Галина Врублевская - Загадки любви

Я вцепилась в руль, пытаясь унять бессильное раздражение. Во что я ввязалась?! Мне не одолеть этого поганого козла. У него все куплено-схвачено. Никто на кафедре не станет с ним связываться, чтобы защитить меня. Он еще и смеет угрожать мне! Надеюсь все же, что он не опустится до физической расправы?

Мое лицо в зеркальце автомобиля имело зеленовато-серый оттенок и казалось старше лет на десять. Вряд ли я в таком виде понравлюсь Артуру. Я решила заскочить домой, принять душ.

Пока я, заехав домой, приводила себя в порядок, времени на свидание почти не осталось. Я снова позвонила Артуру и сказала, что приеду попрощаться к поезду.

Примчалась на вокзал незадолго до отправления состава, мы успели посидеть только четверть часа в дорожном кафе. Артур держался со мной суховато, совсем не так, как в наше с ним посещение кафе. Не брал мои ладони в свои руки, не смотрел на меня влажным взглядом. Он обиделся, что я так и не приехала к нему. Артур полагал, что разговор с шефом для меня лишь отмазка, что я просто избегаю сближения с ним.

– Арт, ты зря так говоришь. Я сама расстроена, что так получилось. Мне очень хотелось побыть с тобой наедине.

Я попыталась дотронуться до его руки, но Артур убрал ее со стола и сказал, чуть скривив губы:

– Что ж, пиши по Интернету. Это у тебя лучше получается, чем непосредственное общение.

На перроне, перед вагоном, я сама обняла Артура и поцеловала его. Его губы остались неподвижны. Хотя бы не оттолкнул, и на том спасибо.

Едва состав тронулся, Артур из-за спины проводницы крикнул:

– Не забудь передать привет Люсьене! Скажи, что в следующий приезд в Питер я обязательно ей позвоню или навещу. Можно будет и втроем куда-нибудь сходить!

Значит, все же о Люсьене он думал! Еще некоторое время я стояла на платформе, глядя вслед отходящему составу. Поезд увозил от меня и Артура, и робкие надежды на счастье.

После отъезда Артура в Москву я ощутила в душе кричащую пустоту: не смогла использовать такой шанс! Ничто теперь не волновало меня, не затрагивало всерьез. Я механически читала студентам лекции, вовремя сдавала руководству отчеты, но пропал драйв. Теперь даже не было охоты отстаивать право авторства на свое исследование. Мне хотелось забыть о нечистом на руку доценте, похитившем мои идеи, но отступать было поздно, потому что за конфликтом уже наблюдала вся кафедра.

Мой руководитель Николай Тимофеевич Аношин формально еще возглавлял кафедру, хотя после перенесенного инфаркта уже три месяца находился на больничном. Несмотря на свое состояние, он время от времени звонил мне, интересовался, как продвигается работа, – я рапортовала бодрым голосом, что все в порядке. Я не хотела расстраивать его и втягивать в наш с Луниным конфликт, но профессор узнал о нем от других сотрудников и попросил навестить его.

Николай Тимофеевич проходил реабилитацию в загородном санатории – туда я и отправилась однажды утром. День выдался хотя и морозный, но безветренный, что редко случается в начале зимы. Мы вышагивали по заснеженной аллее санаторного парка, среди елей, тоже засыпанных снегом, и я не знала, как начать разговор. Я поддерживала профессора под руку, и она казалась мне слабой и дистрофичной даже под защитой его грубого драпового пальто – разве можно тревожить такого больного человека? Чем мне сможет помочь он, едва держащийся на ногах?

Но Николай Тимофеевич сам заговорил на волнующую меня тему:

– Ну, рассказывайте, Дашенька, из-за чего у вас с Луниным сыр-бор разгорелся. В общих чертах я уже в курсе, но мне важно услышать ваш рассказ.

Я изложила свою историю.

– Да-а. За Луниным и прежде водились мелкие грешки такого рода, но я списывал это на его рассеянность и небрежность: забыл дать ссылку, не упомянул соавтора. Но с возложенными на него функциями по руководству кафедрой он справляется. А теперь... не знаю, что и сказать. Обкрадывать аспиранток – это слишком уж мелко. Я вот что вам посоветую, Дашенька...

Глуховатым голосом, слегка задыхаясь на морозном воздухе, профессор объяснил мне, какие документы я должна заверить у нотариуса, с каких снять копию, куда следует подать заявление. Николай Тимофеевич, хоть и был слаб, мыслил ясно и дал мне очень полезные советы.

Мы прошли еще круг по аллее, и я, поблагодарив профессора за участие в моих делах, проводила его к санаторному корпусу. Напоследок поинтересовалась, когда он рассчитывает вернуться на кафедру. Он неопределенно пожал прямоугольными, ватными плечами пальто и поднял палец вверх, давая понять, что это известно лишь Всевышнему. Но тут же многозначительно добавил, что от дел он не отходит и, находясь на лечении, даже пишет статьи.

Последняя неделя декабря, как всегда, оказалась сумбурной. Принимала у студентов зачеты, составляла планы на будущий семестр, бегала, чтобы утвердить их в ректорате. Вопрос со статьей пришлось на время отложить. И моя электронная переписка с Артуром протекала вяло. Личное мы не затрагивали, обсуждали лишь общие материи. Иногда проводили сеансы видеосвязи, и тогда, глядя на его оживленную мимику, улыбку, прищур глаз, я вновь сожалела, что не смогла переступить в себе какой-то барьер, что испытывала сомнения, когда он гостил в нашем городе.

Текучка захлестнула меня с головой, а к ней прибавились и хлопоты с машиной! Неудачно маневрируя в нашем тесном дворе, я повредила левую фару и часть корпуса моего «лимончика», так что пришлось отогнать тачку в сервисную службу и оставить там на неделю.

За последний год, приобретя авто, я отвыкла ездить в метро и теперь тяготилась толчеей в подземке. Зато новое приближение к реальности отрезвило меня. Личные неприятности и служебные проблемы показались мне мельче и незначительнее. В общем-то у меня не так все и плохо. Имеется хорошая работа, в то время как кто-то уже потерял ее ввиду кризиса; возможность ездить на эту работу с комфортом, ведь скоро отремонтируют мой «лимончик», и я смогу забыть об этом кошмарном, душном метро.

Но сознательный позитив в один миг разрушила неожиданная встреча в вагоне. Случайные встречи в метро – почти закономерность. Тут можно столкнуться и с бывшим одноклассником, и соседом, и сотрудником с прежнего места работы. И теперь я регулярно встречала здесь своих студентов, тоже пользующихся метро.

В очередной раз, машинально отметив знакомое лицо, я кивнула парню, севшему рядом на скамью вагона. Однако его ответ заставил меня «проснуться». Он сказал: «Здрасте, здрасте, тетя Даша!» Я вскинула голову, сосредоточила на нем взгляд и поняла: это вовсе не мой студент, а Вася – сын Люсьены. За полгода, что я его не видела, он заметно вытянулся, отпустил усики – неудивительно, что в первый момент я не признала его.

– Как дела, Вася? Нравится в лицее? – прокричала я ему в ухо сквозь грохот движущегося поезда. Мне было интересно узнать, не ошиблась ли я в своей рекомендации. Ведь именно с моей подачи Вася пошел учиться на повара.

– С лицеем все о’кей! Но ваш последний подарочек, тетя Даша... Лучше бы вы его оставили себе.

Я плохо слышала его слова на фоне несмолкаемого шума – разговаривать в метро вообще трудно, приходится все время напрягать голос. Все же слова о подарке удивили, так что я была вынуждена переспросить:

– Подарок? Ты о чем? Напомни, Васек!

Поезд затормозил на очередной станции, и в наступившей относительной тишине я отчетливо услышала:

– Было бы лучше, если бы Кирилл оставался с вами. Мне такой родак на фиг не нужен, и мать с ним наплачется. Я его в упор видеть не желаю.

Я ошеломленно замолчала. И сквозь грохот вновь набирающих ход стучащих колес прошелестел мой вопрос:

– Кирилл ушел от меня к твоей маме?

Я вышла вместе с Васей на его станции, чтобы подробно расспросить: как, когда, почему.

Вася, прислонясь спиной к мраморной колонне и глядя куда-то в сторону, рассказал мне последние новости о его семье.

Кирилл появился в доме Люсьены именно в тот день, когда оставил прощальную записку на моем холодильнике. И подруга, получается, с радостью обихаживала моего бывшего мужа, притворно сочувствуя мне и расспрашивая, куда делся Кир. Я заскрипела зубами, вспомнив, как она проводила мне массаж, как советовала расслабиться и выбросить из головы «этого негодяя Кира».

Разумеется, теперь, когда моими помыслами уже завладел Артур, а жизнь с Киром казалась далекой и почти нереальной, я приняла новость скорей с профессиональной позиции, нежели с личной. На Кира я уже «забила», как говорят мои студенты.

Но как быть с Люсьеной? Решительно вычеркнуть ее из списка своих подруг? Но разве я узнала о ней что-нибудь новое? Точно так же она изменила Артуру в юности, а уж сколько раз подводила знакомых по мелочам – и не счесть! Однако ниточки нашей дружбы тянулись из детства, и рвать их было очень трудно. Естественно, теперь у нас было мало общего, и все же... Как я могла, так хорошо зная Люсьену, думать, что ее эгоизм не отольется и мне слезами?

Голос Васи вернул меня к действительности:

– Тетя Даша, что-нибудь передать Кириллу? Могу сказать, что вы его любите, просите вернуться назад. Или лучше – что вы ждете от него ребенка!

– Не надо фантазировать, Вася. Лучше скажи новому папе, что я рада, что он свалил.

– Это же неправда?! – Подросток с недоверием заглянул мне в глаза. – Вы просто гордая! Да?

– А чем уж Кирилл тебя так достал? Требует хороших оценок в лицее, ругает за поздние возвращения домой?

– Ха-ха! Пусть только попробует! Так, вообще. У нас ведь между комнатами не стена, а легкая картонка. Вы понимаете...

– Так ты ревнуешь, братец? Охладись! Ты ведь уже взрослый парень! Скоро вылетишь из гнездышка, а мама твоя одна останется. Вот что. Приходи-ка к нам на молодежный тренинг знакомств. Камасутру не обещаю, но скучно не будет.

– А сколько занятия стоят?

– Для тебя – ничего!

Я подрабатывала там и сям, проводя краткосрочные тренинги, и была рада, что смогу чем-то помочь этому мальчишке, чья мама так скверно обошлась со мной, лучшей подругой. Однако в моей истории точка еще не поставлена. Я предпочитаю решать такие вопросы цивилизованно.

– И еще, Васенька. Передай, пожалуйста, Киру, чтобы он обязательно позвонил мне. Скажи ему, что мне теперь известно, с кем он и где.

– А если он мне врежет за то, что я вам все выложил? Я же не думал, что вы не в курсе.

– Он тебе спасибо скажет, я уверена. Ты разве не знаешь, что человеку трудно вину свою переносить. А тут она так очевидна. Но я его готова простить.

– А он говорил, что вы сами виноваты, не заботились о нем как следует.

– Все же пусть он позвонит мне.

Не знаю, передал ли Вася мою просьбу Киру позвонить, но звонка от Кира я не дождалась. Он определенно трусил и избегал объяснений со мной. И разве я не достаточно узнала Кира за два года, чтобы удивляться такому поведению? Он не любил создавать себе сложности там, где можно было обойтись без них. Да и что мне дал бы такой разговор, ведь я не собиралась бороться за возвращение этого человека. Однако я позвонила Люсьене, чтобы расставить нужные акценты в наших отношениях. Сказала ей, что мне известна вся история.

– А как ты узнала, Долька, что Кир переехал ко мне? Он тебе сам позвонил?

– Предлагаю встретиться где-нибудь, тогда поговорим.

– Приезжай к нам домой, раз ты теперь все знаешь! Я все хотела тебе сказать про нас с Киром, но не решалась. Нашей дружбе это ведь не помешает? – заискивающим тоном спросила Люсьена.

Ехать к ней домой я не собиралась, поэтому мы договорились встретиться в знакомом обеим кафе.

Я отказать приезжать к ним домой не только потому, что пришлось бы тащиться через весь город в спальный район, где Люсьена жила в квартире брежневской эпохи с матерью, сыном, а теперь и Киром. Я не готова была к встрече с бывшим бойфрендом, предавшим меня.

Мы встретились с Люсьеной недалеко от моего университета, в кафе «Сладкоежка». Весьма подходящем месте, чтобы подсластить горькую пилюлю ее предательства.

В последние годы Люсьена, отчасти благодаря своей работе, требующей физических усилий, все более становилась похожа на киношную колхозницу из советских фильмов. Ядреная, мускулистая фигура, грудь, будто силиконом раздутая, широкоскулое лицо, прямые, гладко зачесанные назад волосы. Никто из девчонок нашего класса не подурнел со школьной поры так, как она. Из длинноногой девицы с потрясающими воображение мальчишек сиськами превратиться в такую тетку! Хотя сейчас, как я заметила в прошлый уже раз, она сбросила вес – чтобы мужика отбить, на какие ухищрения не пойдешь! И одета она была по моде нынешнего сезона: явилась в короткой, обтягивающей бедра юбке и белой куртке, украшенной серебристыми блестками, едва сходящейся в груди. Видно, Кир еще не успел подарить ей шубу.