– Ничего подобного я не признаю, – ответил дед. – Просто допустил вероятность того, что мог ошибаться. Всегда проще оценивать свои решения, оглядываясь назад. Однако жизненные перспективы с возрастом меняются. – Он вздохнул и добавил: – Подозреваю, что я бы просто взбесился, доведись мне через тридцать лет узнать, что у меня есть сын – или отец, – о котором я ничего не знал.

Джек пристально посмотрел на деда.

– Ты собирался мне хоть когда-нибудь рассказать?

– Не знаю, – ответил старик.

В дверь внезапно постучались и тотчас распахнули ее, не дожидаясь ответа. Дядя Дэниел, заглянув в библиотеку, проворчал:

– Мне очень неприятно прерывать вашу беседу, но остальные интересуются, не покинули ли вы нас навеки. Что у вас происходит? Какой-нибудь кризис? Или что-нибудь похуже?

– Безусловно, похуже, – пробормотала Люси.

Дэниел вошел в библиотеку и окинул взглядом собравшихся.

– Судя по вашим лицам, я бы сказал, что кризис – самое точное слово.

Отец Дэниела Локвуда стал партнером в Банковской и трастовой компании около сорока лет назад, и Джек, сколько себя помнил, всегда называл его «дядя Дэниел». Тот и впрямь был словно член семьи и в каком-то смысле даже занял место отца Джека. Он часто сопровождал Элизабет на различные светские мероприятия, и всем, кроме самой Элизабет, было понятно, что Дэниел в нее влюблен. Джек недоумевал, – мол, почему они не поженятся, но сейчас ответ на этот вопрос сделался очевидным.

Дэниел кивнул Люси и проговорил:

– Наверное, тебе нужно вернуться к родителям. Они начинают беспокоиться.

– Да, конечно, – ответила Люси, но даже с места не сдвинулась.

Взгляд Дэниела задержался на отце Джека.

– Нас кто-нибудь представит друг другу? – спросил он.

– Нет! – крикнула Элизабет. Но тут же, вздохнув, добавила: – Полагаю, кто-нибудь все-таки должен…

Джек сделал глубокий вдох и проговорил:

– Дядя Дэниел, это полковник Бэзил Чаннинг.

– Чаннинг?.. – Брови Дэниела взлетели на лоб. – Вы родственник покойного мужа Элизабет?

Полковник кивнул.

– Можно сказать и так.

– О господи… – пробормотала Люси. Закатив глаза, добавила: – Становится все интереснее и интереснее…

Мать Джека смерила ее испепеляющим взглядом, а Джек проговорил:

– Элизабет, а разве твоего покойного мужа звали не Бэзилом?

– Да… гм… – Мать тяжко вздохнула. – Но он не настолько покойный, как можно было надеяться.

– Ты очень любезна, Элизабет. – Полковник сделал глоток бренди.

– Дядя Дэниел!.. – Джек посмотрел тому прямо в глаза. – Это мой отец.

– Твой отец?.. – Дэниел замер на мгновение. Повернувшись к Элизабет, спросил: – И твой муж?

Та поморщилась и пробормотала:

– Боюсь, что так.

Дэниел внимательно посмотрел на англичанина.

– Не умер, значит?

Полковник хохотнул.

– Пока нет.

– Понятно. – Дэниел кивнул. – Что ж, это многое объясняет.

– Бренди, мистер Локвуд? – Люси подошла к графину с бренди, не дожидаясь ответа. Дед к ней присоединился, налил два бокала и передал Люси. Девушка торопливо пересекла комнату и протянула один из бокалов Дэниелу.

– Спасибо, – произнес тот. И одним глотком осушил полбокала.

– Понимаешь, у бедняги Дэниэла настоящий шок, – прошептала Люси; приблизившись к Джеку, она передала ему второй бокал. Хотя в данный момент шотландский виски, наверное, подошел бы еще лучше.

– Да, наверное, – пробормотал в ответ Джек и сделал глоток. Было очевидно, что из Люси выйдет замечательная хозяйка.

– Дэниел… – В голосе матери послышались умиротворяющие нотки. Она шагнула к нему и проговорила: – Я уверена, у тебя возникло множество вопросов.

Дэниел утвердительно кивнул.

– Да, вне всякого сомнения. И самый первый из них… – Дэниел повернулся к отцу Джека. – Почему вы бросили жену и ребенка?

Мать поморщилась, Люси закашлялась, а дед налил себе бренди.

– Боюсь, старина, вы поспешили с выводом, – ответил полковник, с усмешкой глядя на Дэниела.

– Это не то, что вы думаете, – поспешно добавил Джек. – Вы все неправильно поняли, дядя Дэниел.

– А мне кажется, я все правильно понял. – В голосе Дэниела звучало праведное негодование. – Отвечайте же на вопрос, Чаннинг!

– Боюсь, что не смогу. – Полковник небрежно пожал плечами. – Ответа на ваш вопрос я не знаю.

– Эй, бросьте! Почему вы…

– Он не знал, – внезапно выпалила мать. – Бэзил понятия не имел о том, что стал отцом. Он также не знал, что наш брак не аннулирован.

– Не знал?.. – в замешательстве переспросил Дэниел и тут же пробормотал: – Впрочем, и я тоже многого не знал. Не знал, например, что он жив…

– Как видите – пока жив. – Полковник поднял свой бокал, как бы приглашая всех присоединиться.

– Я не понимаю… – Дэниел помассировал виски. – Вообще ничего не понимаю. – Он посмотрел на Элизабет. – Значит, ты – не вдова?

– В строгом смысле слова – нет, – ответила мать Джека. – Но я ощущаю себя…

– И все эти годы ты была замужем? – продолжал Дэниел с горечью в голосе. – А как же вся эта болтовня насчет того, что нужно дождаться, когда Джексон женится, и только потом мы с тобой…

– Довольно, Дэниел, – перебила мать. – Довольно об этом. Я все тебе объясню позже, а в данный момент нам нужно разобраться с более важными вещами.

– Более важными?.. – В голосе Дэниела прозвучало недоверие. – Что может быть важнее, чем покойный муж, внезапно восставший из могилы?

– Не совсем восставший, – заметил полковник. – Поскольку я никогда в могиле не лежал.

– Бэзил хочет увезти Джексона в Англию, чтобы познакомить со своей семьей, – сказала мать.

– С семьей самого Джексона, – поправил полковник.

Проигнорировав это замечание, мать сообщила:

– Брат Бэзила – граф, и когда-нибудь Джексон унаследует титул.

Дэниел промолчал, и мать, тяжко вздохнув, продолжала:

– Но если он уедет… Он ведь может никогда не вернуться. Дэниел, разве ты не понимаешь, что мы можем навсегда его потерять?!

Дэниел несколько секунд молчал, затем повернулся к Джексону и спросил:

– Что ты собираешься делать, Джек?

Молодой человек в изумлении уставился на Дэниела – тот не называл его Джеком уже дет двадцать пять. И ему вдруг пришло в голову, что мать обошлась с этим человеком так же отвратительно, как и с ним, а также с его отцом.

– Я еще не решил, – ответил он, покачав головой.

Дядя Дэниел ненадолго задумался, потом сказал:

– Если хочешь узнать мое мнение, то я полагаю, тебе следует поехать.

– Дэниел!.. – в ужасе воскликнула мать.

– Ведь ты всегда мечтал путешествовать, верно? – с улыбкой продолжал дядя Дэниел. – И ты всегда мечтал об отце. Так что вот он, твой шанс, парень.

– Джексон, я думаю, с твоей стороны было бы ошибкой не поехать. – Люси посмотрела ему прямо в глаза. – Ты всегда делал только то, что от тебя требовали, а сейчас… В общем, я думаю, что это будет замечательное приключение, и ты должен воспользоваться такой возможностью. Что же касается опасностей… Ты человек весьма здравомыслящий, не склонный к авантюрам…

– Спасибо, дорогая, – с улыбкой кивнул Джек.

Люси отмахнулась.

– Ты понимаешь, о чем я. Ты действительно ответственный и здравомыслящий, поэтому не станешь рисковать и не бросишься очертя голову в неизведанное…

– Боже милосердный, Люсинда! Да ведь это – всего лишь Англия! – воскликнул дед. – Он же не отправляется исследовать самые отдаленные дебри Африки. Англия – страна цивилизованная. Кроме того… Прости уж меня, Элизабет, но решать ему. Когда он вернется, банк будет стоять на месте. – Старик посмотрел в глаза внуку. – Так вот, Джексон, раз уж на то пошло, приношу свои извинения за столь долгое молчание.

Джек кивнул.

– Спасибо, дед.

– Ну? – В глазах матери плескались страх и надежда. – Так ты поедешь с ним или нет?

Джек молча посмотрел на нее. Не важно, что она натворила, не важно, что молчала столько лет, – все равно эта женщина оставалась его матерью. И он не сомневался, что она хотела для него только добра. Он никогда раньше ей не перечил, и если бы кто-нибудь спросил у него на прошлой неделе, или вчера, или всего час назад, может ли он поступить вопреки воле матери, то он бы рассмеялся в лицо этому человеку и ответил «нет». Однако сейчас, в это самое мгновение, Джексон Куинси Грэхем Чаннинг вдруг понял: пусть у него и не было особого желания становиться английским лордом, но и не было уверенности в том, что он хотел быть нью-йоркским банкиром. Кроме того, он понял: его единственное в жизни желание – побыстрее бежать…

Глава 3

Восемь дней спустя, октябрь 1887 года

Милверт-Мэнор, загородное имение графа и графини Бристон…


Джек с трудом подавил нелепый порыв – ему вдруг ужасно захотелось спрятаться за одним из горшков с пальмой; такие горшки были расставлены по всему периметру грандиозного бального зала.

Чувствовать себя в светском обществе не в своей тарелке?.. Это оказалось для него в новинку. Но – что было для него не в новинку за прошедшую неделю?

Он окинул взглядом гостей, наслаждавшихся свадебным балом, и в очередной раз залюбовался рыжеволосой женщиной – именно она вроде бы всем тут распоряжалась. Но кто же она такая?.. Что ж, возможно, он все-таки с ней познакомится. Если отец когда-нибудь вернется…

Джек сделал глоток шампанского и задумался о том причудливом кульбите, который совершила его жизнь в тот момент, как он вошел в библиотеку и увидел своего отца. Его отец… Джек все еще пытался свыкнуться с этой мыслью, хотя, конечно, неделя, проведенная вместе с ним на борту парохода, очень помогла. Он многое узнал о полковнике Бэзиле Чаннинге, о его семье, о годах, проведенных им в армии, и о его невероятных приключениях. Джек подозревал, что на земном шаре осталось очень мало мест, где отец не побывал бы. Он участвовал в сафари в Африке, путешествовал вниз по течению Амазонки и собственными глазами видел Великую Китайскую стену и древние храмы Ангкора. Он также искал сокровища в Вест-Индии и в пустынях Египта и едва ускользнул от охотников за головами на островах Полинезии.

За время путешествия между отцом и сыном возникло некоторое взаимопонимание, и Джек чувствовал, что с каждым днем, проведенным в обществе отца, тот нравился ему все больше и больше. Более того, Джек доверял ему все больше. На борту корабля отец представлял его всем как своего сына, причем всегда – с нотками гордости в голосе. Конечно, странно было вдруг оказаться чьим-то сыном, но вместе с тем у Джека появилось ощущение, что так и следовало, что так и должно быть в нормальной жизни. К тому же отец называл его Джеком, и это тоже казалось совершенно естественным и правильным – как и все остальное.

Когда же они добрались до Англии, то оба занервничали и в конце концов договорились: отец должен выбрать подходящий момент, чтобы представить семейству своего новообретенного отпрыска. И тогда Джек остановился в гостинице в ближайшей деревне, а отец отправился в Милверт-Мэнор.

Джек присоединился к отцу в родовом поместье всего за несколько минут до венчания, назначенного на вторую половину дня. С учетом хаоса, царившего в Милверте, отец решил подождать до конца свадьбы и только потом сообщить семье о существовании Джека. Хотя полковник уверял сына, что семейство примет его с распростертыми объятиями, было очевидно, что он сам в это не очень-то верил. На время церемонии Джек устроился в дальнем конце часовни, в то время как полковник присоединился к остальным родственникам.

Так кто же эта женщина?.. Может, она тоже член семейства? Джек опять посмотрел на рыжеволосую красотку – она словно притягивала к себе его взгляд. Впрочем, какое ему до нее дело? В конце концов, у него есть Люси, пусть даже она практически порвала с ним перед его отъездом из Нью-Йорка.

Люси заявила, что поскольку они официально не помолвлены, а он, возможно, и вовсе начнет новую жизнь, то пусть во время своего путешествия не думает, будто у него имеются какие-либо обязательства перед ней. И еще сказала, он должен считать себя полностью свободным. Кроме того, заявила, что эта его поездка – прекрасная возможность для них обоих понять, в самом ли деле их связывают какие-либо отношения, кроме чисто дружеских, или же они решили, что предназначены друг для друга по одной лишь причине – чтобы порадовать своих близких. Если хорошенько подумать, говорила Люси, то разве ничего не значил тот факт, что они оба то и дело откладывали объявление о своей помолвке? И действительно, разве не будет ужасно, если они поженятся, а потом обнаружат, что их брак – ошибка? Джек, разумеется, возражал, но Люси упорно стояла на своем, и в конце концов он с ней согласился. Во время плавания он обсудил это с отцом, и тот сказал, что женщины, как правило, абсолютно непостижимые создания. Отец также заметил, что женщина, дающая мужчине свободу, зачастую делает это лишь потому что сама хочет свободы. Джек поднял отца на смех – ведь речь шла не о ком-то, а о Люси, – но спустя несколько дней он вдруг подумал: «А ведь отец, возможно, все-таки прав…» Как бы то ни было, но почему-то ни он, ни Люси никогда не говорили друг другу о своей вечной любви – говорили только о браке. И если так, что бы это значило? И почему все это вообще его беспокоило?