— Ты в порядке, детка?

Детка?

Я тут же распахнула глаза, он наклонился ближе к моему лицу.

— В порядке, — ответила я ему.

— Нет, не в порядке, — заявил он.

— Ну, я…

— Тогда почему ты свернулась в клубок? — спросил он.

Это был хороший вопрос.

Я пожала плечами.

— Слышал, что она была твоей, — заметил Лоусон, ЗМ выпрямился и повернулся к нему, а я удивилась такому заявлению по разным причинам, приподняв голову и положив подбородок между коленями.

— Она моя, — решительно подтвердил ЗМ.

— Я не его, — опровергла я, но, наверное, не так решительно.

Лоусон смотрел на ЗМ, но как только я возразила, его глаза резанули по мне. Он пристально посмотрел на меня, казалось, я пропустила несколько ударов сердца, затем одна сторона его рта дернулась, и он опустил взгляд на пол на секунду, а потом опять посмотрел мне в глаза.

— Мне нужно задать вам несколько вопросов, — тихо сказал он. — Вы сможете ответить?

ЗМ встал справа от меня, прижавшись ко мне боком, его рука скользнула опять мне на шею.

— Спрашивай, — приказал он, отвечая за меня, Лоусон взглянул на него и сел на стул.

Я приподняла подбородок, но сильная рука ЗМ, лежащая у меня на шеи, не сдвинулась. Он вел себя как собственник, показывая Лоусону, что он заявляет на меня права. Но его рука... рука успокаивала, он беспокоился за мое душевное состояние и, кроме того, заботился обо мне.

Итак, что же мне делать со всем этим?

Я сосредоточилась на Лоусоне, а не ЗМ, и заметила, что он снова наклонился вперед, поставив руки на колени.

— Расскажите мне, что произошло, — мягко сказал он.

Я громко вздохнула и произнесла:

— Я услышала грохот, который меня и разбудил, и поняла, ну так человек понимает, когда снится плохой сон, и вы рывком просыпаетесь, тело все покалывает, но вы уже чувствуете, чувствуете, что кто-то есть в комнате, чтобы напасть на вас и вам не удается избавиться от этого чувства, вы поняли, что я имею в виду? — я замолчала, он кивнул. — Я знала, что кто-то был в моем доме, но я до конца не поняла, что это настолько реально. — Он снова кивнул, а я продолжила говорить:

— Я позвонила в 911, но до этого подумала, что хорошо бы иметь бейсбольную биту. Но, пока я вас ожидала, решила, что мне нужна не бейсбольная бита, а монтировка. У бейсбольной биты нужно распределять силу удара по большой поверхности. Монтировкой мне кажется легче ударить. Как вы думаете?

Пальцы ЗМ крепче сжались у меня на шее, но Лоусона явно заинтересовали мои размышления, и он спросил:

— Что я думаю?

— Бейсбольная бита или монтировка? Что бы вы хотели, если бы оказались в такой ужасной ситуации?

Он помолчал секунду, не отводя от меня взгляда, потом тихо ответил:

— Гвендолин, у меня есть пистолет.

Господи. Конечно же. У него есть пистолет. Он мог бы подстрелить плохого парня. Ему не нужна бейсбольная бита.

Даже если бы у меня пистолет был под рукой, не уверена, что была бы готова им воспользоваться.

— Ах да, — прошептала я, — точно.

Он немного улыбнулся и подсказал:

— Итак вы позвонили в 911...

— Да, и схватила свой снежный шар, это единственное, что у меня было тяжелым, — ответила я ему, и его брови сошлись вместе.

— Который стоит в гостиной?

Я так и спустилась из спальни со своим счастливым котенком в шаре, когда пошла встречать полицию. Офицер, который прошелся со мной по всему дому, в итоге с трудом вырвал его у меня из рук и поставил внизу в гостиной.

— Да, именно тот, в гостиной, — ответила я.

— Обычно он стоит на прикроватной тумбочке Гвен, — добавил ЗМ, и Лоусон поднял на него взгляд, я повернула голову, чтобы посмотреть на ЗМ.

Вот оно — доказательство. Он очень четко все видел в темноте.

— Ты заметил? — спросила я, и черные глаза ЗМ наконец-то опустились, посмотрев на меня сверху-вниз, хотя его пальцы напряглись у мен на шеи.

— Не пропустил ничего, детка.

Мда. Я подозревала, но, не до такой степени, не думаю, что это слишком уж хорошая новость.

— Ох-хо-хо, — пробормотала я.

— Гвендолин, — обратился ко мне Лоусон, и я перевела на него взгляд. — Что произошло потом, когда ты схватила свой снежный шар?

— Я прислонилась к стене и стала ждать, наблюдая за дверью. Сначала я увидела свет от фонарика, а потом руку, медленно открывающую мою дверь, — я остановилась, потому что пальцы ЗМ опять напряглись, нет не сжимались сильнее, это было что-то другое, хотя он не отпускал меня. Должна признаться, хотя мне и не хотелось, что его сильное давление пальцев ощущалось как-то очень хорошо. — Он открыл возможно на фут, может больше, но потом раздался вой сирен, и он убежал. Я слышала, как он сбегает вниз по лестнице.

— Он? — переспросил Лоусон.

— Это была мужская рука, — ответила я ему. — Белого мужчины, хм... не совсем европейца, — я использовала термин из телешоу, как говорят копы.

— Мужская рука, — повторил Лоусон.

— Да, — подтвердила я.

— Ты уверена, что это была мужская рука? — спросил Лоусон, и я посмотрела ему прямо в глаза.

Затем тихо ответила:

— Это не Джинджер.

Пальцы ЗМ еще раз напряглись, но потом расслабились.

Лоусон внимательно изучал меня.

— Твоя сестра? — спросил он.

— Я знаю, что у нее проблемы. Неприятности. И знаю, почему ты приехал сюда с восьмью копами, хотя обычно такое дело не в приоритете, и не звучит команда: «Свистать всех наверх!»

Я почувствовала рядом движение ЗМ, который по-мужски, совершенно забавно издал глубокий, но короткий смешок, и подняла на него глаза, он улыбался. Улыбался не широкой улыбкой, скорее ухмылкой, у него на лице была ухмылка с двумя ямочками.

Я снова взглянула на Лоусона, он улыбался небольшой, однобокой улыбкой.

— Мы стараемся делать все возможное, — пробормотал он.

— Я ценю это, — улыбнулась я ему в ответ. — И мне жаль разочаровывать вас, но Джинджер Кидд не было сегодня ночью здесь, а даже если бы она и была, услышав вой сирены точно убежала. Будучи еще ребенком, она не любила копов. Я же всегда любила копов, подходила, разговаривала с ними, мы становились друзьями. Она же убегала за милю от них. Нам уже тогда стоило обратить на это внимание.

— Она убегала от них? — спросил Лоусон, смеясь.

— Часто, первый раз, когда ей было шесть.

Лицо его изменилось, словно его осенила какая-то мысль, он спросил:

— Ты не шутишь?

Я отрицательно покачала головой.

— Неа.

— Скорее это был явный признак предстоящих проблем, — отметил Лоусон.

— Не подводи ее к истории с Барби, — сказал ЗМ, и я вздрогнула, запрокинув голову назад и глядя ему в лицо.

Хм... что? Что, что, что? Откуда он знает про моих Барби?

Я прищурившись рассматривала выражение его лица.

— Ты в курсе проблем твоей сестры? — спросил Лоусон, и я оторвала взгляд от ЗМ и посмотрела на детектива.

— Нет, но знаю, что она должна мотоклубу «Хаос» много денег, очень много, и еще больше чем много, но они уже знают, что я не в состоянии помочь им с деньгами, поскольку не близка со своей сестрой, и у меня нет таких денег, чтобы уберечь ее задницу от неприятностей.

— Они согласились?

— У меня была беседа с Тэком. Он знает, что у меня нигде в шкафах не припрятано два миллиона.

— Ты болтала с Тэком? — повторил Лоусон и что-то изменилось в нем, причем не в лучшую сторону, такое впечатление, что он был в бешенстве.

— Да, — ответила я.

Взгляд Лоусона перешел на ЗМ, а затем вернулся обратно ко мне.

— Ты не знаешь еще что-нибудь, что происходит с твоей сестрой?

— Нет, за исключением того, что там полно дерьма, но я не знаю ничего конкретно. И не хочу знать. Я сегодня официально отреклась от нее. Поэтому, официально, она больше мне не сестра.

Пальцы ЗМ опять напряглись у меня на шеи, но Лоусон наблюдал за мной.

— Так ты не знаешь, кто забрался к тебе сегодня ночью? — продолжил Лоусон.

Я отрицательно покачала головой.

— Понятия не имею. Все, что я знаю, они ничего не взяли и прошли прямиком ко мне в спальню. А что бы сделали вы?

Лоусон уставился на меня, крепко сжав челюсти, что заходили желваки, бросив взгляд на ЗМ, он вздохнул и покачал головой, посмотрев мне прямо в глаза.

Затем он ближе наклонился ко мне и тихо сказал:

— Я скажу тебе, что бы я сделал. Я бы, Гвендолин, если бы ты была моей женщиной, у которой была бы сестра, и я знал, что она в полном дерьме, не позволил бы тебе беседовать с Кейном Алленом, не позволили бы тебе спать одной и тебе бы не пришлось беспокоиться, чем лучше себя защитить бейсбольной битой или монтировкой, потому что ты была бы рядом со мной, в моей постели.

Ой.

Вау.

Пальцы ЗМ оставили мою шею.

Ну и ну.

— Что я слышу? — спросил ЗМ страшным голосом.

Ой-йой!

Лоусон снова взглянул на него, не двигаясь сместа.

— Ты услышал меня.

Ну ничего себе!

— Хм... — я опустила ноги со стула, когда ЗМ сказал:

— Мои парни засекли его на второй секунде, как он только проник в дом Гвен. Но мы были далеко и не смогли бы быстро добраться до нее, поэтому мы позвонили вам, ребята, за три минуты до того, как он ступил на ее дорожку. У вас наряды поблизости, поэтому он находился в доме менее двух минут, прежде чем вы прибыли. Гвен не угрожала опасность.

Что?

— Тебе просто повезло, что у нас наряды в непосредственной близости, — ввернул Лоусон, вставая.

— Дерьмо, Лоусон, твои ребята патрулировали окрестности две недели, в надежде, что появится Джинджер, — выстрелил в ответ ЗМ.

— В этом районе жарковато, и мы не сидели постоянно у ее дома, Хок, — парировал Лоусон.

Хок?

Я посмотрела на ЗМ.

— Хок? — повторила я.

Он проигнорировал меня, поскольку был слишком занят перепалкой с Лоусоном.

— Твои парни прибыли через пять минут, мои через восемь. Так или иначе, она была прикрыта.

Его парни?

— Она собиралась сама себя защищать снежным шаром, — напомнил ему Лоусон.

Я поднялась и снова посмотрел на ЗМ.

— Хок? — опять позвала я.

— Она была прикрыта, — повторил ЗМ.

— Да, но она не знала об этом, — ввернул Лоусон.

— Хок? — закричала я, и он наконец-то обратил на меня внимание.

— Детка, что? — выпалил он.

Боже мой. Его звали Хок.

Кому могут дать имя Ястреб?

Я открыла рот, чтобы спросить на самом ли деле его настоящее имя Хок, но тут же вспомнила, что здесь находился Лоусон, и мне не хотелось, чтобы он понял, что я не знала имя ЗМ (или Хока), поэтому я тут же закрыла рот, услышав из гостиной голос своего отца.

— Где моя дочь?

Ура! Меня спас папа.

Я качнулась в сторону от уже не такого таинственного загадочного мужчины, Хока и обернулась к Лоусону, увидев своего отца и Мередит, входящими через открытые двери на кухню. Я позвонила им, когда увидела, что стекло в окне двери выбито. Я не хотела, но сделала это по двум причинам: первая, они все равно все узнают и будет лучше, чтобы они узнали это от меня и как можно раньше, нежели позже, когда все дойдет до отца и Мередит со стороны. Я знала, что предстоит тяжелое объяснение. И вторая причина, мне нужно было место, где можно выспаться, потому что я была адски уверена, что здесь заснуть не смогу, я была слишком напугана, и если бы я села за руль, то папа бы прочитал мне нотацию, узнав, что я водила машину в таком состоянии. За свою жизнь я прошла трудный путь, как можно меньше предоставлять своему отцу (вернее, не слишком много) возможностей читать мне нотации. Хотя он был хорош в этом, поскольку вырастил двух дочерей — Джинджер и меня, и он часто практиковался, читая нам лекции.

— Гвен, — пробормотал папа, войдя в комнату, я протиснулась между двумя разъяренными горячими парнями, которые зажали меня между собой, и то ли пошла, а скорее побежала к отцу, бросившись в его объятия.

Как только я подлетела к нему, руки отца сделали единственную вещь, которую делали всегда — крепко сомкнулись вокруг меня.

И я вдруг уже не чувствовала себя такой напуганной.

Я крепко при крепко обхватила его руками, почувствовав, его родную основательность, и стала еще менее испуганной.

— Гвен, — прошептал он мне в волосы.

Раньше мой отец был горяч. Он был почти так же горяч, как и эти двое мужчин, стоящих у меня на кухне, но я подозревала, что этого «почти» оказалось слишком много, чтобы сделать его моим отцом. Он был крупным, широкоплечим, с темными волосами (сейчас в них было больше седины), карими глазами, подтянутый и крепкий. Он всегда был худощавым, подтянутым и мускулистым, потому что всю жизнь занимался физическим трудом — что-то носил, что-то долбил, что-то таскал, что-то поднимал или что-то пилил.