Сабрина Джеффрис - Загадочный виконт

Луиза сморщила носик:

— Пока еще до этого далеко, но если ты намерен и дальше вести себя как неотесанный…

— Мужлан? — услужливо подсказал брат.

— Вот именно! Как раз то, что я хотела сказать! Для чего ты все это делаешь, можешь мне объяснить? Господи, Маркус! Если бы ты дал им возможность узнать тебя, если бы ты хотя бы попытался быть вежливым…

— Лорд Дрейкер! — К нему спешила Кэтрин. — Как хорошо, что вы приехали!

— Для чего так кричать? — буркнул он. — Ты опоздала — я уже успел нагнать страху на всех твоих гостей.

Кэтрин побелела:

— Прости, Маркус… я собиралась перехватить тебя на пороге, но решила, что вы с Луизой еще внизу. Просто не заметила…

— Все в порядке, — улыбнулся Маркус. Зачем огорчать Кэтрин? Он всегда относился к невестке с огромным уважением. — Я уже привык. И потом, ты же знаешь — я толстокожий.

Да и много ли значит всего один вечер? А второй леди Регина вряд ли выдержит. Маркус повеселел. После сегодняшнего суаре она наверняка еще дважды подумает, стоит ли позволить своему братцу войти в эту семью. Он ничуть не сомневался, что так оно и будет.

Его решимость окрепла, когда Фоксмур, сказав: «Разрешите?» — предложил Луизе руку, и сестра, не задумываясь, оставила его, чтобы пойти с этим повесой.

Маркус, проводив их сумрачным взглядом, повернулся к леди Регине.

— Ну, мадам, присоединимся к толпе? — буркнул он, ничуть не сомневаясь, что она откажется.

Но она без малейших колебаний приняла его руку и улыбнулась. Святители небесные! Не знай он всю их семейку, такая улыбка мгновенно превратила бы его в ее покорного раба. Ну уж нет, ощетинился Маркус. Хватит и того, что от одного прикосновения ее руки у него по спине бегут мурашки…

Вдруг она наклонилась к нему:

— Этот ваш вопрос насчет девственниц… полагаю, это была шутка?

— Я просто сказал то, чего от меня все ждали. — Виконт лукаво покосился на Регину. — А что? Неужели вас так легко смутить?

— Меня — нет. А о Луизе вы подумали?

Маркус мысленно застонал. Проклятие, эта женщина знает, как нанести удар в самое больное место. Но ведь он терпит эту пытку только ради Луизы… Что, если она обиделась?

— Я постараюсь больше не огорчать Луизу, — с напускным раскаянием буркнул он.

Он попробует, конечно, попытается… отвадить этого дьявола Фоксмура от Луизы. И если для этого потребуется устроить во время приема небольшой скандал или задушить в зародыше жгучее влечение к леди Задаваке, что ж, быть по сему! Потом Луиза сама скажет ему спасибо.

Пробыв на суаре всего четверть часа, Регина ощутила в себе жгучее желание побеседовать по душам с каждым из гостей. Через полчаса — удушить их собственными руками. А ведь тут собрались, так сказать, далеко не худшие представители светского общества — в ее понимании, им следовало по меньшей мере быть терпимыми по отношению к лорду Дрейкеру. Не говоря уже об обычной вежливости. Но вместо этого они либо шарахались от него, как от прокаженного, либо отпускали на его счет оскорбительные замечания, как будто его тут не было, нимало не заботясь, что он слышит каждое слово.

Впрочем, сказать по правде, сам виконт ничуть не облегчал ей задачу. Чем холоднее и высокомернее держались приглашенные, тем более вызывающе вел себя Маркус. Если бы этот мерзавец не был ростом с вавилонскую башню, в ярости думала Регина, она бы изломала веер о его пальцы! Но что толку — скорее всего он бы даже не заметил этого!

И как будто одного этого было мало для того, чтобы Все испортить, — так нет же, он еще присоединился к печально известному мистеру Бирну, о котором ходили слухи, что он, мол, сводный брат лорда Дрейкера. Видимо, его сиятельству было недостаточно шокировать собравшихся своим неряшливым видом — о нет, ему понадобилось напомнить всем и каждому, что только снисходительности и благодушию последнего виконта Дрейкера он обязан тем, что в обществе его не считают бастардом в полном и горьком смысле этого слова. Но Боже избави нынешнего виконта разбудить спящих собак… потому что сделать это проще простого.

Делая вид, что внимательно слушает маркизу Хангейт, которая, вытаращив глаза, что-то возмущенно шептала ей на ухо, Регина незаметно взглянула на обоих братьев. Почувствовав это, лорд Дрейкер хмуро улыбнулся, и в ответ Регина сердито прищурилась. Она ни на минуту не сомневалась, что сам он искренне наслаждается результатами устроенного им представления. Господи, как он не понимает, что делает только хуже?!

Шепнув что-то сводному брату, виконт направился в ее сторону, и Регина поспешно отвела глаза. Чудесно, зло подумала она. Теперь он идет сюда! Ну и спектакль ее ждет! Как раз то, что нужно, чтобы поднять ей настроение, — маркиза Хангейт со своей кислой физиономией и угрюмый виконт Дрейкер, только и ждущие случая вцепиться друг другу в глотку.

— Что происходит с нынешними молодыми людьми? — проскрипела леди Хангейт. — Никакого уважения к приличиям. В наше время, милочка, девушке не позволялось ездить верхом с молодыми джентльменами, до того как она начала выезжать. А я тут слышала, что мисс Спрус на прошлой неделе видели в обществе мистера Джексона. А ее ведь еще не начинали вывозить, не так ли?

— По-моему, нет, — рассеянно обронила Регина, не видя никого, кроме приближающегося к ней виконта.

Заметив ее отсутствующий вид, проницательная маркиза бросила взгляд поверх ее головы, потом вскинула к глазам лорнет и презрительно поджала губы:

— А еще в мое время появляться в обществе в нечищеном сюртуке считалось верхом неприличия!

Регина на какое-то время опешила. Прежде чем она снова обрела дар речи, вмешался Маркус:

— Раньше, маркиза, за сплетни иной раз наказывали хлыстом. Слава Богу, мы живем в другие времена, мадам!

Леди Хангейт сконфуженно засопела.

— Э-э-э… я никогда.

— Конечно, мадам, конечно. Вы — никогда. И очень жаль, знаете ли.

Это ее доконало. Бросив на Регину взгляд, говоривший: «Как у вас только хватило совести притащить сюда этого негодяя?!» — маркиза что-то пробормотала и поспешно удалилась, чтобы присоединиться к остальному обществу.

Регина не знала, что делать: восхищаться тем, с какой ловкостью и изяществом Маркусу удалось заткнуть рот этой злобной сплетнице, или же отчитать его за те недопустимые методы, которые он использовал?

— Мне кажется, вам доставляет удовольствие вести себя как животное.

— Ну, коли начинается травля, без зверя, знаете ли, не обойтись. И я просто даю им возможность делать то, чего всем хочется, — вонзить в кого-то свои когти. — Маркус наклонился к Регине. — Только не пытайтесь меня убедить, что вам нравится слушать ворчание этой старой грымзы.

— А хоть бы и нет! — отрезала Регина. — Но я не настолько дурно воспитана, чтобы…

— …чтобы напомнить ей, что сплетничать дурно? Конечно, конечно, делать замечания, с вашей точки пения, позволительно только мне. Я как-то не наблюдал, чтобы вы отчитывали за грубость кого-то еще.

— Если кто-то и допустил грубость по отношению к вам, так только потому, что вы сами вели себя отвратительно.

— Вовсе нет. Они держат себя грубо оттого, что глупы и невежественны от природы. В их безмозглых, пустых головах нет и тени мысли — разве что о погоде да о последних фасонах этого сезона. Их любимое занятие — это сплетни.

Будь он проклят! Вне всякого сомнения, он имел в виду и ее!

— Возможно. Но, знаете ли, как подсказывает опыт, наилучший способ вести себя с невежественными и недалекими людьми — это отвечать на пересуды остроумными замечаниями, а вовсе не оскорблениями. Попробуйте обернуть все в шутку, и даже злословие пойдет вам на пользу. Люди почувствуют, что вас лучше не задевать, и оставят вас в покое.

Маркус поднял брови:

— Пытаетесь водить меня на помочах, мадам? Регина усмехнулась:

— Вы, должно быть, шутите. Как будто это возможно! Просто хочу помочь!

Он обжег ее взглядом:

— Черт возьми, я не нуждаюсь в вашей помощи! Регина уже открыла было рот, чтобы достойно ответить этому грубияну, но ей помешала леди Айверсли, объявившая в этот момент, что концерт начинается. Впрочем, что толку, устало подумала Регина, лорд Дрейкер — самый невозможный человек из всех, кого она знала. Ругаться с ним себе дороже — все равно что плевать против ветра. Ну как, позвольте спросить, помочь ему войти в общество, когда он мешает ей на каждом шагу? Ведь сам же сказал, что хочет, чтобы все прошло гладко, а сейчас встречает в штыки все ее советы. Нет, просто уму непостижимо!

Передернув плечами, Регина села. К ее крайнему удивлению, виконт устроился возле нее. Когда он плюхнулся в кресло и оно жалобно скрипнуло под тяжестью его большого тела, Регина закусила губу, едва удержавшись, чтобы не намекнуть ему, что в кресло принято усаживаться, а не кидаться в него, иначе его могут принять за дракона, которому некуда пристроить собственный хвост. Впрочем, наверняка и эти ее слова пропали бы впустую. Таким человеком трудно управлять — не мужчина, а необъезженный жеребец. Но иной раз Регина ловила себя на том, что начинает даже уважать его за это. Жаль только, что никто, кроме нее, не был, по-видимому, в восторге от этой его черты.

Мог бы, кажется, воздержаться от своих штучек хотя бы во время светского дебюта сестры. Ведь насколько могла судить Регина, Луиза для него все. Так почему хотя бы не попытаться?

Заиграла музыка, и Регина позволила себе немного расслабиться. Гармония звуков всегда была для нее наслаждением. В минуты отчаяния или тревоги она всегда хваталась за арфу, ища в ней утешения, хотя играть ей приходилось исключительно на слух — ведь читать ноты она не могла. К счастью, природа наделила ее особым талантом — Регина прекрасно импровизировала. А уж слушать хорошее исполнение, да еще когда у певицы голос чистый и нежный, как горный ручей… о таком можно только мечтать.

После второй сонаты Регина, покосившись на лорда Дрейкера, заметила на его губах довольную улыбку — виконт явно был страшно горд успехом сестры. Вдруг у нее слегка екнуло сердце: сейчас в Маркусе не было ничего отталкивающего. Он как будто разом сбросил десяток лет и выглядел удивительно молодо.

Регина произвела в уме кое-какие подсчеты. Господи, удивилась она, да ведь ему наверняка только-только перевалило за тридцать, он всего лишь лет на семь старше ее самой! Неужели он и в самом деле решился замуровать себя в Каслмейне? Чтобы человеку в его возрасте нравилось сидеть в — этой норе, медленно покрываясь плесенью… брр! Какая глупость!

Он заметил, что она поглядывает на него, и что-то вспыхнуло в его глазах и тотчас погасло — так сверкают глаза хищника, поджидающего в темноте свою жертву. По спине Регины пополз незнакомый и странно приятный холодок. Интересно, кто это ей говорил, что музыка способна умиротворить даже дикаря? Но кто бы он ни был, ему явно не доводилось встречаться с лордом Дрейкером, обреченно вздохнула она.

Потому что лицо его, когда он смотрел на нее, напоминало самого настоящего варвара. Ни один мужчина до него никогда не осмеливался обжигать ее таким взглядом… и тем не менее, как ни удивительно, она не чувствовала себя оскорбленной. Больше того, этот взгляд даже заставил ее гадать…

Вспыхнув, она с трудом отвела глаза. Но ощущение его присутствия с каждой минутой становилось все сильнее. Довольное бормотание, которым он сопровождал игру сестры, эхом отдавалось в самой глубине ее существа. Стоило ему лишь повернуться, и хрупкое креслице жалобно скрипело, в очередной раз заставляя Регину вспомнить, какой он огромный, — широченная спина, массивные плечи… мощные бедра.

А то, что он, увлекшись, отбивал такт, барабаня пальцами по этому самому бедру, еще ухудшало дело. Потому что Регина буквально не могла оторвать от него глаз. Да и что ей было делать, когда потертая ткань бриджей, в которых он явился на вечер, едва не лопалась под напором литых мускулов, приводя ее в смятение. Она невольно представила себе, каково почувствовать прикосновение этих мускулистых бедер во время танцев. Или когда… когда тебя обнимают. Или целуют — страстно, в губы, покрывают поцелуями шею…

Регина почувствовала, как жарко вспыхнули ее щеки. Но это же полный абсурд, сурово одернула она себя: как только не стыдно думать о подобных вещах, притом когда речь идет о мужчине, которого она едва знает?! И вообще — ей бы не помешало слушать повнимательнее, тем более что Луиза поет просто очаровательно.

Наконец наступил момент, когда Луиза должна была исполнить какую-то пьесу на арфе. Повернувшись к собравшимся, она улыбнулась:

— Надеюсь, вы простите меня, если я позволю себе слегка отступить от намеченной программы. Но искушение слишком велико, и я не могу противиться ему. Наверное, вы не знаете, но один из членов моей семьи тоже обладает прекрасным голосом. Надеюсь, вы поможете мне убедить моего брата присоединиться ко мне.