— Раух, за руль! — и, подхватив генерала с другой стороны, затолкал его в машину. Машина быстро развернулась и прямо по тротуару помчалась к набережной Дуная, сбивая прохожих, которые не успели вовремя отскочить или спрятаться. Всё произошло в считанные минуты, на глазах метрдотеля и швейцаров Гунделя, а также полицейского, стоявшего на посту перед отелем. Полицейский пытался стрелять по колесам автомобиля, но промахнулся. Приехавшее подкрепление, которое вызвал метрдотель, сразу же принялось досматривать посетителей в ресторане. Воспользовавшись паникой и не дожидаясь, пока полиция поднимется в номера, Цилле незаметно покинул отель, перебравшись из окна по карнизу на соседнюю улицу, и в условленном месте у моста Елизаветы, где стоял закамуфлированный автомобиль с правительственными номерами, предназначенный для адмирала Хорти, присоединился к своим товарищам.

— Неплохо провернули дельце, — удовлетворенно заметил Науйокс, когда всё уже было закончено. — Даже повеселились. Во всяком случае, вкусно пообедали и пообщались с симпатичной дамой.

— Полиция прибыла в Гундель, это значит, Хорти скоро узнает обо всём, — Скорцени взглянул на часы. — Немедленно едем к Харди. Вызывай своего нилашиста, — приказал он Алику. — И пусть поторопится. Тянуть время — это провалить всю операцию.

Спустя час правительственный «хорьх» притормозил у старинного особняка с фасадом в стиле ампир на непривычно пустынной улице Ваци в фешенебельном районе Будапешта. Из машины вышел молодой человек в форме хортистского гвардейца, вслед за ним ещё двое — в гражданской одежде. Когда они подошли к ограде дома, к ним вышел офицер охраны и попросил предъявить документы. Спустя мгновение, держась за живот, из которого торчал десантный нож, офицер со стоном опустился на асфальт. Вся троица прошла во двор дома. Оставшиеся два охранника пытались их задержать, но после короткой схватки их постигла такая же незавидная участь, как и их начальника. Офицер в венгерской форме и его спутники поднялись на крыльцо.

— Давайте, Янош, — негромко приказал венгру Раух, указывая на кнопку звонка. — Мы встанем по бокам двери так, чтобы нас не заметили. Действуйте, как мы договорились.

Венгр позвонил. Через мгновение послышались шаги, офицер внутренней охраны приоткрыл дверь, не снимая цепочки.

— Кто вы? — спросил он коротко.

— Лейтенант Кадош из наружной охраны его высокопревосходительства господина регента, — бодро представился венгр. — У меня срочное распоряжение для его превосходительства, — он протянул офицеру пакет с фальшивым приказом Хорти, изготовленным в лаборатории Науйокса.

Сломав печати, дежурный офицер вскрыл конверт, пробежал глазами приказ и направился наверх — докладывать.

— Сейчас, подождите, — попросил он Кадоша.

Минуты тянулись одна за другой. Наконец, на парадной лестнице особняка, покрытой зеленым ковром, появился сам адмирал Харди. Его сопровождал всё тот же дежурный офицер. Адмирал быстро сошел по лестнице, обогнав его, дежурный офицер распахнул перед ним дверь. Кадош отдал честь.

— Вы от адмирала, очень хорошо, — Харди кивнул мнимому посланцу Хорти, нисколько не усомнившись в его личности. Затем вышел на крыльцо и… упал, оглушенный ударом кастета. Офицер охраны бросился вперед, но короткий тычок ножом оставил его лежать бездыханным перед распахнутой дверью в особняк, как и охранников в аллее. Раух и Цилле подхватили адмирала Харди под руки, и, быстро вытащив его за ограду, погрузили в машину. Кадош сел с ними.

— Это чтобы коменданту Бокаи не было скучно, — пошутил Науйокс на переднем сиденье. — Неплохой компаньон, кстати.

— Поехали, — Скорцени включил стартер.

Машина отъехала. Снова наступила тишина. Только было слышно, как недалеко по мосту Маргит проезжают машины, а на соседней улице проходит, окрикивая случайных прохожих венгерский военный патруль.

* * *

Холодный осенний ветер гнал по аллеям желтые листья платанов и каштанов. Заходящее солнце садилось в серые облака, точно на качелях, едва заметно покачиваясь между готическими зубцами Рыбацкого бастиона и шпилем бастиона Ронделло. Розоватые отблески освещали статую мифической птицы Туруль, похожей на хищного сокола, с широко распахнутыми крыльями и с мечом Атиллы в когтях, символизирующую тысячелетнюю историю венгров. Отблески скользили и по стройным колонам Замкового театра, аркообразному входу в старинную обитель кармелитов, по стеклам фуникулера, поднимающегося на Замковую гору с площади. Вдалеке, за Дунаем, виднелись пышные карнизы и колонны с коринфскими капителями, украшающими вокзал Нюгати. Солнце золотило разнообразные вазы на его крыше, похожие на статуи, и статуи, похожие на вазы. Глядя на это здание, Маренн поймала себя на мысли, что оно, изящно вписанное в архитектуру старого Будапешта, выглядит на фоне соседних домов, как гусарский полковник при полном параде среди принаряженных дам на балу у императрицы Зизи.

Маренн отошла от окна и ещё раз оглядела просторный зал с высокими сводами, украшенными мозаикой из красного мрамора с изображениями великих битв древности. Под потолком виднелись большие хрустальные люстры. Стены были украшены огромными гобеленами, а все предметы мебели казались старинными, массивными, как всё в Буде.

В зале горел камин. Взглянув на огонь, Маренн на мгновение представила себе, как легендарные, мифические короли древности, наподобие Атиллы, вернувшись с охоты, жарили бы там тушу кабана, например. Такая туша легко могла поместиться в камин целиком.

Адмирал Хорти сидел перед камином в кресле, возможно, тоже оставшемся ещё со времен Атиллы, — если тогда были кресла, — и тщательно отреставрированном мастерами. Руки адмирала, украшенные перстнями, покоились на подлокотниках, изображающих спящих леопардов, в древние времена водившихся в густых лесах Европы. Напротив, в кресле из черного дерева, обитом алым бархатом и украшенным фамильным гербом Габсбургов, — такое причудливое смешение эпох, — сидела его супруга Магда. На небольшом полукруглом столике, на подносе стоял серебряный кофейник с крепким турецким кофе, тонкие чашки белого фарфора с серебряными габсбургскими вензелями, а на отдельном фарфоровом блюде лежали ароматные творожные ватрушки с укропом. По радио оркестр фон Караяна играл «Чардаш Розалинды» из оперетты Штрауса «Летучая мышь».

— О, что за чудо, этот фон Караян — гений, — воскликнула Магда Хорти, когда музыка закончилась. — Граф Эстерхази рассказывал мне, что познакомился с вами как раз на концерте маэстро в Берлине, ваше высочество, — обратилась она к Маренн.

— Да, так и было, — подтвердила Маренн. — К слову, у меня ещё не было случая поблагодарить вас за гортензии, которые вы подарили мне в марте перед отлетом, — она подошла к Магде и села напротив неё, в такое же бархатное кресло с гербом, — они были великолепны. Простояли очень долго. Моя дочь любовалась ими. И ей очень понравился чирке-паприкаш, который я приготовила по вашему рецепту. Хотя у меня, конечно, получилось хуже, чем у вас, — добавила она с улыбкой.

— Опыт всегда имеет значение, — наклонившись вперед, Магда прикоснулась к её руке. — Но если вы сделаете его несколько раз, вы будете довольны.

— Я надеюсь.

— Ваше высокопревосходительство, приехала ваша невестка, госпожа Илона, — в зал вошел граф Эстерхази. — Она очень взволнованна…

— Я только что приехала из Гунделя, — не дожидаясь, пока Эстерхази закончит доклад, сообщила Илона, поспешно входя вслед за ним.

Она была в черном пальто, отделанном бархатом, в шляпке с откинутой вуалью, перчатки и сумочку держала в руках. Пряди волос выбились из-под шляпки и в беспорядке падали на плечи, чувствовалось, что она очень взволнованна.

— Что случилось, Илона? — Магда обеспокоенно поднялась ей навстречу. — Ты же встречалась в Гунделе со своей гимназической подругой, так?

— Да, так и есть, — Илона подошла к зеркалу, сняла шляпку, встряхнула волосами, положила шляпку на старинный комод под зеркалом, — с Матильдой Рогански, мы учились вместе, — подтвердила она. — Мы не виделись почти два года. Сначала погиб Иштван, потом у Матильды умерла мама. Она жила в Сегеде, и, когда она позвонила мне и пожаловалась, что осталась одна, а город стремительно пустеет, так как большевики стоят на границе, и она не знает, что ей делать, я немедленно пригласила её в Будапешт. Она приехала на поезде сегодня днем. Мы обедали в Гунделе, и там я увидела человека, того немецкого офицера, который приезжал к вам в Гёдёллё, ваше высочество, — Илона повернулась к Маренн. — Кажется, его зовут Отто Скорцени. У него довольно запоминающаяся внешность.

— Он был один? — спросила Маренн настороженно, хотя предполагала ответ заранее.

— Нет, с ним были ещё трое мужчин, все в штатском, — ответила Илона. — В одном из них Мати случайно узнала человека, которого видела в Сегеде накануне отъезда. Он вошел в церковь, где служил отец Матьяш. Похоже, что именно он и убил его.

— Этот священник Матьяш оказался нацистским провокатором, — Хорти ответил довольно резко. — Её высочество передала нам сегодня совершенно достоверные сведения от наших друзей из Берлина. Из-за того, что Эржбета уговорила Миклоша увидеться с ним, мы потеряли время и пошли по ложному пути. Теперь нам придется в полной мере вкусить все неприятные последствия этого заблуждения. Сталин разозлен нашей медлительностью, а премьер-министр Англии в недоумении.

— Я этого не знала, но я как чувствовала, что Матильде угрожает опасность, — Илона опустилась в кресло, уронив руки на колени, — я пригласила её в Буду, чтобы она пока остановилась у нас, — графиня вопросительно взглянула на Магду, и та кивнула, соглашаясь. — Она у меня в апартаментах. Я боюсь, что с ней могут расправиться, ведь тот человек, скорее всего, мог тоже узнать её.

— Как и Отто Скорцени тебя, дорогая, — добавил Хорти. — Раз тебя угораздило встретиться с ним в Гёдёллё. Про этого Скорцени мне все уши прожужжал Муссолини. Расхваливал его в письмах.

— Человека, который убил священника Матьяша, зовут доктор Вольф, — продолжила тем временем Илона. — Перед выходом я попросила Мати узнать у метрдотеля, кто были те люди за столом. Сама я не стала спрашивать, чтобы не привлекать лишнего внимания. Метрдотель сказал Мати, что это доктор Вольф с приятелями. Они заказали номер и девочек из кабаре, и желают хорошо отдохнуть.

— Этого человека, который был в Сегеде и убил священника Матьяша, зовут Альфред Науйокс, — задумчиво произнесла Маренн. — Штандартенфюрер СС Науйокс. Я не знаю, под каким именем он приехал в Венгрию, но доктор Вольф — это не он. Доктор Вольф — это сам Отто Скорцени. И могу предположить, что кроме Науйокса с ним его адъютант Раух и, возможно, Цилле, им он доверяет более всего из своего окружения. И раз вся эта компания отправилась к Гунделю, да ещё заказала номер, это, конечно, не для того, чтобы развлечься. Похоже, они решили форсировать события. Надо предупредить все службы, — она повернулась к адмиралу. — Соберите верных вам людей. Это надо сделать как можно быстрее. Похоже, Вейзенмайер начал подготовку к перевороту. Раз Отто Скорцени здесь со всей группой, они не будут попусту тратить время.

— Премьер-министр Лакатош и главнокомандующий Вереш также сообщают, что есть признаки готовящегося нападения, — добавил взволнованно Эстерхази. — Они оба подали служебные записки, положение, которое они описывают, действительно тревожное. Надо как можно скорее заявить о выходе Венгрии из войны, опередить события. Дальше тянуть нельзя. И мобилизовать наших сторонников. Сегодня я получил сообщение от генерал-полковника Далноки с Восточного фронта, они практически готовы сдаться Советам.

— Да, надо торопиться. Но мы предприняли ещё не все подготовительные действия, — ответил адмирал, глядя на огонь. — Верные мне части, снятые с Карпатского фронта, ещё не полностью прибыли к Будапешту, их переброска не закончена. Так и не согласован до конца план взаимодействия с частями Красной армии. Они стоят уже под Дебреценом, Сольником и Кечкеметом, это близко, но как они будут действовать, придут ли они нам на помощь, когда мы столкнемся с немцами, это неясно, у меня нет точного согласия от их генералов, мне неизвестно, какие они получили указания. К тому же так и не получено подтверждение из Москвы о моем перебазировании в восточные районы Венгрии, встретят ли меня там как законного правителя Венгрии, признанного Москвой, или захватят в плен. Ответы на все эти вопросы мы могли бы получить несколько дней назад, если бы не приостановили переговоры в Москве из-за этой нелепой затеи Миклоша с Тито. А теперь нам попросту не хватает времени.

— Это именно то, что и добивались Науйокс с соратниками, — констатировала Маренн грустно. — Они преуспели.

— Однако мы не отступимся, — Хорти решительно поднялся с места, — и будем действовать в выбранном направлении. Отступать нам некуда. Дорогая, мне кажется, тебе всё-таки необходимо покинуть Буду, — он обратился к жене. — Тебе и девочкам, — он взглянул на Илону.