Но почему ему не все равно? Ведь это ухаживание было фальшивкой от начала и до конца. Это сделка, ясная и недвусмысленная. И чем больше ее будет раздражать его присутствие, тем лучше для его планов.

За его спиной открылась дверь в библиотеку, и Маркус весь подобрался. Почему его не могут оставить в покое? Наверняка это опять его невестка — явилась проследить, чтобы он не напился.

— Ты, кажется, уже все сказала, Кэтрин, когда заставила меня уйти, — не поворачивая головы, заявил он. И нарочно, чтобы позлить ее, подлил себе виски. — Так что не трать зря времени на еще одну нотацию.

— Да уж, слушать нравоучения вы не любите, причем ничьи, — проговорил за его спиной нежный женский голос.

Сердце его разом оборвалось. Пропади все пропадом! Маркус хищно оскалился:

— А вот ваши — в первую очередь, мадам! Так что если, устраивая то маленькое представление во время концерта, вы имели целью преподать мне урок…

Подбородок леди Регины тут же полез вверх.

— И в мыслях этого не было! — Взглянув через плечо, нет ли кого в коридоре, она вошла в кабинет и плотно прикрыла за собой дверь.

— Вам не кажется, что это довольно неразумно, мадам, — оставаться со мной наедине, да еще при закрытой двери? — Маркус старался не смотреть в ее сторону… не замечать, как очаровательно пылают ее щеки, как влажно блестят ее глаза, когда она огорчена. — Что подумают люди?

— Меня это не волнует. Да и никто не видел, как я сюда вошла.

— Конечно, конечно, — хрипло хохотнул Маркус. — Вы ведь не дурочка. И не станете рисковать своей репутацией. Еще бы — некоронованная королева лондонского света! — Интересно, что бы она сказала, если бы знала, что при одном только взгляде на нее, особенно в этом полупрозрачном розовом платье, почти ничего не скрывавшем от его глаз, Маркус едва сдерживается, чтобы не схватить ее за плечи и не встряхнуть хорошенько? Чтобы не впиться в ее губы обжигающим поцелуем…

Она сделала еще несколько шагов. Теперь она была совсем близко, и Маркус весь подобрался.

— Вам мало щелкнуть меня по носу при всех, — ледяным тоном начал он. — Поэтому вы явились сюда? Решили завершить начатое…

— Мне бы и в голову не пришло это делать, — искренне заявила она.

— Нуда… конечно. — Он сделал большой глоток виски.

— Просто мне не хотелось выглядеть полной дурой, взявшись петь дуэт, которого не знаю, — невозмутимо закончила леди Регина.

Чума на нее… она что — думает, его это волнует? Впрочем, и на него тоже… потому что его это действительно тревожит, да еще как!

— Что бы вы сейчас ни сказали, мадам, вам вряд ли удастся меня убедить. Я прекрасно знаю все эти уловки!

— Черт возьми, как вы не понимаете?! Я просто пытаюсь вам объяснить…

— А тут нечего объяснять. Считайте, я уже все забыл.

— Зато я помню! — заявила она тем нежным голосом, который любого мужчину вогнал бы в дрожь. — Поверьте, милорд, я вовсе не хотела задеть ваши чувства!

Кровь ударила Маркусу в голову с такой силой, что перед глазами заклубился багровый туман.

— Не льстите себе, мадам, — я не принадлежу к числу ваших слюнявых поклонников, которые принимаются рыдать и стонать или грозятся покончить с собой, чуть только вам вздумается погрозить кому-то из них пальчиком! — прорычал он. — Плевать мне на то, что вы думаете обо мне! Ступайте к своим друзьям! Мне не интересно слушать, как вы станете прохаживаться на мой счет только потому, что я дал им возможность увидеть, что вы представляете собой на самом деле!

— Что я представляю собой?! — взорвалась Регина. Глаза ее превратились в узкие щелочки. — Послушаете, вы, тупоголовый осел! Единственное, что вам удалось продемонстрировать, — это то, чем являетесь вы сами! А именно — что не имеете ни малейшего понятия о том, как следует вести себя воспитанному человеку! Что вы грубы, неотесанны, и вас вообще нельзя пускать в общество. А то, что вы сейчас сказали обо мне, просто чушь, и всем это известно.

— Правда? Стало быть, прозвище «Прекрасная, но жестокая дама» вам дали просто так, без всяких на то оснований?

Красные пятна на ее щеках дали ему понять, что стрела угодила точно в цель. По-видимому, ему удалось нащупать ее больное место. По логике вещей это должно было бы его порадовать. Но никакого удовольствия он не ощутил.

— Можете говорить обо мне все, что вам будет угодно! — вспыхнула Регина. — Но неужели вам до такой степени наплевать, что ваше недостойное поведение бросает тень и на Луизу?! Это даже может помешать ей занять прочное положение в свете!

— Думаю, ей будет неплохо и без него!

— Вот даже как? Пусть, значит, лучше гниет в этой вашей глуши, не видя ни единой живой души… ах да, прошу прощения, совсем забыла о вас, сэр! Впрочем, вы, по-моему, готовы дни и ночи напролет копаться в своих пыльных книгах, вместо того чтобы проводить время в цивилизованном общении с нормальными людьми!

— А что в этом плохого? — возмутился Маркус и, едва не расплескав виски, махнул бокалом в сторону книжных шкафов, которыми были заставлены стены кабинета Айверсли. — Как вы можете убедиться, я не единственный, кто находит удовольствие в чтении. А если вам это удовольствие недоступно…

— Я этого не говорила, — поспешно перебила Регина, и Маркус удивленно покосился на нее. В чем дело? Почему у нее вид как у раненого зверька? — Просто жизнь кажется мне намного интереснее книжной мудрости. Нельзя же надеяться, что найдешь в книгах абсолютно все!

— А вот тут я с вами не согласен. Лично мне до сих пор удавалось отыскивать в книгах все, что нужно.

— А музыка? — не сдавалась она. — Музыку вы тоже находите в своей библиотеке?

Отставив бокал, Маркус повернулся к книжным полкам, пробежал глазами по корешкам, нашел то, что искал, вытащил пухлый том и прочел вслух:

Уже проснулись птицы,

Бьет дятел в барабан,

На желтой колеснице

Въезжает солнце к нам.

И вот твоей ресницы

Коснулся луч на миг.

Еще чисты страницы

— Вот вам стихи, которые давно положены на музыку. Наверняка вы и мелодию уже вспомнили, пока я читал.

— Но читать стихи — это не одно и то же, что слушать песню, — возразила Регина. — Я очень люблю оперу, но предпочитаю слушать ее, а не читать либретто!

— Возможно, но не всякий же может ездить в оперу, когда ему хочется! Зато всегда может открыть книгу. С губ Регины сорвался возмущенный возглас:

— А как насчет танцев, к примеру? Вы их тоже найдете в книгах? Боюсь, чтение тут вряд ли поможет.

— Неужели? — Маркус с победным видом вытащил с полки еще один пухлый том. — Да вот, к «примеру», «Подробное руководство для желающих научиться танцевать»! — Он бесцеремонно сунул книгу Регине под нос и ткнул пальцем в какую-то диаграмму: — Видите? Так что и танцы тоже можно найти в книгах!

Регина покачала головой:

— Ну, знаете ли, это уж совсем притянуто за уши! Читать, как танцевать, и танцевать — это не одно и то же!

— Конечно — потому что на самом деле это гораздо лучше! Не нужно обливаться потом в душном бальном зале, вести дурацкие разговоры и терпеть, когда тебе наступают на ноги. — Маркус смерил Регину холодным взглядом. — А самое главное — ты избавлен от необходимости находиться в обществе заносчивых дамочек, считающих, что они оказывают тебе великую честь, согласившись пройтись с тобой по залу. — «Или спеть с тобой дуэт», — мысленно добавил он, вспомнив недавнее происшествие.

Поняв намек, Регина покраснела до ушей, но у нее и в мыслях не было сдаваться.

— Возможно. Но тогда вам незнакомо наслаждение, которое испытываешь иногда, просто прикоснувшись к другому человеку. — Она подошла к нему почти вплотную, нежный аромат ее духов окутал его, и Маркус вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха. — Вы никогда не узнаете, что такое трепетное возбуждение, когда тебя переполняет страсть. Только не говорите мне, что вы и это можете отыскать в ваших книгах, потому что я никогда не поверю.

— Вот, значит, как? А я-то было решил, что благовоспитанная светская дама вроде вас просто не может знать, что такое «трепетное возбуждение, когда тебя переполняет страсть», — насмешливо повторил Маркус ее же собственные слова.

Краска на щеках Регина стала гуще. Теперь они стали похожи на пионы в цвету.

— Не стоит извращать мои слова. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

— Ну да… конечно. — Маркус посмотрел на нее сверху вниз, и в глазах его было такое презрение, что Регине вдруг захотелось его ударить. — Насколько я слышал, вы никогда не снисходите даже до того, чтобы позволить своим обожателям поцеловать вам руку.

— Что ж… зато я соглашаюсь с ними танцевать. А единственные женщины, которых допускаете до своей особы вы, — это служанки. Господи помилуй, представить только! Кстати, а вы, случайно, не прячете женщин у себя в донжоне?

— О чем это вы, черт возьми?! Регина стала совсем пунцовой.

— Ходят слухи… что вы приковываете женщин цепью к стене донжона… ну, чтобы позабавиться с ними.

«Господи Боже мой! Надо ж такое придумать!»

— И вы в это верите?!

Регина вскинула подбородок, дерзко глядя ему в глаза:

— А почему бы и нет? Легко! Особенно учитывая, что при вашей учтивости и изысканных манерах вам, вероятно, весьма сложно найти женщину, которой вы бы смогли доставить наслаждение, — ну, если, конечно, не приковать ее цепью к стене.

На мгновение утратив самообладание, Маркус шагнул к ней. И тут же понял, что совершил большую ошибку, — он вновь ощутил соблазнительный медовый аромат туалетной воды, окутывающий Регину с головы до ног, и кровь бросилась ему в голову. К тому же, оказавшись так близко, он вдруг заметил золотистую россыпь веснушек у нее на шее — той изящной, с аристократическим изгибом шее, к которой он мечтал прижаться губа…

Стоп! С трудом заставив себя оторвать глаза от этого дивного зрелища, Маркус взглянул на нее в упор:

— Поверьте, мадам, мне не составит особого труда доставить удовольствие женщине… если я, конечно, захочу.

— Неужели? — Регина выразительно вздернула брови. — Что-то не слишком верится!

— Воля ваша, мадам. Но это не значит, что мне это не под силу.

— Шутите! Что ж… так докажите это! — с вызовом бросила она.

Перед тем как окончательно потерять самообладание, Маркус еще успел подумать, что она, вероятно, вкладывает в эти слова совершенно иной смысл, нежели он. Скорее всего эта жеманница имеет в виду слащавые комплименты, расшаркивания и прочие штучки из арсенала «всякого учтивого джентльмена». Но сейчас его это волновало меньше всего. Маркус решил, что уже достаточно натерпелся от нее — хватит с него этих кривляний, презрительных усмешек и издевательских намеков. Он покажет ей, чем рискует женщина, у которой не хватает ума оставить его в покое…

— Отлично! Что ж… раз вы настаиваете, мадам… рад служить. — И прежде чем Регина смогла воспротивиться, Маркус склонился к ней и впился губами прямо в ее соблазнительно алый рот, который всю прошлую ночь преследовал его во сне.

Регина жалобно пискнула. Потом отскочила в сторону, как ошпаренная кошка. Глаза у нее разом стали величиной с блюдца.

— Что вы делаете?!

— Вы сами предложили мне доказать, что я способен доставить удовольствие женщине.

— Но я вовсе не имела в виду подобный способ!

— Зато я имел. — Если честно, он ожидал, что Регина даст ему пощечину. Но, поскольку ее не последовало, он немного приободрился. — Видимо, я был недостаточно убедителен. Нижайше прошу прощения, мадам. И с вашего разрешения попробую снова… — Протянув руку, Маркус приподнял ей подбородок.

В глазах Регины заметался страх.

— Но это невозможно! В конце концов, — расхрабрилась она, — если вы заметили, мы не у вас в донжоне!

— Как жаль! — хмыкнул Маркус, другой рукой обхватив ее за талию. — Можно было бы воспользоваться цепью…

Регина уперлась ладошками ему в грудь.

— Вы не осмелитесь! — пропыхтела она, изо всех сил отталкивая его. — Я этого не позволю!

— Да ну? И что же вы сделаете, чтобы меня остановить? — с любопытством спросил Маркус. — Простите, но от ваших светских уловок у меня в донжоне вряд ли будет много пользы.

— Но я вовсе не собира…

Что она собиралась, так и осталось тайной, поскольку Маркус заглушил ее слова поцелуем. Он впился в ее губы с такой яростью, что Регина задохнулась. Это вышло непроизвольно — просто ему надоело слушать ее выдумки. И вдобавок осточертело думать обо всех этих болванах, оставшихся в зале. Все, о чем он мечтал, — это целовать ее.

Регина слабо затрепыхалась в его руках, толкала его кулачками в грудь, стараясь вырваться. Однако, как ни странно, ей почему-то и в голову не пришло прятать от него губы. Ее ладони по-прежнему лежали на его груди, но теперь она уже не пыталась оттолкнуть его. Это сразу придало ему сил, и Маркус, припав губами к ее рту, крепко прижал Регину к себе, сгорая от желания дать ей возможность почувствовать его… показать ей, насколько она ошибалась, считая его просто грубым животным…