя, чтобы поверить в это чудо.

— Мы заедем еще в одно место, — и, глядя на мой кислый вид, добавил: — Ненадолго.

Ехали мы недолго, остановились на Семиверстной, и Энайя позвал меня с собой. Очень удачно, подумала я, как раз передам приглашение Марре. Дед вошел в неприметное ателье, мне ничего не оставалось, как последовать за ним. За прилавком орудовала ножницами моя старая знакомая.

— Какие гости у нас, — обрадовалась она, увидев меня, а потом перевела взгляд на деда и как-то внутренне подобралась. — День добрый, остиньор Дархау. — могу я чем-нибудь вам помочь.

Энайя Дархау расцвел что пион, причем это была его искренняя улыбка — зрелище небывалого масштаба. Он склонил голову и коснулся губами руки костюмерши. Та слегка зарумянилась.

— Доброго дня, прекрасная Маргарита, — проворковал он, и я просто встала в ступор. Я никогда в жизни не слышала, чтобы мой дед с кем-то… заигрывал? — Да, вы можете нам помочь. Полагаю, вам знакома сия молодая остиньорита?

Марра (Маргарита?!) кивнула.

— Так вот, — продолжил Энайя, — я думаю, вам под силу организовать ей свадебное платье?

Я открыла рот. И как мне самой не пришло это в голову? Марра — единственный человек, который сможет удовлетворить все мои запросы, и уж тем более запросы моего деда касаемо свадебного платья. Жаль только, если она откажется.

— Для меня это будет большая честь, — скромно улыбнулась костюмерша, приведя меня в замешательство — ее я тоже никогда не видела робкой, словно девочка.

— Вот и прекрасно, — потер руки дед. — Все, что будет нужно, я оплачу и привезу, только дайте знать.

— Это будет мой подарок Альене на свадьбу, — не отводя от Энайи глаз, отозвалась Марра. И уже мне: — Ты ж ведь поэтому мнешь в руках приглашение?

Я растерянно протянула ей красочный бланк. Костюмерша приняла его.

— Нужны какие-то мерки? — уточнил дед, но Марра покачала головой. — Тогда, Альена, можешь быть свободна.

— А-а…

— А я пока останусь здесь, нам с Маргаритой необходимо перекинуться парой слов.

Меня попросту выставили за дверь. Я набрала Кириена, и вскоре он забрал меня. На сей раз напарник улыбался, даже шутил, что навело меня на мысль, что он уладил свои проблемы.

Поехали мы в парк, бросили машину на стоянке и отправились гулять пешком. Не то чтобы практически голый парк и выпавший снег располагали к прогулкам, но мне хотелось отвлечься, тем более когда рядом лучший друг.

— Почему ты все время оглядываешься? — спросил он, глядя на мои попытки обнаружить слежку.

— Да смотрю, ходит за мной охрана или нет, — задумчиво произнесла я. Не могу же Картер оставить меня одну? Или мог, понадеявшись на мое благоразумие?

— Охрана?

— Да, Картер боится оставлять меня одну в цивилизованном обществе, считает, что я для него опасна.

Кириен нахмурился при упоминании о клановнике.

— А где же он сам? — поинтересовался он.

— Черт его знает, — улыбнулась я. О Картере разговаривать не хотелось, я поспешила перевести тему. — Ты уже в курсе, что Ксаури выгнал меня?

Напарник кивнул.

— Я давно не был на базе, но слышал, что он пьет беспробудно. Даже из кабинета не выходит.

Я рассмеялась.

— Кир, ты как маленький — все в сплетни веришь. Я может и зла на него, но никогда в жизни не поверю, что Лиан Ксаури позволит довести себя до такого состояния. Не удивлюсь, если он сам пустил этот слух, чтобы меня угрызения совести замучили.

Кириен пожал плечами. Незаметно для себя мы остановились друг напротив друга, чтобы было удобнее вести разговор. Друг взял меня за руки.

— Может он понял, какого человека он потерял, и поэтому заливает горе? — предположил он.

Ксаури поймет, когда остынет, а сейчас его глаза застилает красная пелена и он не в состоянии здраво мыслить. Чье-то науськивание оказалось сильнее разума бравого вояки, и мне хотелось бы поближе познакомиться с этим человеком.

— Не думаю. Даже не так — я уверена, что это все выдумки.

Кириен замолчал, а после поднял на меня блестящи взгляд.

— А что если нет? Что если не один он понял, кого потерял, и уже не надеется вернуть?

Мне стало не по себе. Лет пять я работаю с Киром, у нас было всякое, но единственное, чего никогда не делал напарник — он никогда не проявлял ко мне никаких чувств, кроме дружеских.

— Кир, но ты же был и остался моим лучшим другом, — возразила я.