Особенно, когда он перестал иметь отношение к Broncos. (Двухмоторный наблюдательный самолёт, вооружённый ракетами и крупнокалиберными пулемётами.)

И должна признать, большую часть времени он что-то чинил, причем у меня в доме.

— Я в порядке, пап, просто немного испугалась, — сказала я ему в грудь.

— Дорогая, — ответил папа мне в волосы.

Затем я почувствовала, как он приподнял голову, я подняла на него глаза и увидела, как он смотрит поверх моей головы на Хока и Лоусона. Он отодвинул меня в сторону, положив руку на плечо и к нам тут же подошла Мередит, взяв меня за руку, я сжала ее, и она ответила мне рукопожатием, я посмотрела ей в глаза, она улыбнулась своей маленькой, милой все-будет-хорошо улыбкой.

Потом я услышала, как отец спросил:

— Вы из полиции?

Хотя конкретно он ни к кому не обращался, но его вопрос был направлен Хоку и Лоусону.

— Да, сэр, детектив Митч Лоусон, — ответил Лоусон, шагнув вперед.

Папа отпустил мое плечо, чтобы пожать ему руку, а потом опять обнял меня, сильно прижав к себе, что меня даже тряхнуло, и мы столкнулись друг с другом.

Мда. Казалось, я была не единственной, кто волновался.

— А вы? — спросил папа, не отводя взгляда от Хока.

Я посмотрела на него, Лоусон отступил на шаг назад, при этом старательно делая вид, что ему происходящее совершенно не интересно, хотя глаза смотрели зорко, не пропуская ничего, и он понял, что моя семья ничего не знала о Хоке.

— Хок, — сказал Хок, протянув руку, папа отпустил меня, схватив за руку Хока, который продолжил:

— Парень Гвен.

Я почувствовала и заметила, как тело отца дернулось от удивления, а Мередит прошептала:

— Парень Гвен?

Я ничего не могла ответить, поскольку была слишком занята, пялясь на Хока с открытым ртом.

— Дорогая, у тебя есть мужчина? — спросила Мередит, и я поняла, что вопрос направлен мне, но я была все еще слишком занята, продолжая пялиться на Хока с открытым ртом.

— Хок? — переспросил папа, продолжая рассматривать его.

— Летающие «Черные ястребы», когда я служил в армии, — заявил Хок, впервые выдав мне еще один кусочек информации о себе, кроме той, что он просто великолепен в постели за те полтора года, что я встречалась с ним, и второе, было слишком очевидно, это была его кличка, которую я узнала ранее три минуты назад. («Черные ястребы» — воздушно-десантное подразделение США.)

Но все мое внимание было сосредоточено не на этом. Я была сфокусирована на крошечном слове, которое он произнес, думая, чем это могло для меня обернуться. Если честно, я была в ужасе.

Я окончательно убедилась в этом, когда отец удивленно и восторженно воскликнул:

— Ты военный?

Вот черт!

Папа был военным. Он четыре года отслужил в армии, прежде чем ушел в отставку и стал заниматься строительством. И на маме он женился, потому что был таким же неуправляемым, диким ребенком, как и она. Он записался в армию, где из него выбили все дерьмо, что и изменило всю его жизнь. Но проблема моей мамы осталась той же, она так и не лишилась своего дерьма, пока была женой солдата. Папа бы остался в армии подольше, но служба в армии означала, быть вдалеке от мамы и меня, а папа не мог доверить меня маме, поэтому он ушел в отставку, чтобы меня вырастить.

Но мой отец до сих пор любил армию. Папа накупил футболки камуфляжного цвета с надписью «ARMY» на груди и носил их постоянно. И папа мгновенно сходился с любым из армейских братьев, устанавливая с ним незыблемую связь. Это происходило постоянно, когда мы были в отпуске, стоя в очереди в магазине, и даже когда он покупал ведро куриных крылышек. У него словно было шестое чувство на военных, он словно узнавал их по запаху, окончательно и бесповоротно проникаясь к ним.

Именно это сейчас и происходило с Хоком.

— Да, — ответил Хок, отец все еще держал его за руку, горячо пожимая, с облегчением, отразившемся на лице, в виде улыбке.

И похоже, что все мысли о том, что кто-то ворвался в дом его дочери, вылетели у него из головы. Поскольку, теперь он понял, что у меня есть парень, и этот парень был военным. Парень, не похожий на Скотта Лэйтона, которого отец, когда я развелась с ним, называл п*здой (он так и сказал мне это слово на букву «п», но папа довольно сильно ненавидел Скотта). Все в мире Бакстера Кидда вдруг стало справедливо и уместно, и эту справедливость мог осуществить мужчина, стоящий перед ним.

Да, я определенно облажалась.

Папа отпустил руку Хока и снова прижал меня к себе, заглянув мне в глаза.

— Дорогая, почему ты не сказала нам, что встречаешься? — спросил он, кивая и сияя, как лунатик.

— Ум..., — промямлила я.

— Отлично, мы приглашаем вас на ужин, — предложила Мередит рядом со мной, и я повернула к ней голову, она радостно улыбалась Хоку.

В этом была вся Мередит. Если все было в порядке с Бакстером, для нее тоже все было просто замечательно.

Вот черт!

— Хм..., — пробормотала я громче и более истерично на этот раз.

— Приготовь свою лазанью, — предложил папа и повернулся опять к Хоку. — Лазанья очень хороша, сынок, но ее чесночный хлеб, превосходит все. Домашний от начала и до конца готовый хлеб.

Боже мой! Мой отец вот так запросто уже называл моего загадочного любовника «сынок», зная его всего лишь пять секунд? Он никогда не называл Скотта «сынок». Он называл Скотта — «Скотт» или «п*зда».

— Ум...! — получилось, как придушенный крик.

— Гвендолин, — обратился ко мне Лоусон, и я перевела на него сумасшедший взгляд.

— Да?

Он подошел к нам, достал из кармана куртки бумажник, сказав:

— Я закончил здесь, но если ты что-нибудь услышишь или вспомнишь, дай мне знать, — он достал визитку из бумажника и протянул ее мне, его карие глаза встретились с моими, — звони в любое время, днем и ночью. Мой телефон указан здесь.

— Хорошо, — ответила я, забрав визитку, и он повернулся к Хоку.

— У вас имеется запись? — спросил он.

— Да, — ответил Хок.

— Вы узнали этого парня? — стал спрашивать Лоусон.

— Я еще не видел пленку, — ответил Хок, — но мои парни не смогли его опознать. Я взгляну, когда вернусь на базу.

— Что насчет машины? — продолжал допытываться Лоусон.

— По номерному знаку, украдена, — ответил Хок.

— Не будет ли слишком, попросить вас поделиться этой пленкой с нами? — спросил Лоусон.

— Уже отправили в департамент, — ответил он.

— Запись? — встрял мой отец, делая шаг к Хоку и глядя на него.

— У меня свой бизнес и я занимаюсь безопасностью и в том числе. Когда Гвен и я стали встречаться, я установил камеры у нее в доме, наблюдение ведется двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Пару недель назад мы поставили также камеры на улице. У нас есть запись парня, вломившегося в дом.

Рука отца напряглась, обнимая меня за плечо, и пока Хок беседовал с Лоусоном выражение лица моего отца становилось несколько ошеломленным, но как только Хок прокомментировал происходящее, отец просиял от мысли, что военный мониторит мой дом, пытаясь тем самым меня защитить.

Он даже не догадывался, что таким образом следили за мной.

Я перевела взгляд с отца, прищурившись на Хока.

— Бакс, ты не думаешь, что это связано с Джинджер? — шепотом спросила Мередит отца, и я нахмурившись взглянула на свою мачеху.

Она была рыжеватой блондинкой, с шевелюрой, слегка вьющихся мелированных волос, с привлекательными светлыми прядями. У нее было примиленькое лицо феи, вздернутый носик и васильково-синего цвета глаза. Она была изящная, маленького роста, по крайней мере на три дюйма ниже, чем я и на восемь дюймов, чем папа, ее рост составлял пять с половиной футов. Что означало, что она могла носить туфли на высоких каблуках, которые носила постоянно, даже сейчас в середине ночи, приехав по звонку падчерица, на ней были стильные сапоги на высоком каблуке. Она приучила меня носить высокие каблуки и научила меня стилю, другими словами, научила меня принимать себя такой какая я есть, и выгодно использовать свою фигуру, что я и делала при ее поддержке.

У папы появились морщинки вокруг глаз, когда он смотрел на парней, сказав:

— У меня есть еще одна дочь, и она…

Хок перебил его:

— Мы знаем о Джинджер, и скорее всего, проникновение к Гвен связано с действиями Джинджер.

Папа тут же напрягся, а Мередит тихо вздохнула.

А я? Я лишилась своего спокойствия.

Я освободилась из объятий отца, вцепилась в руку Хока и произнесла:

— Могу я поговорить с тобой?

Я даже не стала дожидаться ответа, повернулась и потянула его из кухни через гостиную, вверх по лестнице, затем прошла коридору и вошла в свою спальню. Со скрипом закрыв дверь, я повернулась, отпустила его руку и шагнула ближе, встав на цыпочки, чтобы видеть его лицо прямо перед собой.

— Зачем ты это делаешь? — прошипела я.

Он смотрел на меня сверху вниз.

— Что делаю?

— Говоришь им про Джинджер! — выпалила я на одном дыхание.

— Детка, — только и всего ответил он.

— Детка? Это все, что ты можешь сказать? — резко спросила я. — Ты не должен говорить им о Джинджер.

Его брови взметнулись вверх.

— Почему не должен?

— Потому что это расстроит их, они будут беспокоиться, еще раз повторяю — расстроит их, — объяснила я.

Он поставил руки на бедра и ответил:

— Душистый Горошек, если бы я был отцом двух дочерей, у которых были бы проблемы, я хотел бы знать об этом, и поверь мне не был бы счастлив, что от меня скрывают информацию.

— Может и так, но я дочь, у которой проблемы с сестрой, и я знаю намного больше о своей семье, чем ты, и ты, возможно, захотел бы знать, но, поверь мне, папа не хочет, и скажу больше, Мередит вообще не следует знать обо всем этом.

— Ты должна все им, черт побери, объяснить, — сообщил он мне, и я почувствовала, как окончательно теряю самообладание, поэтому ближе приблизилась к его лицу.

— Не смей говорить мне, что я должна делать со своей семьей, — сорвалась я.

— Я смогу обезопасить тебя, Гвен, но я не буду напрягаться, разбираясь с дерьмом твоей сестры. Чуда не произойдет, для нее все кончится очень плохо. Они должны узнать об этом, чтобы потом не было неожиданностью.

Слишком много вопросов мне предстояло разрешить, поэтому я включила свой режим многозадачности.

— Я рада, что ты поднял этот вопрос, — сказал я ему. — Ты ничего не будешь делать не для Джинджер, не для меня. Ты можешь снять все свои камеры и перестать держать руку на пульсе. Между мной и тобой все кончено.

Он улыбнулся и ответил:

— Мы уже раньше об этом говорили, детка.

— Да, ты сказал, что разберешься, поскольку ты Крутой Парень и живешь в Крутом Мире. Я живу в реальном, и в реальном мире, когда женщина говорит, что все кончено, ее слова имеют точно такой же смысл, когда это говоришь ты.

Он внимательно разглядывал мое лицо.

Затем прошептал:

— Виноват.

— Что? — огрызнулась я.

Он посмотрел мне в глаза.

— Следовало дать тебе время и не трахать тебя, оставить вне игры.

— Что? — повторила я еще резче.

Он попытался взять в ладони мое лицо, но я тут же дернула назад головой, сделав шаг назад.

И вдруг, внезапно, я только успела вздохнуть, не могу даже с уверенностью сказать, как это случилось, я была прижата к стене его большим, твердым телом, и он держал в ладонях мое лицо, и его глаза находились на одном уровне с моими.

— За пять секунд после того, как я оставил тебя сегодня, отношения между нами поменялись, — сообщил он мне тихим голосом.

У меня сошлись брови на переносице, пока мой мозг обрабатывал информацию, которая меня не радовала.

— Поменялись? — переспросила я. — Как?

— Мне нравится твой настрой. Поэтому я решил, согласится на твою идею отношений, посмотрим, как все сложится.

Я моргнула, потом моргнула еще раз.

— Ты решил согласится на мою идею отношений? — переспросила я, во-первых, до конца так и не понимая, что все это значит, даже если он объяснит, я не была уверена, как это отразится на мне и, во-вторых, мне не нравилось, что он готов окунуться во что-то, даже если это было связано со мной.

— Да, — ответил он, и я оказалась права, до конца не понимая, как отразится на мне его решение, но поняла, что его ответ означал, что он не собирался заканчивать наши отношения.

— Ты прав, — ответила я ему. — Сегодня наши отношения изменились, но это произошло примерно за пять минут еще до того, как ушел, тогда все и изменилось, что означает — мы расстались.

Его глаза по-прежнему были прикованы к моим, он ничего не ответил только отрицательно покачал головой.

— Послушай, — потребовала я. — Я только что узнала твое имя, как оказалось не настоящее имя, а кличку. Я только что узнала, что у тебя есть бизнес, команда парней, которая присматривает за моим домом. Я знакома с тобой больше полутора лет, и ты мне ничего не говорил об этом дерьме. С меня достаточно. Слишком долго все было неправильно — ты вторгся в мою жизнь, следил за мной, наблюдал без моего ведома, все это настолько неправильно, даже слишком, слишком плохо. Поэтому между нами все кончено.