В расцвете юном или в седине;

В аду, иль на земле, иль в кущах рая;

В горах, в долине или в пенном море;

На воле, в рабстве, – где б ни обитал я;

Больным, здоровым, в славе иль в позоре:

Я – твой навек, и это лишь одно

Утешит, если счастья не дано.

– В конце концов, он погиб на плахе, ввязавшись в какой-то заговор, – закончил сэр Джон.

– Да, действительно, несчастная любовь, несчастная судьба, – задумчиво произнесла Елизавета. – А какой заговор, вы не знаете?

– Нет, не знаю, – сколько воды с тех пор утекло!

– От заговоров надо держаться подальше, – назидательно сказала Елизавета и громко повторила: – От заговоров надобно держаться подальше!

– Вы правы, ваше высочество, – упаси нас Бог от заговоров, – столь же громко проговорил сэр Джон.

Елизавета бросил на него тот свой быстрый, пронзительный взгляд, который мог очень многое значить, и встала с кресла:

– Ага, наконец-то следующий танец! Я пошла, милорд, меня ждут.

– Я безмерно восхищён вами, моя принцесса! – поклонился ей сэр Джон.

* * *

Королева Мария плакала на кровати в своей спальне. Ей приснились отец и мать. Они сидели в домашних одеждах, друг подле друга, и мирно беседовали. Мария, маленькая девочка, подошла к ним и спросила о чём-то. Мать засмеялась и ласково поцеловала её в лоб, а отец посадил на колени и крепко обнял.

Дальше они все вместе пошли по длинным-длинным коридорам дворца. Им навстречу попадалось много людей, которые были приветливы и радостны. Открылись большие двери, и Мария с отцом и матерью очутилась в огромном освещённом зале, стены которого терялись вдали, а потолок находился в невообразимой высоте. Зазвучала музыка, которая была так хороша, что вызывала душевное трепетание. Отец взял Марию за руки и повёл её в танце; мать весело улыбалась им. Мария танцевала отлично, у неё сами собой получались танцевальные фигуры. Вокруг слышались одобрительные возгласы; по лицу отца она видела, что он гордится ею.

Потом отец танцевал с матерью, они были очень красивой парой. Марии хотелось прыгать от восторга и хлопать в ладоши. «Это мои папа и мама, это мои папа и мама!», – восклицала она. Отец шутливо погрозил ей пальцем, а мать, по-прежнему улыбаясь, сделала знак, чтобы она вела себя прилично.

Затем они втроём оказались на бескрайнем лугу, покрытом изумрудной травой и пышными цветами. В воздухе порхали бабочки, издалека доносилось прекраснейшее пение птиц. Марии не хотелось уходить отсюда; отец уговаривал её, объясняя, что им пора возвращаться. Откуда-то появились три лошади – белая, вороная и каурая. Каурая была меньше других, и отец хотел, чтобы Мария влезла на неё.

Мария боялась: тогда отец подхватил Марию и посадил на лошадь. Его руки были сильными и надёжными, а слова – полны любви и нежности. Мария вцепилась в пышную гриву лошади и понеслась вскачь, сама удивляясь своей ловкости. Отец и мать помчались за ней. «Постой, подожди! Мы тебя догоним!» – смеясь, кричали они.

После Мария опять сидела на коленях у отца. Он рассказывал ей сказку, и Мария засыпала, счастливая, ощущая себя в безопасности в отцовских руках…

Проснувшись в своей спальне, Мария продолжала улыбаться, – а потом поняла, что это был сон и расплакалась. Отослав служанок и фрейлин, она продолжала растравливать себя воспоминаниями: на смену детским пришли более поздние, девические; сладкая тоска по детству сменилась обидой и отчаянием. Мария вспомнила, как уезжала её мать, когда отец решил жениться на Анне Болейн. Она помнила нервные торопливые движения матери, её воспалённые красные глаза и высохшее лицо. Одновременно Мария словно воочию видела, как отец смеётся и нежничает с леди Болейн.

Щёки Марии вспыхнули от возмущения и стыда, кулаки крепко сжались, слёзы высохли. Она бормотала слова ненависти и презрения, казнила в своём воображении Анну Болейн и осыпала упрёками отца.

Далее пошли воспоминания о долгих годах одиночества; как-то мельком пронеслись смерть отца и короткое правление брата Эдуарда, заговор Дженни Грэй и окончательное утверждение на престоле самой Марии. Уныло прошли перед глазами придворные церемонии и праздники, – и лишь вспомнив Роберта Дадли, королева улыбнулась.

Посидев ещё немного в задумчивости, Мария позвала челядь, чтобы одеться. Заканчивая свой туалет, она спросила как бы невзначай:

– Какая погода сегодня?

– Отличная, ваше величество, – ответили ей. – Туман рассеялся, облака ушли. Небо ясное, – правда, немного холодновато.

– Хорошая погода в это время года – редкость, – заметила Мария. – Что у нас намечено на сегодняшний день?

– Научный диспут, ваше величество. Итальянские богословы из Падуи вступят в учёный спор с нашими профессорами из Оксфорда. Будет обсуждаться вопрос об источниках спасения человеческой души. Наши профессора считают, что большинство источников спасения находятся внутри человеческой природы, – например, способность противостоять греху и обратиться к праведности. Однако итальянские богословы утверждают, что источники спасения души находятся исключительно вне человеческой природы; даже способность противостоять греху и обратиться к праведности возникает благодаря божественным действиям, а не человеческим усилиям.

Спор обещает быть жарким, ваше величество. Поддержать богословов из Падуи придут их земляки из числа пребывающих у нас итальянцев; в свою очередь, наши студенты придут, дабы оказать поддержку профессорам из Оксфорда. Но опасаться нечего, ваше величество: все меры приняты, чтобы диспут не перерос в массовую драку, – как это было в прошлый раз, когда обсуждалась философская проблема об универсалиях, то есть общих понятиях.

– Господи Иисусе, – вздохнула Мария, – подумать только, мы спорим об универсалиях! Этот вопрос уже лет сто, как решен в Европе, а мы всё спорим о нём. Нет, всё-таки правы те, кто называет нас провинциалами, – мы действительно живём будто в глухой провинции Европы: одеваемся, как провинциалы, ведём себя, как провинциалы, думаем, как провинциалы… Знаете, мне не хочется присутствовать на этом диспуте. Пусть господа учёные мужи спорят сколько им угодно, – но без меня.

– Разрешите напомнить, что вы обещали, ваше величество.

– Извинитесь за меня. Скажите, что врачи предписали королеве прогулки на свежем воздухе, – а так оно и есть, мы не возьмём на душу грех обмана. Сегодня такая погода, что самое время для прогулки, – распорядитесь, чтобы всё было приготовлено для выезда. Я хочу погулять в верховьях Темзы.

– Но, ваше величество, мы не успеем собрать всю вашу свиту! А припасы – вы, ведь, захотите отдохнуть и поесть на природе? Для того чтобы запастись всем необходимым тоже нужно определённое время. Кроме того, надо известить его преосвященство епископа Эдмунда. Он примет меры для обеспечения вашей безопасности.

– Припасов не надо никаких, – мы пообедаем после во дворце; для охраны привлеките конных гвардейцев, – они всегда наготове; вся свита мне не нужна, – это не официальный выезд, а частная прогулка, – возразила Мария. – Что касается епископа, то даже во имя моей безопасности я не обязана оповещать его о своих действиях. Я хочу сейчас поехать на прогулку, и я поеду. Я королева!

– Конечно, ваше величество. Как прикажете, ваше величество.

– Да, и пригласите этого молодого джентльмена, которого недавно представил нам сэр Стивен. Его имя Роберт, кажется…

– А, сэр Роберт Дадли! Конечно, ваше величество, как вам угодно.

– Поторопитесь же! Вдруг небо опять затянется облаками.

* * *

Конная процессия королевы медленно ехала по берегу реки. В воздухе чувствовалась морозная прохлада, от лошадей валил пар, их храпение далеко разносилось по округе. День был очень тихим: так тиха бывает природа, когда она ждёт больших и близких перемен. Вода в реке была почти недвижна, лишь еле слышное журчание у берега выдавало её течение; пожухлая трава сникла и прижалась к земле в ожидании скорого снега; растерявшие листья деревья застыли в своей дикой красоте. Одни вороны и галки носились с беспокойными криками над деревней у леса, да полёвки изредка перебегали дорогу.

– Позовите сэра Роберта Дадли, – сказала королева. – Вам нравится предзимье? – спросил она, когда сэр Роберт приблизился к ней.

– Печальная пора, – неопределённо ответил сэр Роберт.

– В этом и заключается особое очарование, понять которое могут лишь утончённые натуры. Увядание вызывает более глубокие переживания, чем цветение, – не так ли?

– Да, так, ваше величество, – с готовностью согласился сэр Роберт.

Мария искоса взглянула на него. Некоторое время они ехали молча.

– Вы плакали когда-нибудь? – продолжила разговор королева.

– Конечно, ваше величество. В детстве.

– В детстве, – повторила Мария. – А во взрослой жизни?

– Нет, ваше величество.

– Нет, – повторила Мария. – Значит, вы не любили, любви не бывает без слёз. А когда ваш отец и брат… когда их… когда они погибли, – разве вам не было грустно?

– О, да, ваше величество! Мне было грустно, очень грустно, – сэр Роберт насторожился, не понимая, к чему она клонит.

– Вы любили своего отца?

– Как вам сказать, ваше величество… – замялся сэр Роберт.

– Отвечайте прямо, я не держу зла на ваше семейство: это всё в прошлом. Впрочем, я и тогда не держала зла, – мне пришлось подписать указ о казни ваших родственников после той истории с Джейн Грэй. Долг королевы обязывал меня к этому, но я не хотела их смерти. Долг королевы обязывает меня делать многое, чего я не хочу, – будто оправдывалась Мария.

– Мы все в вашей власти, ваше величество, – напыщенно произнёс сэр Роберт.

Мария кивнула:

– Вы добрый и верный подданный, милорд. Но вы не ответили: вы любили своего отца?

– В определённом смысле, ваше величество.

– Я не понимаю вас.

– Видите ли, мой отец, сколько я его помню, всегда был занят важными государственными делами. Мне он казался недосягаемым: очень умным и очень строгим. А когда я достиг отроческого возраста, он давал мне указания таким тоном, что я чувствовал себя провинившимся солдатом перед взыскательным офицером, – выпалил сэр Роберт, решившись говорить правду. – Любил ли я его? Да, наверное, но больше побаивался.

– Отец совсем не занимался вами в детстве? Не играл, не баловал, не дарил игрушки, не сажал на колени? – Мария с сочувствием посмотрела на сэра Роберта.

– Нет, мадам, ничего этого не было.

– Бедный сэр Роберт, – вздохнула Мария. – Ну, а ваша мама? Она была с вами ласкова?

Сэр Роберт тоже вздохнул:

– Нет, мадам, она была ещё строже, чем отец.

– Бедный сэр Роберт, – повторила Мария и коснулась его руки.

Сэр Роберт вздрогнул; его лошадь испугалась и рванулась вперёд.

– Стой! – вскрикнул сэр Роберт. – Молодой жеребец, пугливый, – сказал он, успокоив коня.

– А мой отец и моя мать любили меня, у меня было счастливое детство, – Мария слабо улыбнулась. – Кто бы мог подумать, что потом всё так обернётся…

– Но вы королева, мадам, – возразил сэр Роберт.

– Несчастная королева, – сказала Мария, с особенным выражением взглянула на сэра Роберта и замолчала.

Он смутился.

– Мадам, я, право, не знаю… Мне сложно понять… Я новичок при дворе, и этикет… А с женщинами у меня вообще нет опыта! – сбивчиво пробормотал он.

– Я это заметила, – Мария погрустнела и отвернулась от него.

Сэр Роберт пытался заглянуть ей в лицо, но она смотрела в сторону.

– Я прогневал ваше величество? – спросил забеспокоившийся сэр Роберт. – Мне уехать?

Мария молчала.

– Мне уехать? – повторил сэр Роберт.

Мария молчала.

– Прощайте, ваше величество! Извините меня за то, что доставил вам огорчение. Я уезжаю и больше никогда не появлюсь при дворе! Это не для меня, – отчаянно воскликнул сэр Роберт и дернул лошадь за поводья, чтобы умчаться прочь.

– Погодите, – остановила его Мария. – Господи, как ребёнок… – проговорила она про себя. – Мы с вами стоим друг друга, – сказала она вслух с невесёлой усмешкой.

– Ваше величество?…

– Поклянитесь, что вы будете мне верны и никогда не предадите, – жёстко проговорила Мария. – Я ненавижу предательство, меня достаточно предавали в жизни.

– Ваше величество! – возмущённо вскричал сэр Роберт. – Как вы можете подумать, что я… Что мне… Я клянусь, ваше величество!

– Тише, тише, я вам верю, – сказала Мария, оглядываясь на свиту. – Однако что же мы едем шагом? – прибавила она. – Давайте покажем, как мы умеем ездить верхом. Ну-ка, в галоп! – королева хлестнула стеком своего коня. – Попробуйте догнать меня, милорд!.. А вы не отставайте, живо за нами! – крикнула она через плечо придворным.

* * *

– Как могло случиться, – спрашивал сэр Томас сидящих перед ним заговорщиков, – как могло случиться, что мы только теперь узнали о поездке королевы Марии за город? Вы понимаете, какой шанс мы упустили? Марию сопровождали всего несколько конных гвардейцев, с которыми мы легко справились бы, – о её придворных я не говорю, они разбежались бы при первых признаках опасности. Мы были в полушаге от победы и не взяли то, что само шло нам в руки: сейчас мы уже объявили бы о низложении Марии, и королевой стала бы Елизавета. Всё было бы уже позади, а теперь перед нами снова неясное будущее. Бог не любит ленивых и нерасторопных, он помогает деятельным и трудолюбивым – он отвернётся от нас, если мы и дальше будем столь же беспечны. Кто знает, предоставит ли Господь нам ещё одну возможность, не истощено ли его терпение нашим бездействием, не найдёт ли он другие пути к благой цели? Кто знает… Нельзя забывать также о том, что каждый день промедления увеличивает для нас опасность быть раскрытыми – заговоры не могут длится долго.