— Смотрите, вот эта штучка — это рука. Вот головка. А вот эта маленькая штучка — пол вашего ребенка.

Наблюдать за происходящим на экране я в полной мере не могла, но вот следить за Картером оказалось куда интереснее. У него заблестели глаза, и повернувшись ко мне, он прошептал:

— Мальчик.

Я улыбнулась. У меня не было никаких сомнений в том, что у нас будет сын.

— Уже придумали, как назовете? — хитро подмигнул Зоган, распечатывая черно-белую фотографию и вручая ее мужу. Тот взял ее очень бережно, словно в его руках оказался сам младенец.

— Придумали, — ответила я. Мы переглянулись с Лексом, повисло молчание, в тени которого мы принимали судьбоносное решение. Муж понял меня без слов и проговорил:

— Он был бы счастлив.

Мне кажется в полночный час,

что птицей неокрепшею

Взлетаю, но моя беда — до неба далеко.

О том, что ты меня найдешь,

себя надеждой тешу я,

Но только понимаю я — нам вместе нелегко.

Ты помнишь сладости побед

и горечь поражения,

Когда теряли на двоих не просто жизнь и кровь.

И взгляду этих серых глаз

не придавать значения

Я не могла. В моей душе уже жила любовь.

Который раз тебя терять,

который раз надеяться,

Чтоб новый день не разлучил нас раз и навсегда.

Взглянуть судьбе своей в глаза

не смею и надеяться,

Нам по отдельности не жить, и вместе — никогда.

Но белый свет переверну

за это ощущение,

Которое живет во мне, но лишь с одним тобой —

Горячих рук твоих к душе моей

прикосновение,

И слишком я тебя люблю, чтоб жизнь прожить одной.