Сабрина Джеффрис - Загадочный виконт

— Честно говоря, я тоже так думаю.

— И ты все время это знал?! — вдруг разозлившись, вспыхнула Луиза. — Позволил, чтобы я, как дурочка… а самому было известно…

— Я ни в чем не был уверен, — прервал ее Маркус. — Регина почти убедила меня, что я ошибаюсь. Но она сама верила в его искренность. Верила — до того самого вечера в «Олмаке». А потом…

— А потом? — Луиза скрестила руки на груди. — Я хочу знать все. Я имею право знать, что происходило у меня за спиной!

Соленые капли все еще дрожали у нее на ресницах, но это уже были другие слезы — слезы злости и разочарования. Она вдруг стала очень похожей на мать, какой та была в день, когда он вышвырнул ее из Каслмейна. Ну, помоги, Боже, Фоксмуру, растерянно подумал про себя Маркус. Возможно, ему не придется ломать голову над тем, как ему отомстить, — судя по всему, Луиза сама позаботится об этом.

— Ну, всего я не знаю, — осторожно начал он. — Мне известно только то, что Регине удалось вытянуть из герцога в тот самый вечер… — И Маркус в нескольких словах рассказал сестре о планах принца представить ее ко двору.

Маркус глазам своим не верил — теперь он уже не узнавал стоявшую перед ним девушку. Ее поникшие плечи расправились, в глазах зажегся зловещий огонь, и вскоре вместо всегда кроткой Луизы перед ним стояла разъяренная фурия. Будь у нее крылья, чтобы отыскать герцога, ему бы не поздоровилось. Маркус от души жалел, что не сможет увидеть этой сцены, — в такой ярости Луиза собственными руками вырвала бы у него сердце из груди.

— И никто мне ничего не сказал! — со злостью выплюнула она. — Даже Регина!

Обида в голосе сестры моментально отрезвила Маркуса.

— У нее были на то причины, ангелочек, — поспешно перебил он. Услышав, чем герцог пригрозил сестре, Луиза побелела как смерть.

— О Боже, он действительно негодяй! — Луиза в упор посмотрела на брата. — Только не говори мне, что ты сейчас думаешь, хорошо? Да, ты был прав насчет него. Но если бы я знала…

— Понимаешь, у меня просто не было доказательств, — извиняющимся тоном пробормотал Маркус.

— Да, но ведь ты не просто так был настроен против него, верно? Ты говорил о своих подозрениях каждому — но только не мне! А все потому, что боялся завести со мной разговор о моем сомнительном происхождении. — Луиза скрестила руки на груди. — Хорошо, зато теперь мне все известно. Одного я только не понимаю — в какой степени сам принц участвовал в планах Саймона поухаживать за мной?

— С самого начала и до конца, мне кажется, — прямо ответил Маркус.

— Не обязательно. Да, скорее всего принц действительно хотел видеть меня при дворе, но не мог же он заставить Саймона поцеловать меня, говорить мне о любви…

— Он целовал тебя?! — взвился Маркус. — Ах он… Я разорву этого ублюдка голыми руками!

— Ну уж нет! — перебила его Луиза. — Мы с тобой только-только стали завязывать связи в обществе, и я не позволю, чтобы ты все разрушил!

— Что?! — Ему показалось, что он ослышался. И это его всегда такая кроткая и послушная сестра!

— Мне кажется, каждое преступление заслуживает наказания, соответствующего его тяжести, — несколько загадочно заявила она.

— Например? — осторожно спросил Маркус. Глаза Луизы угрожающе сузились.

— О, естьу меня одна идея, — туманно пробормотала она. — Но нужно сначала кое-что выяснить. И если его высочество приложил столько сил, чтобы увидеть меня при дворе, думаю, сначала ему придется кое-что мне объяснить. Согласен?

— Ничего не понимаю.

— Слушай внимательно, Маркус. Я имею право знать, кому все-таки принадлежала идея поухаживать за мной. Самому ли принцу? Или всему причиной непомерное честолюбие Саймона.

Металлические нотки в голосе сестры заставили Маркуса почувствовать себя словно на горячих угольях.

— Ну, наверное, ты права.

— Я хочу встретиться с принцем. И при этом должен быть и Саймон. А также Регина, поскольку она может честно рассказать — в присутствии его высочества, — что говорил ей брат.

У Маркуса зашумело в ушах.

— Единственное условие, при котором я дам согласие на эту встречу, — чтобы я тоже был там.

— Это само собой.

Он впился цепким взглядом в лицо сестры.

— Это что — попытка заставить меня помириться с Региной?

— Нет, конечно. — Голос ее сразу смягчился. — Но если это поможет, то почему бы и нет? Возможно, ее брат — бесчестный негодяй, но она-то тут при чем? Ты же не собираешься бросить ее только из-за Саймона?

— Ну, разумеется.

— Ты можешь ей доверять и сам это знаешь. И я тоже ей верю — даже после всего, что ты мне рассказал. Регина ни разу мне не солгала. И она всегда держит слово — в этом я уже убедилась. Да и ты, думаю, тоже, если у тебя хватит честности признаться в этом наконец.

Маркус мысленно перебирал в памяти все, что произошло между ним и Региной. Да, она не лгала… хотя и не рассказала ему о том, что произошло между ней и братом. И разве он мог винить ее в том, что она стеснялась признаться ему в своей неграмотности? Бог свидетель, он тоже был не менее сдержан в отношении своего прошлого!

Да, Прекрасной, но жестокой даме он доверять не мог, зато Регине верил, как самому себе. Теперь он понимал, насколько несправедливо это прозвище. С каким ангельским терпением она сносила все вспышки его ярости! Как неистово пыталась защитить Луизу!

А как ангельски добра она была, объявив, что любит грубого, неотесанного дикаря, недостойного даже дышать с ней одним воздухом, не то чтобы делить с ней супружеское ложе! Оставалось только надеяться, что у нее хватит доброты еще раз простить его. Забыть, как он поступил с ней… что он сказал… Да имеет ли он право и просить-то ее об этом?!

— Вообще-то, — мягко добавила Луиза, — ты ведь тоже ее любишь. И это самое главное. Маркус молча перевел взгляд на место в конце обеденного стола, где по праву хозяйки должна была сидеть Регина. И сидела бы, если бы не он и его дьявольское упрямство и бешеный нрав…

— Не уверен. Я ведь знаю, что такое любовь…

— Не глупи. — Пальчики сестры сжали его руку. — Полюбить очень просто. Куда сложнее отыскать того, кто ответит тебе тем же…

Устами младенцев…

Луиза прижала одну руку к сердцу:

— Ну, для тебя самое трудное позади: все, что тебе нужно, — это просто любить ее. Потому что она-то в тебе души не чает. — И с едкой улыбкой добавила: — Одному Богу известно почему.

Маркус попытался засмеяться, но горло у него сдавило.

— Проклятие! Думаешь, я знаю?!

Неужели Регина до сих пор его любит? Она поклялась, что будет ждать, пока он одумается, но с тех пор столько воды утекло… У нее было довольно времени понять, что за чудовище ее муж. Не ожесточилось ли ее сердце?

Как раз в его духе — слишком поздно обнаружить, какой бесценный подарок он получил от судьбы! Какой же он глупец! Оттолкнул единственную женщину, которая искренне полюбила его, только лишь потому, что боялся повторить судьбу отца!

И поэтому пытался удержать ее возле себя. Но, дав волю своему дурному нраву, он сам заставил Регину бросить его.

Теперь, увидев темную сторону его души, захочет ли она вернуться? Пожелает ли жить с ним — в Лондоне или в имении, ему все равно! Нет — если у нее осталась хоть капля здравого смысла. Слишком поздно он понял, что она имела в виду, когда назвала Каслмейн тюрьмой. Потому что даже рай станет ею, когда тебя удерживают там против воли…

— Маркус, — тихо окликнула Луиза брата. — Как ты думаешь, можно ли устроить встречу между дядей Джорджем, Саймоном, Региной и нами?

Маркус тяжело вздохнул:

— Конечно. Но это займет день или два.

Вздох облегчения вырвался из ее груди.

— Так ты сделаешь это? Дашь мне возможность отомстить Саймону?

Как ему хотелось сказать «нет», посадить Луизу под замок — ради ее же собственной безопасности! Но теперь он понимал, что это было бы грубой ошибкой. Что с Луизой, что с его женой. Возможно, с Региной он совершил непоправимую ошибку, но он не намерен повторить ее, когда речь шла о Луизе.

— Да, ангелочек. Ты получишь свою месть.

И тогда, может, его жена найдет в своем сердце хоть каплю снисходительности к нему…

Время уже давно перевалило за полдень, а Регина, Сайсели и с ними Кэтрин сидели вокруг стола в старой детской особняка Айверсли. Регина низко склонила голову над сборником стихов одного из любимых поэтов леди Айверсли. Перед ней горкой лежали кубики с вырезанными на них буквами.

Регина пыталась прочитать первую строчку.

— Я… бра… бо… ро…

— Это слишком сложно! — запротестовала Сайсели.

— Нет-нет, ничего. — Регина водила пальцем от буквы к букве — в ее глазах все они выглядели практически одинаково. — Точно — это «о». Очень похоже на «р», правда?

По какой-то совершенно непонятной для нее самой причине ей было куда легче чувствовать буквы, чем просто запомнить, как выглядит каждая. Почему так, она не знала, но, обнаружив это еще в Каслмейне, поняла, что для нее это единственная возможность научиться читать. И конечно, терпение обеих женщин очень ей помогало.

Она сделала глубокий вдох.

— Я бро… бро-дил… оди… одиноки… что за черт?

А, одинокий!

Кэтрин кивнула.

Голова Регины раскалывалась на части от боли, но она не сдавалась, а кухарка Кэтрин дала ей какое-то снадобье, от которого мигрень как будто немного поутихла. Ей даже казалось, что с каждым днем она становится все менее свирепой. А может, она просто привыкла к ней, как предсказывал когда-то Маркус.

Регина невольно вздрогнула. Нет, она не должна думать о Маркусе… только не сейчас, когда она уже продвинулась так далеко! Иначе она опять расплачется и голова разболится еще сильнее. Нет, если она и позволит дать волю отчаянию, то ночью, когда никто не сможет увидеть ее слез.

Впрочем, она и так почти не спит.

— Я бродил одиноко, как… как обли… обло… О Господи, да что же это такое?! А-а-а… облако! Я бродил одиноко, как облако.

— Именно, — просияла Кэтрин. — У тебя получилось! Регина растерянно заморгала:

— Это что же… выходит, я одолела целую строчку?! Из настоящей книги, не из букваря?!

— Не из букваря, — эхом повторила Кэтрин.

— И я сама прочитала! — Не в силах сдержать ликование, Регина сорвалась со стула и, пританцовывая, прошлась по комнате. — Целое предложение!

Смеющаяся Кэтрин присоединилась к ней, и они закружились по классной, как две школьницы. Веселье длилось недолго — оглянувшись, Регина вдруг увидела, что Сайсели тихо плачет.

Обе бросились к ней.

— Дорогая, в чем дело? Ты нездорова?

— Н-нет… — захлебываясь слезами, прошептала Сайсели. — Значит, все эти годы… ты могла научиться. — Она уткнулась покрасневшим носом в платок. — Я должна… должна была помочь тебе преодолеть страх и боль! — Пальцы ее судорожно сжали руку Регины. — Прости… мне не нужно было слушать этого доктора! Может быть, тогда…

Ее горе было так неподдельно, что из глаз Регины тоже брызнули слезы.

— Не надо, дорогая. Не кори себя! — Она крепко обняла Сайсели. — Мы ведь обе поверили ему, так что я виновата не меньше тебя!

— Ты была ребенком! А мне следовало подумать о твоем будущем!

— Но ты ведь заботилась обо мне! Ты была для меня не только учительницей, но и подругой!

— Но я обязана была хотя бы попытаться! — Сайсели громко высморкалось и снова заплакала. — Просто… я боялась навредить, понимаешь? У меня ведь никогда не было своих детей, а ты была такая милая, хрупкая… я бы просто не пережила, если бы с тобой что-то случилось. А тот доктор сказал…

— Ш-ш-ш, — пробормотала Регина, баюкая Сайсели. — Я знаю, что ты хотела как лучше.

Сайсели, отодвинувшись, смотрела на нее полными боли глазами.

— Это я виновата, что тебе пришлось выйти замуж за такое чудовище. Если бы не я…

— Ты тут ни при чем, — кстати, он вовсе не чудовище. — Регина погладила кузину по плечу. — Вообще-то, дорогая, как только ты узнаешь его получше, ты убедишься, что мой муж очень славный. Просто немного упрямый.

— Как все они! — фыркнула Кэтрин, не упустившая ни слова из их разговора.

Регина с любопытством покосилась на невестку:

— И что, они всегда такие?

— Вообще-то да. Просто к этому привыкаешь и уже знаешь, как с этим справиться, — улыбнулась Кэтрин. — И потом… кое-какая польза от них все-таки есть, не так ли?

Регина улыбнулась в ответ… Но улыбка вышла натянутой. Ей безумно не хватало в постели Маркуса. Но ей недоставало и другого — его ума, настойчивости, которая так раздражала ее раньше, даже его возмутительного поведения. Она никогда не знала, чего от него ждать. А теперь… балы, рауты, приемы без него казались ей пресными. Все эти дни она предпочитала оставаться дома, с Кэтрин или с Сайсели, а не вести бесконечные разговоры о модах и о погоде в окружении пустоголовых скучных щеголей.