Сабрина Джеффрис - Загадочный виконт

— Ты и впрямь… Прекрасная… но жестокая дама. — Его дыхание опалило ей щеку. — Прирожденная соблазнительница.

— Наверное, — прошептала она, польщенная тем, что он так думает. Возможно, она никогда не научится читать и не сможет подарить ему здоровых детей, но зато хотя бы в постели она сумеет доставить ему удовольствие. — Да, дорогой.

Движения Маркуса стали стремительными, и знакомое сладостное нетерпение внутри ее росло с каждой минутой. Не в силах справиться с собой, Регина с силой притянула его к себе, выгнувшись дугой и желая только одного — чтобы это никогда не кончалось…

Хриплый стон вырвался из груди Маркуса.

— Искусительница! — прорычал он. — Сирена.

Регина перевела взгляд на картину, откуда ей улыбались сирены.

— Да, — прошептала она, вонзив ноготки в его влажные от пота плечи. — Да.

— Моя сирена, — простонал он.

— Да… о да…

Он снова мощно ворвался в нее, пригвоздив ее тяжестью своего тела. Потом поднял голову — глаза его горели.

— Не будет никаких других драконов.

— Никогда… — прошептала она, яростно извиваясь под ним.

Просунув руку между их телами, Маркус ощупью отыскал тот крохотный бугорок, средоточие ее женственности, который с такой готовностью отзывался на его ласки.

— Только я.

— Только ты… — Сдавленный крик вырвался из груди Регины, когда он сжал его. — Обещаю…

После этого слова были уже не нужны. Он тяжелыми, мощными толчками ритмично двигался в ней, а руки его продолжали терзать ее, пока желание не захлестнуло Регину с такой силой, что она уже не помнила себя. Она сгорала в пламени того же нетерпения, которое сжигало и его самого.

— О… дорогой… о-о-о, да… да, да! — вскрикнула она, когда весь мир вокруг нее внезапно разлетелся на куски.

Со стоном выкрикнув ее имя, Маркус в последний раз ворвался в нее. И тяжело рухнул поверх жены, чувствуя, как она цепляется за его плечи и дрожь блаженства сотрясает ее тело.

Теперь он ее муж. Обратного пути нет.

И слава Богу.

Усталая Регина уже давно крепко спала, а Маркус все лежал без сна. Наконец-то женщина, которую он страстно желал, принадлежит ему. Раньше ему почему-то казалось, что усилия, которые ему придется приложить, чтобы она оказалась в его постели, притупят его желание. Но он ошибся. Даже сейчас, лежа рядом с ней, он снова мечтал оказаться внутри ее, разбудить ее поцелуем, ласкать ее, возбуждая в ней ответную страсть, пока она…

Нет, остановил он себя. Ей нужно отдохнуть и хоть немного прийти в себя после того, как он так яростно занимался с ней любовью. Маркус от души надеялся, что его безумное желание никак не повредило ей. Что, если его страсть напугала Регину и его молодая жена с утра пораньше сбежит в Лондон в поисках более цивилизованного общества, чем ее необузданный муж?

В попытке прогнать эти мысли, до того как они напоят ядом его кровь, Маркус осторожно уткнулся носом в шелковые волосы Регины и с наслаждением вдохнул знакомый аромат.

И мгновенно успокоился. Он почти не сомневался, что ей понравилось заниматься любовью, даже так неистово и бурно, как прошлой ночью. А когда самое неприятное осталось уже позади, Регина отдавалась ему с такой пылкостью, о которой любой мужчина может только мечтать.

Не просыпаясь, она прижалась к нему, и Маркус со вздохом заключил ее в объятия. Только тогда ему удалось наконец заснуть.

Тусклый рассвет едва начал пробиваться из-за туч, когда его разбудили звуки музыки.

Арфа!

Господи, не иначе как он умер и попал на небеса — всего одна ночь любви с Региной, и пожалуйста!

Но, слегка приоткрыв глаза, Маркус облегченно вздохнул, поняв, что он все еще у себя в Иллирии. Но откуда тогда звуки арфы? Он уже приготовился услышать ангельское пение, когда отчетливое проклятие, произнесенное женским голосом, окончательно развеяло его иллюзии.

Музыка оборвалась. Маркус сел, обвел глазами комнату и в двух шагах от себя обнаружил свою молодую жену. Сидя на стуле, она старательно подбирала какую-то мелодию и что-то бормотала себе под нос.

И при этом была абсолютно голая — в точности как в том его сне!

Его мужское достоинство моментально встрепенулось, разом пробудившись к жизни.

— Надеюсь, ты собираешься будить меня таким образом каждое утро. — Отбросив одеяло, Маркус выбрался из постели, чувствуя невероятное облегчение оттого, что все его ночные страхи оказались вздором.

Регина вздрогнула, вскинула на мужа глаза и нахмурилась:

— Если ты имеешь в виду тот твой сон, где я, обнаженная, играла тебе на арфе, то можешь сразу выбросить это из головы. К слову сказать, играть на арфе голой чертовски неудобно.

На лице у нее было написано такое искреннее возмущение, что Маркус с трудом удержался от смеха.

— Вот как? — только и спросил он, подойдя к ней.

— Эта штука исцарапала мне колени, — пожаловалась она. — А резное дерево постоянно обдирает мне плечо и…

— Ну, такого мы не допустим. — Потянув арфу на себя, Маркус поставил ее стоймя. Потом подал руку жене. — Хотя, должен признаться, зрелище просто ошеломляющее. — И, наклонившись к Регине, прижался губами к ее шее.

— Кстати, так же потрясающе еще вчера выглядел мой дорожный костюм. Вспомни, какие это имело последствия.

Хмыкнув, Маркус накрыл ладонью ее грудь.

Регина судорожно втянула в себя воздух и прижалась лицом к его руке.

Он только этого и ждал. Подхватив жену на руки, Маркус понес ее к постели.

— Что ж, ничего не поделаешь — придется как-то обойтись и без арфы, и без дорожного платья. Ты не против?

Ее ответом был поцелуй.

Немного позже, удовлетворенный и счастливый, Маркус привлек жену к себе. Она охотно свернулась калачиком у него под боком, устроившись головой на его широкой груди.

— Надеюсь, я не сделал тебе больно, дорогая, — виновато пробормотал он. — Наверное, мне следовало дать тебе время хоть немного оправиться.

— Если бы я сама не хотела того же, — лукаво усмехнулась Регина, натягивая на обоих одеяло, — стала бы я тогда чуть свет играть на арфе?! И потом, мне вовсе не больно. А если честно… — Она тихонько засмеялась.

— Что тебя так рассмешило?

— Вспомнила своих приятельниц. Вот дурочки! Слышал бы ты, какие ужасы они рассказывали о первой брачной ночи!

Едва не убедили меня, что моя собственная окажется настоящим кошмаром!

Маркус выразительно вскинул брови:

— Я так полагаю, это должно означать, что в действительности все было несколько иначе?

На губах Регины появилась улыбка настоящей сирены-соблазнительницы.

— Это было умопомрачительно, но ведь ты и сам это знаешь, самодовольный тупица!

— Ну, ты тоже удивила меня, дорогая!

— Тем, что вела себя так бесстыдно? — Регина пытливо вглядывалась в лицо мужа, стараясь догадаться, о чем он думает.

— Совершенно непристойно! — хмыкнул он.

— Похоже, ты не очень разочарован?

— А разве я обманулся в своих ожиданиях? — изумился он. — Моя жена получает огромное удовольствие, занимаясь со мной любовью! Господи, да это же прекрасно!

— Держу пари, ты говоришь так только потому, что ты скупердяй! Пожалел для жены драгоценностей, да? — насмешливо прищурилась Регина.

— Не понимаю… — растерялся Маркус.

— Все мои приятельницы в один голос твердили, что единственное, мол, приятное в супружеских отношениях — это то, что наутро муж осыпает тебя бриллиантами.

— А ты этого хочешь?

— Нет, если придется отказаться от того, чем мы только что занимались.

Улыбка тронула губы Маркуса.

— Ни в коем случае. А насчет бриллиантов… извини, дорогая, я просто не догадался купить тебе какую-нибудь безделушку в подарок.

Регина звонко рассмеялась:

— Я так и знала! Ты вообще не из тех мужчин, кто дарит женщинам драгоценности.

— Зато я преподнес тебе арфу! — обиженно нахохлился Маркус.

— Да. И она очаровательна.

— Даже при том, что ты не смогла прочесть мою дарственную надпись.

Регина застыла, вся ее веселость разом пропала, и Маркус обозвал себя последним идиотом за то, что брякнул не подумав. Но теперь, когда страсть его была утолена, он намерен был докопаться до правды и выяснить наконец, как случилось, что она осталась неграмотной.

— Послушай, так ты и в самом деле не умеешь читать? Покачав головой, она молча отвернулась.

Но Маркус, обхватив жену за талию, моментально опрокинул ее на спину и наклонился, глядя ей в глаза.

— Дорогая, для меня это не имеет никакого значения. Но я просто не понимаю, как же так — чтобы дочка герцога могла…

— = — …оказаться такой тупой? — с горечью подсказала она.

— Неграмотной, — поправил ее Маркус. Прижав жену к груди, он ласково прижался губами к ее шее. — Ты ведь очень даже неглупая — вот это меня и удивляет больше всего. Так как же получилось, что ты не смогла научиться читать?

Регина, отодвинувшись, посмотрела ему в глаза.

— Думаешь, я не старалась? — уныло пробормотала она. — Сотни, тысячи раз! Я просто из кожи лезла вон, но… у меня не получалось. — Губы у нее задрожали. — Наверное, все дело в том, что мои мозги устроены не так, как у всех.

— С чего ты это взяла? — удивился Маркус. Ответом ему был тяжелый вздох.

— Когда Сайсели только начала заниматься со мной…

— Сайсели? А я решил, что она твоя компаньонка.

— Так оно и есть. Но когда-то давно была моей учительницей. И гувернанткой.

Маркус вытаращил глаза:

— Герцог не мог позволить себе нанять для тебя гувернантку?!

— Естественно, мог, — дернула плечиком Регина. — К счастью, Сайсели его отговорила. Видишь ли, Сайсели — двоюродная сестра моего отца, она живет с нами чуть ли не с самого моего рождения. В то время умер ее отец. Особых средств у нее не было, так что ей уже тогда была уготована участь старой девы. Возможно, именно поэтому она так привязалась ко мне. Она-то и обнаружила, что у меня проблемы с чтением. Зная, как строго моя мать подходит к светскому воспитанию детей, она сделала все, чтобы убедить отца доверить мое обучение ей, — тогда ни одна живая душа никогда не узнала бы об этом моем недостатке.

— Так твои родители ничего не знали?! — поразился Маркус.

Регина покачала головой:

— Мама умерла бы, прослышав о таком позоре. А отец редко общался с детьми. Большую часть времени он занимался тем, что положено мужчинам его круга, а не семьей. Даже Саймону ничего не известно.

Маркус нахмурился:

— Так Сайсели — единственная, кто знает, что ты не умеешь читать…

— Я догадываюсь, что ты имеешь в виду. Выбрось это из головы — Сайсели честно старалась меня научить. Но проблема в том, что она показывала мне букву, а я видела совсем другое. А когда я выросла, стало еще хуже. Помню, как попросила Саймона прочесть мне одно слово — совсем простенькое, я даже выучила наизусть, как оно выглядит. Хорошо помню это, — я ждала, что он скажет «луна», а он прочитал «обед». — Глаза Регины наполнились слезами. — Оказалось, что я не способна запомнить даже одно-единственное слово!

— И ты сдалась?

Регина подняла на него глаза:

— Конечно, нет. Но иногда у меня опускались руки. И все bee я не бросила бы это, если бы не мои головные боли.

— Да, ты что-то об этом говорила.

— Они начинались, только когда я пыталась читать. Сайсели втайне от всех посоветовалась с доктором, и он велел мне бросить эти попытки. Предположил, что в результате тяжелого гриппа, которым я переболела в детстве, я получила осложнение на мозг и что возможно ухудшение, если я не оставлю это немедленно. Поэтому я… мы решили покончить с учением.

— И больше ты уже не пыталась?

— Иногда… время от времени. Но потом голова у меня начинала болеть и…

— Да. Понимаю.

Он все понял: мисс Тремейн обратилась к какому-то шарлатану — или сделала вид, что обратилась, — и Регина, доверчивый ребенок, поверила, что у нее действительно что-то не в порядке с головой! Маркус скрипнул зубами.

— Стало быть, ты вообще не умеешь читать? — осторожно спросил он. — Но как тебе удается это скрывать? Да еще постоянно бывая в обществе?

— О, у меня собственные хитрости! — робко улыбнулась Регина. — Обычно притворяюсь, что у меня устали глаза. Или что я оставила дома очки. Или просто говорю, что предпочитаю прочесть это, когда останусь одна.

В точности как она сделала вчера с запиской Луизы, вспомнил Маркус.

— А если кто-то очень уж настаивает, как ты вчера, например, тогда просто стараюсь перевести разговор на другое. Не все так настойчивы, знаешь ли. — Регина с хитрецой посмотрела на Маркуса. — Большинству моих знакомых и в голову бы не пришло попросить меня прочитать им вслух что-то фривольное — вроде твоей дарственной надписи.