— Только если получишь на это мое разрешение. Холодок пополз у нее по спине. Странно… до этой самой минуты она не замечала ни малейших признаков того, что Маркус может превратиться в мужа-тирана.

— Но ты ведь дал мне слово, что я смогу ездить в Лондон, когда захочу!

— Да, но я не имел в виду, что при этом ты пренебрежешь супружескими обязанностями.

Если он собирался ее напугать, то просчитался. Слова мужа лишь вывели ее из себя.

— Если ты решил удерживать меня здесь против моего желания, я вызову Сайсели и она что-нибудь придумает, чтобы помочь мне сбежать.

— Интересно как? Ты ведь даже не можешь послать ей письмо.

Регина вспыхнула:

— Попрошу кого-то из слуг!

— Вот как? — мрачно улыбнулся Маркус. — Готов спорить на что угодно, что в твоем доме никто из прислуги даже не подозревал, что их хозяйка неграмотна. Я угадал? Так что вряд ли ты решишься признаться в этом моим слугам.

Маркус был прав. Но это только еще сильнее разозлило Регину.

— Тогда пойду в деревню, заплачу кому-нибудь…

— А вот этого-то я тебе точно не позволю.

— Что?! Ты хочешь сказать, что запретишь мне…

— Именно так. — Регина, возмутившись, дернулась было чтобы сползти с его колен, но Маркус только крепче прижал жену к себе. В груди его постепенно разгорался гнев. — Вот что, моя дорогая. Большую часть жизни я провел, будучи предметом самых грязных сплетен. Прошло совсем немного времени с тех пор, как местные жители стали видеть во мне рачительного, справедливого и добросердечного хозяина, которому не все равно, что случится с арендаторами и с имением. И ты готова дать им повод сплетничать о моей жене?! Хихикать у меня за спиной, обсуждая, как она сбежала от мужа всего лишь через неделю после нашей свадьбы?!

— Но я вовсе не собиралась…

— Понимаю — ты просто не подумала, как это будет выглядеть со стороны. Но если мои люди будут держать язык за зубами, то деревенские… — Маркус покачал головой. — Так что выкинь это из головы.

Всю ее злость как рукой сняло. Если кто и мог понять его, то только она. Гордость давно уже стала частью ее натуры. Но факт оставался фактом — похоже, она стала его пленницей.

— Но я должна хоть ненадолго съездить в Лондон, — твердо сказала Регина. — И ты не сможешь мне помешать — разве что посадишь на цепь у себя в донжоне.

— Нет, конечно, — с тяжелым вздохом покачал головой Маркус. — Ладно, мы проведем в Лондоне остаток сезона, раз уж тебе так этого хочется.

— Конечно, хочется.

— Но только после того, как ты посвятишь учебе еще несколько дней. Договорились?

— Да, бесспорно. — Странно… казалось, она должна была бы прыгать от радости, ведь он согласился. Но у Регины было тягостное предчувствие, что это только отсрочка.

— И потом, у нас как-никак медовый месяц. Думаю, ты не станешь осуждать меня — ведь это так естественно, когда хочется, чтобы молодая жена принадлежала только тебе одному.

— Нет, нет, — пробормотала она, смущаясь все больше, поскольку в голосе Маркуса звучало откровенное желание. Наверняка он собирается заняться с ней любовью прямо сейчас, в конце концов, они ведь женаты меньше недели. — Только мне не хотелось бы провести свой медовый месяц, корпя над книгами и страдая от головной боли. Неужели нельзя сделать перерыв хотя бы на сегодня? Глаза Маркуса вспыхнули.

— Твое желание для меня закон, дорогая, — хрипло прошептал он. И припал губами к ее рту.

Но Регина в последнюю минуту успела отодвинуться и приложила пальчик к губам мужа:

— Не сейчас, сластолюбивое ты чудовище! Ведь мы занимались этим только сегодня утром.

Из груди Маркуса вырвался вздох разочарования.

— Тогда что ты предлагаешь?

— Ну, хотя бы проехаться верхом… — начала Регина. И моментально прикусила язык, заметив сладострастный огонек, вспыхнувший в глазах мужа при этих ее словах. — На лошади! — покраснела она. — Ты давно обещал показать мне имение и заодно усадьбу, где мне предстоит жить. — На губах Регины появилась коварная улыбка. — И твой знаменитый донжон, кстати.

Странно, но при этих словах лицо Маркуса омрачилось.

— Только не донжон, хорошо? — поспешно сказал он. — Уверяю тебя, что ты не увидишь там ничего интересного, кроме покрытых пылью бутылок с вином, ржавых цепей да еще пауков. К тому же там чертовски сыро и холодно. В общем, это не место для леди.

— Да? Но ведь ты сам столько говорил о нем! И все эти сплетни… Вот мне и стало интересно.

— Просто у тебя разыгралась фантазия, дорогая. В действительности все совсем иначе, уверяю тебя, — улыбнулся он, но улыбка его показалась Регине вымученной. — Конечно, если уж тебе так хочется, я свожу тебя туда, но учти — там полно крыс.

Крысы! Брр!

— Ладно, считай, что ты меня убедил.

— А вот покататься верхом было бы очень даже неплохо. И погода как раз для прогулки, — прошептал Маркус, теребя зубами мочку ее уха. Рука его тем временем, скользнув за тугой корсаж, ласкала грудь Регины. — Но это может подождать. А сейчас… разве я не заслуживаю награды за свою уступчивость?

— Конечно, заслуживаешь, — словно бы нехотя призналась она, хотя кровь в ее жилах уже закипела. — А все-таки… вдруг я откажусь?

— Тогда придется тебя уговаривать. — При этих словах Маркус осторожно сжал ее сосок, и Регина хрипло застонала. — Впрочем, не думаю, чтобы это отняло много времени, — усмехнулся он.

— Ты…

Он припал губами к ее шее.

— …распущенный и… и развратный…

Хмыкнув, Маркус пощекотал кончиком языка у нее за ушком.

— …дракон.

— Конечно, — хрипло пробормотал он, покрывая поцелуями ее шею. — Но только рядом с тобой, моя дорогая. Только с тобой.

. К тому времени как они выбрались наконец на верховую прогулку, солнце уже потихоньку спускалось к горизонту. Подъехав к господскому дому, супруги остановились. Маркус украдкой поглядывал на жену, боясь заметить на ее лице гримаску разочарования. Или, того хуже, насмешку над причудливыми архитектурными изысками его приемного отца. Но, судя по сияющему лицу Регины, дом понравился ей ничуть не меньше, чем все остальное имение.

И робкая надежда вновь проснулась в его груди. Может быть, она передумает возвращаться в город? Ведь ей тут явно по душе. Как она ахала, увидев пруд и речку, где водится форель, как восхищалась аккуратно убранными бескрайними полями, как засыпала его вопросами о том, чем заполнен его день с утра до вечера! И хотя эти ее вопросы и бесконечные охи и ахи доказывали, как мало она разбирается в подобных вещах, все же неподдельный энтузиазм его молодой жены немало польстил Маркусу.

Но вот только надолго ли его хватит? Ведь без посторонней помощи Регина не сможет даже выбрать, что заказать на обед. Как, не умея читать, она станет нанимать на работу слуг, давать указания экономке, проверять счета и многое другое?

Впрочем, она тоже это понимала. И стремилась всеми силами избегать тех дел, справиться с которыми была попросту не в состоянии. Маркусу невольно вспомнилась его мать — ведь ее тоже влекли радости Лондона.

Он отогнал от себя эту мысль. Регина нисколько не походила на его мать, хотя и была светской дамой до мозга костей. Маркус невольно залюбовался ею — щеки разгорелись от поездки верхом и от свежего воздуха, глаза сверкают от радости и предвкушения чего-то чудесного. Ничего общего с его матерью, на которую дела имения всегда нагоняли откровенную скуку.

К тому же Регина обладает природным живым и острым умом. И она прямо-таки создана для того, чтобы стать хозяйкой его громадного владения. И потом, напомнил себе Маркус, если она была очень уж счастлива в Лондоне, почему с таким пылом откликнулась на его ухаживания? Решила, что в ее жизни не хватает остроты?

Нет, он так просто не сдастся. И вовсе не потому, что городская жизнь внушает ему отвращение. Теперь, перестав чувствовать себя изгоем, он и сам бы охотно съездил как-нибудь вечером в оперу или пообедал у Айверсли. Но большой свет, где он каждый день рисковал наткнуться на принца, не для него.

Да и ему нравится жить в деревне, ходить на охоту, заниматься делами. Если бы не одиночество! Но теперь, когда у него есть Регина…

Только вот надолго ли? Она поймала его в ловушку, мрачно подумал Маркус. У него самого нет ни малейшего желания постоянно жить в Лондоне. Но не может же он силой заставить Регину остаться с ним? Тогда она возненавидит его. А отпустить туда жену, тем более одну, он тоже не мог. Много ли времени понадобится, чтобы она нашла ему замену?

Ревность сводила его с ума! Он бы отдал все на свете, лишь бы не думать о ней постоянно… лишь бы ему стало безразлично, что она делает. Но это было свыше его сил. Регина околдовала его. С каждым днем он все больше поддавался ее чарам, все острее желал ее. Ему невыносимо было видеть, как она мучается головными болями. Сейчас Маркус охотно пожертвовал бы всем своим состоянием, чтобы увидеть на лице жены улыбку. И если он не поостережется, то очень скоро станет плясать под ее дудку, и она примется вертеть им, как его собственная мать его приемным отцом, и тогда…

— А ты собираешься показать мне сад? — спросила Регина, заставив своего жеребца остановиться рядом с лошадью Маркуса. На лице ее сияла улыбка, от которой его сердце мгновенно растаяло.

Господи и все святые угодники, она была свежа, как вешний сад, еще влажный от утренней росы. Золотистые волосы, едва прикрытые кокетливой шляпкой, на фоне голубого шелка казались еще ярче, а серые глаза, словно решив позаимствовать у неба его цвет, тоже стали вдруг голубыми. Изящный наряд Регины украшал маленький букетик цветов. Маркус тяжело вздохнул — неудивительно, что половина мужчин в Лондоне потеряли из-за нее голову.

Сердце у него сжалось.

— Маркус, ау! Ты слышишь меня? У тебя ведь есть сад?

— Да, конечно. Но боюсь, с тех пор как Луиза уехала, он пришел в полное запустение. Вообще-то здешние сады и цветники находятся на ее попечении, а наш старенький садовник без нее как без рук. — Маркус пытливо вглядывался в ее лицо. — А тебе нравится копаться в саду?

— Нравится — только когда копаются другие, — с извиняющейся улыбкой созналась Регина. — А вот грязь под ногтями и слизняки приводят меня в ужас. Так что если ты рассчитываешь, что я возьму твой сад и цветник под свою опеку, то, боюсь, очень скоро они окажутся совсем заброшенными. — И вздохнула. — Похоже, никчемная тебе попалась жена, бедный мой Маркус. Остается только надеяться, что ты не начнешь очень скоро жалеть о своей свободе.

— Чушь, — хрипло буркнул Маркус, чувствуя, как в горле у него запершило. — Выкинь это из головы. Я ни о чем не жалею, уверяю тебя. И не пожалею. Просто найму нового садовника, вот и все. А вот найти себе новую жену будет потруднее.

Из конюшни к ним навстречу выбежал грум. И Маркус, спешившись, бросил ему поводья.

— Пойдем, милая, я покажу тебе свой сад. Это совсем близко. — И протянул к ней руки. — Может, он тебе понравится. И ты поймешь, что грязь и слизняки в общем-то не так уж страшны.

Бросив на мужа скептический взгляд, Регина позволила ему помочь ей спешиться. Они долго бродили по узким аккуратным тропинкам между клумб с цветами, которым отчаянно не хватало заботливых рук, но Регина упорно молчала.

Она явно давала ему понять, что в этом смысле рассчитывать на нее не приходится.

Они как раз обошли небольшой садик и спускались по склону холма в направлении цветущего розария, когда позади них вдруг раздался леденящий душу крик. Шарахнувшись от испуга, Маркус с Региной разом обернулись и увидели, как по склону холма, обхватив руками ногу, кубарем катится мальчишка лет семи. Из ноги его толчками бьет кровь.

Застыв на мгновение, Маркус только спустя какое-то время сообразил, что это сын садовника, страшный непоседа и егоза. Первой опомнилась Регина. Подлетев к захлебывающемуся от рыданий мальчику, она упала перед ним на колени и принялась осматривать окровавленную ногу. К тому времени как подоспел Маркус, она уже сорвала с шеи шарфик и, отыскав на земле небольшую дощечку, умудрилась сделать нечто вроде примитивной лангетки.

— Я… простите, милорд, — пролепетал малыш, заливаясь слезами. — Я только хотел увидеть… вашу леди, да свалился с изгороди и пропорол ногу. — Он повернулся к Регине. Его замурзанная мордашка была перекошена от страха. — Я ведь не умру, нет, а, миледи?

— Конечно, нет, — твердо заявила Регина. Вид крови, похоже, ничуть ее не пугал, во всяком случае, рваная рана не вызывала у нее ни страха, ни брезгливости. — Я видела раны и похуже, причем у совсем маленьких, и никто из них не умер, поверь мне. И никто не плакал. А такая царапинка, как у тебя, живо заживет, ты и глазом моргнуть не успеешь!

Ах да… кажется, она упоминала, что работала в госпитале, спохватился вконец растерявшийся Маркус.

— Чем я могу помочь? — неловко спросил он.

— Лучше всего немедленно отнести его в дом. И как следует обработать рану. Когда они подошли к задней двери флигеля, где располагалась кухня, они наткнулись на кухарку. Та, увидев из окна как хозяин несет на руках ее окровавленного сынишку, сначала пронзительно завопила, а потом кубарем кинулась им навстречу. За ней толпой неслись перепуганные горничные и судомойки.