— Как он? — выходит хрипло, слегка надрывно, но проклятая засуха во рту не даёт нормально вести диалог.

— Ему очень плохо! Очень! — жалобно говорит женщина.

Я прислоняюсь к стеночке, в обнимку все с тем же фикусом, перед глазами все плывет.

— Ой, — прижимаю я ладонь к груди.

— Инна? — непонимающе смотрит на меня мама.

— Мам, это Людмила Васильевна, мама Ильи. — Сквозь сбившееся дыхание шепчу я.

— Очень приятно, — слегка улыбается она, оценивая, как она считает, будущую родственницу.

— Мне тоже, — отвечает женщина, обеспокоенно глядя на меня. — Инночка, только не бросай его, пожалуйста. — Продолжает она.

Ее слова поступают в мой мозг как сквозь толщу воды. Сердце ухает в перепонках словно стая сов одновременно. Бедный фикус лысеет на глазах от моих нервных рук, живущих своей жизнью. Мозг подкидывает картинки, одна страшнее другой: Хромову оторвало руки-ноги, Хромов ослеп, Хромов при смерти…

— Инна, ты в порядке? — вырастает откуда ни возьмись Летунова, а за ее спиной и Марк.

— Не очень… — шепчу я.

— Джульетта, нашелся твой Ромео! — подтрунивает Марк.

Я всхлипываю. Оля толкает мужа локтем, выразительно округлив глаза.

— Я в курсе, — ни жива, ни мертва, говорю я.

— А что происходит? — вклинивается в разговор мама.

— Инночка, не надо волноваться! — нервничает Людмила Васильевна.

— Инна, ты кое-что должна знать! — пытается высказаться Оля.

— Разумовская, оставь пальму в покое. — Смеется Марк. — Если все беременные такие неадекватные…я серьезно задумаюсь.

— Что? — не понимаю, о чем он говорит, смотрю на его жену. Она что, сказала уже?

— О, а я удачно зашёл! — звучит наглое, неприятное и совершенно нежданное сбоку.

Все поворачивают свои головы в направлении звука.

— О, и мама здесь! Здрасьте, Татьяна Николаевна. — Нарочито любезно говорит он.

— Живило, мать твою, ты что здесь забыл? — слабым голосом спрашиваю я.

— Я пришел за своими деньгами! — агрессивно кидает недорослик.

— Какими деньгами? — спрашивает мама.

— Кто это? — задает вопрос Людмила Васильевна.

— Так это папаша? — хохочет Марк и я окончательно перестаю что-то понимать.

— Инна, тебе срочно нужно кое-что узнать! — почти кричит Оля.

— Что происходит? — звучит спокойное за нашими спинами.

Все снова поворачиваются на звук. Я чувствую себя как в паршивой комедии положений, где творится какая-то дикая вакханалия, а главный герой охреневает от происходящего. Потому что на этот раз передо мной стоит сам Хромов: живой, здоровый и даже руки-ноги в наличие. Первая реакция — облегчение. Все хорошо, с ним все хорошо!

Он приближается к нашей небольшой компании, с удивлением смотрит на свою мать, потом на мою, переводит взгляд на меня. Не взгляд, спектр эмоций! Смотрит, как я жмусь к фикусу, вернее, как жму фикус к себе и тяжело вздыхает. Отводит глаза и натыкается на Живило. Тут же все его тело натягивается, как струна, руки сжимаются в кулаки, и я боюсь, что на этот раз Андрей живым отсюда не уйдет.

— Ты уже сказала ему? — сквозь сжатые зубы спрашивает Хромов. У кого спрашивает? О чем рассказала? Верчу головой из стороны в сторону, оглядывая присутствующих.

— Илюша, только не здесь. — Просит его мама.

— Да что происходит? — не понимает моя.

— Хромов, тебе подержать будущего папашу? — хохочет Марк.

— Чего??? — возмущается Живило.

— Это все огромное недоразумение! — пытается встрять Оля, но ее никто не слушает.

— Деньги мои верни, сука! — делает агрессивный выпад Живило.

Илья хватает Андрея за грудки и нависает над ним устрашающей глыбой.

— Какое же ты дерьмо, даже прикасаться к тебе противно! — рычит он и отталкивает недорослика от себя на метр. — Чтобы даже не приближался к ним, понял? Это мой ребенок!

От последних слов все застывают на местах.

— Ка-какой ребенок? — я ошарашена.

— Ой, мне нехорошо, — мама начинает обмахиваться сумочкой.

— Правильно, друг. — Хлопает его по плечу Марк.

— Послушайте, — снова пытается что-то сказать Летунова.

— Мандаринка, я… — Илья смотрит на меня со вселенской тоской в глазах. — Поговорим?

О да, поговорим!

— Какой ребенок? — уже ору я.

— Инна, ты только не нервничай! — вмешивается мама Ильи. Я смотрю на нее помутневшим от гнева взглядом.

— Дочь, что происходит? Ты…беременна? — опускается до тихого шёпота мама.

— Это не мой ребенок! — тут же орет Живило. — Ещё и это на меня повесить решила? Не было у нас с ней ничего!!! — нервничает. — Просто верни мне деньги, и разбирайся сама, шлюха!

Илья одним резким рывком оказывается возле Живило и наносит ему мощный удар. Тот валится на пол, из носа, не в первый уже раз, хлещет кровь, но на этот раз Хромов не останавливается. Он поднимает Андрея за шкирку и кидает его к стене. Чертов Халк!

— Марк, — умоляюще смотрю на его друга.

— Разними их, — просит Оля.

— Илюша, не надо! — кричит Людмила Васильевна.

Марк разнимает двух гневных мужчин.

— Друг, успокойся, пусть валит на все четыре стороны! — примирительно говорит он.

— Э, а деньги? — не успокаивается Живило. Не иначе, как бессмертный!

— Я перечислю их твоей маме, я уже сказала тебе! — бросаю я.

— Сссука, — шипит он, но ретируется, пока не получил в очередной раз.

Как только его фигура исчезает за стеклянными дверями, Илья подходит ко мне. Берет мое лицо в ладони, смотрит таким пронзительным взглядом…

— Так это не он отец?

— Что?..

Ещё секунду назад завороженная его прикосновением, я начинаю приходить в себя. Соображалка снова начинает функционировать, и простой факт ложится на поверхность: ни фига с ним ничего не произошло! Шлялся непонятно где, а потом подослал эту святую женщину, чтобы она за него все разрулила! Сейчас вообще бред какой-то несёт!

Снимаю его ладони с себя и, замахнувшись как следует, влепляю смачную пощечину. Гул от хлопка разносится по пустому помещению. Илья в шоке таращиться на меня.

— Ну ты и скот, Хромов!

— Вот это она дала! — снова смеется Марк.

— Что смешного?! — не выдерживаю я, разворачиваясь к будущему папаше.

— Инна, что происходит? — в который раз задает вопрос мама.

— Кто отец? — гневно выплёвывает Хромов.

— Да Марк, конечно! Причем тут Живило вообще? — кричу я.

Все ошалело переводят взгляд на Летунова. Оля зажимает рот ладонью. Я шепчу ей одними губами: прости. Марк пятится назад.

— Дружище, я тебе клянусь, это не правда. Разумовская, ты что несёшь? — в ужасе пялится то на меня, то на Хромова, который, кажется, сейчас задышит огнем.

— Что, теперь не смешно? Поздравляю, папаша! — из меня вырывается нервный смешок.

— Я ничего не понимаю… — слабеющим голосом говорит мама.

— Поверить не могу! — зарывается ладонью в волосы Хромов.

— Да послушайте все меня!!! — кричит Оля.

Ошарашенные криком из уст самого тихого существа на свете, оборачиваемся к ней.

— Это всё огромное недоразумение! Инна, Илья думает, что ты беременна. — Говорит мне и я задыхаюсь от этой новости. — Илья, это не так! — обращается к нему. — Марк, — вздыхает она, но все же улыбается. — Сюрприз удался, да?

Летунов с минуту смотрит на жену, долго же до него доходит. Потом подходит к ней и заключает в объятия. "Правда?" — шепчет он. Оля кивает у него на груди.

Все в умилении застыли, наблюдая за этой счастливой парочкой. У меня даже глаза заслезились от радости за них.

— Так ты не беременна? — спрашивает Хромов. Блин, до жирафа доходит быстрее!

— С чего ты взял вообще! — возмущаюсь и злюсь на него!

— Сначала тебя тошнит, потом продавец в аптеке говорит, что ты покупала тесты, потом мама… — переводит взгляд на Людмилу Васильевну.

— Я видела тебя в консультации нашей клиники… — смущенно признается она.

— Тесты — Оле. В клинике я была с Олей. А тошнило…я правда, отравилась! — негодую.

Илья хватает меня в охапку и крепко-крепко сжимает. Я пытаюсь выбраться из его стальных объятий, бью его кулаками, кричу: пусти меня, скот! Но он только крепче прижимает меня к себе и шепчет: ни за что, никогда.

— Так Инна не беременна? — слышу мамино.

— Пойдемте, Татьяна, пойдемте, — берет в оборот мою маму Людмила Васильевна.

Вскоре они исчезают за стеклянными дверями башни, и мы, две странные парочки, остаёмся посреди пустого холла, совершенно одни.

Летуновы мило перешептываются, Марк покрывает все лицо Оли поцелуями, она плачет. Но я знаю, что это от счастья. Так же тихо, как радовались грандиозной новости, они уходят наверх. Мы с Хромовым — две застывшие фигуры посреди холодной пустоты. Он гладит меня по спине, нежно, но крепко сжимая в своих объятиях. Мой гнев на него немного утихает.

— Где ты ночевал? — хрипло спрашиваю.

— У родителей.

— Так будет всегда, стоит каким-то нелепым обстоятельствам сложиться в твоей голове в дикую картинку?

— Я не знаю, Мандаринка, не знаю. Может, мы научимся, наконец, разговаривать друг с другом?

— И будем как эта идеальная парочка, да? — киваю на лифт, в котором скрылись Летуновы.

— Мы никогда не будем, как они. — Уверенно говорит Хромов. — Но разве нам это нужно? Заглядывать друг другу в рот, слушать и слышать, не пытаться друг друга убить… А вечера проводить в обнимку на диванчике, втыкая в дурацкие сериалы! Кто вообще может захотеть такую жизнь?

— Миллионы людей? — смеюсь я.

— Но уж точно ни одна Мандаринка!

Я поднимаю взгляд вверх и встречаюсь глазами с любимым мужчиной. Он такой идиот. Я такая неудачница. Но, может, это и есть рецепт счастья? Может, каждой Мандаринке нужен свой скот?

Мне точно нужен.

Глава 42. Лучшие друзья девушек

Илья.

Надеваю счастливые красные носки. Видит бог, удача мне сегодня не помешает! Любимый пиджак, реанимированная кашемировая водолазка, и вот, уже двадцать четыре минуты топчусь полностью одетый в коридоре. Мандаринка периодически высовывает голову из комнаты, приговаривая: я уже, уже.

Но каждый раз это ее "уже-уже" перетекает в очередную "ой, забыла". Сколько вообще женщина может собираться?

— Инна, мы сейчас встанем в пробку! — напускаю грозности.

— Да все я, иду. — Цокает она языком. Наверняка ещё и глаза закатила, несносная женщина!

Но все мое негодование пропадает, стоит ей выйти из комнаты. Сердце лихорадочно стучит, разгоняя кровь по венам, и больше всего на свете я хочу остаться дома и закрыть тот проклятый гештальт месячной давности. Потому что передо мной та же богиня в алом платье, что и тогда. Та же нимфа с распущенными рыжими волосами, спадающими мягкой волной на ее голые плечи. Та же обольстительная Мандаринка, только уже моя, вся моя!

— Хромов, утри слюнки, — усмехается она. — Мы же опаздываем!

— Можем задержаться, — хрипло шепчу ей на ушко, захватывая ее бедра руками. — Знала бы ты, как я тебя тогда хотел!

— Ага, помню я. Особенно ярко ты это подчеркнул своим храпом, пока я пробиралась к поясу твоих брюк!

— Так это было правдой!!! — не могу скрыть своей радости.

— А ты что, и это не помнишь?

— Я думал, приснилось. Но знай, это был потрясающе горячий сон…

— Это был не сон! — возмущается она.

— Нам просто необходимо закрыть этот гештальт! Обоим. — Улыбаюсь своей девушке, продолжаю поглаживать мои любимые части тела, прокладываю дорожку из поцелуев по ее безупречной шее, к плечу.

Она покрывается мурашками, крепко впивается ноготками в мои предплечья. Неожиданно гениальная идея осеняет меня.

— Давай встретим Новый год дома, ну, этих Летуновых! Я схожу за шампанским, ты будешь ждать меня обнаженная на столе…а бой курантов догонит нас уже в постели, а?

— Шампанское я не пью. На столе — не удобно. А бой курантов я хочу услышать из телека, как все граждане страны! — смеется коварная Мандаринка. — Поехали, Хромов, поехали. После полуночи обещаю вручить тебе лучший подарок в твоей жизни!

— Сомневаюсь, ведь лучший я припас для тебя!

До дома Летуновых мы едем целую вечность. Народ, очевидно, просто с ума посходил, и все москвичи решили срочно рвануть за МКАД. Не могли на электричку сесть? Я нервничаю и барабаню по рулю. Не хочется встречать Новый год в машине, на трассе. Да и планы на эту ночь у меня…грандиозные. Пока едем, Мандаринка развлекает меня историями о своих самых лучших Новых годах. Как однажды увидела под ёлкой огромный Киндер сюрприз, а она их обожает! Как с подружками во дворе катались на санках почти до самой ночи, а мама домой не загоняла. Как ходила в кино, на последний сеанс 31-го и зал был практически пустым.