До слуха Макса вновь донесся голос Евы — она звала его! Она крикнула ему «папа»!

— Я здесь, Еви! — громовым голосом закричал Макс. Это было домашнее имя, которым он когда-то в детстве ласково называл ее. Услышав голос Макса, Ева затрепетала от радости, и в этот момент балки потолка внезапно резко осели. Остатки стены не дали им упасть на пол и похоронить под собой Еву, но лавина изломанных досок и битой штукатурки повалила ее и прижала к полу.

— Папа, помоги мне! — дико закричала Ева и забилась в панике, чувствуя, что не может выбраться из-под груды мусора. Перед ней молнией пронеслись детские воспоминания — как добр и ласков был с ней Макс, особенно когда рядом не было Летиции! Как он лелеял ее, как защищал, как радовался, когда ей наконец с трудом и болью удавались простые вещи, о которых другие дети даже не задумывались! Как она могла забыть об этом!!

— Я здесь, Еви! Я иду к тебе! — закричал Макс. Он с невероятной силой приподнял вверх конец потолочной балки, схватил Еву за руку и, рывком вытащив ее из-под груды мусора, поставил на ноги. Мгновение они стояли, держась за руки, и Ева испустила радостный крик, поняв, что Макс вытащил ее из ловушки.

— Все в порядке, Еви! — сказал Макс, повернулся к обрушившейся стене, зашел по пояс в пенящуюся, бурлящую воду и с силой потащил Еву за собой, к берегу, стараясь держаться как можно дальше от ревущей реки. Поток воды едва не сбил Макса с ног, но он упрямо шел вперед, твердо решив спасти Еву даже ценой своей жизни.

Наконец Ева почувствовала под собой твердую землю и на четвереньках поползла к дому. Через несколько футов она обернулась.

— Папа! — крикнула она. Макс был теперь не за ее спиной, как она думала, а футах в десяти позади. Он барахтался, изо всех сил пытаясь дотянуться до спасительной земли, но вода сбивала его с ног, а размокшая почва превратилась под его ногами в цепкую, предательскую трясину.

— Папа! — в ужасе закричала Ева.

— Я иду к тебе, Еви!

Макс продвинулся еще немного, но ревущие воды тащил его назад. Он слабел на глазах, казалось, вся его огромная физическая мощь ушла на то, чтобы вытолкнуть на берег Еву, и у Макса уже не осталось ни воли, ни сил, чтобы спасти теперь самого себя.

— Давай же, папа! — кричала Ева. — Давай! — Она протянула Максу руку, но он потерял равновесие, соскользнул, и его отбросило назад, к стенке коттеджа. В этот момент другая стена поддалась напору воды, покачнулась и обрушилась. Часть крыши коттеджа вздыбилась и со страшным скрежетом поехала прямо на Макса. Под страшным ударом Макс рухнул в воду.

— Папа! — отчаянно завизжала Ева. Макс медленно поднялся на ноги. Кровь, смешанная с водой, обильно текла по его лицу. Ева сделала шаг вперед и вдруг почувствовала, как сзади ее обхватили чьи-то сильные руки.

— Нет, Ева, — твердо сказал Джордан.

— Пожалуйста, помогите ему! — умоляюще воскликнула Ева.

Саул и Ной, борясь с течением, вошли в воду, и в это мгновение стены коттеджа стали окончательно разваливаться. Саул не успел оттолкнуть падающую стену, и огромный кусок ее рухнул прямо на спину Макса.

Ной успел ухватить его за руку, и канаки выволокли Макса на берег в ту самую секунду, когда бурлящие воды реки полностью поглотили остатки коттеджа.

— Папа! — рыдая, воскликнула Ева и забилась в руках Джордана.

Канаки подхватили Макса на руки и, оттащив его подальше от берега, положили бесчувственное тело у ног Евы. Джордан молча стоял рядом — ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что он уже ничем не сможет помочь Максу.

— Папа! — Ева плакала. Она упала на колени и обняла голову Макса. — Папа, ты поправишься! — На руки Евы из разбитой головы Макса лилась кровь. Ева умоляюще посмотрела на Джордана. — Он ведь поправится, правда?

Джордан молчал, не зная, что ответить Еве.

— Еви! — слабым голосом позвал Макс.

— Да, папа, я здесь! Не говори ничего! Потерпи, скоро мы привезем доктора! У соседки случились преждевременные роды, и доктор Беннетт здесь недалеко!

— Нет, Еви… Слишком поздно. — Макс взглянул на Джордана, и оба они поняли: надежды у Макса не было.

— Нет! — рыдая, закричала Ева. — Я не хочу еще раз тебя потерять! Нет! — в отчаянии девушка зажмурилась и прикусила губу, словно от невыносимой боли.

— Ева… послушай меня, — хрипло прошептал Макс и попытался взять Еву за руку.

Ева открыла глаза. В глубине души она уже знала, что Макс умирает. Ева не замечала, что вокруг хлещет дождь и завывает бешеный ветер — сейчас она была рядом с тем, кого многие годы считала своим отцом.

— Я никогда не желал причинять тебе боли, Еви… — сказал Макс, глядя ей в глаза. Ева с удивлением увидела, что сейчас Макс говорил совершенно спокойно и удивительно разумно. Жажда мести, гнев, ярость — все чувства, так долго сжигавшие его душу, куда-то бесследно ушли, и Макс спокойно готовился к концу с единственной мыслью — примириться перед смертью со своей дочерью. — Кто бы что ни говорил, ты… всегда была и будешь для меня… маленькой Еви… — Макс попытался улыбнуться, и сердце Евы сжалось от боли. — Только помни, всегда помни, — прошептал Макс, — я люблю тебя. — Веки его задрожали и закрылись навсегда.


Ранним утром следующего дня Ева вышла на веранду. В воздухе стояла необъяснимая, зловещая тишина — молчали лягушки на реке, молчали птицы, молчали даже горластые какаду, обычно будившие всех по утрам.

Уровень воды в реке упал, хотя течение все еще оставалось очень бурным и сильным. Первые лучи солнца уже обжигали землю, и над обширными лужами поднимался пар. Земля, насколько мог видеть глаз, была покрыта грязью и мусором. Ева подумала, что сегодня всем предстоит много работы и Джордан будет очень обеспокоен ущербом, нанесенным этой ночью посадкам тростника.

На веранду вышла Гэби и предложила Еве чашку чая.

— Рано же ты поднялась, — сказала она, сочувственно посмотрев на девушку.

— А где Джордан? — спросила Ева, не поворачивая головы.

— Он еще с рассветом поехал в Уиллоуби. Хотел повидать твою мать.

— Я бы поехала с ним! — воскликнула Ева. — Почему он ничего не сказал мне?

— Джордан решил, что тебе нужно отдохнуть. Он хотел как можно быстрее сообщить Летиции о том, что случилось, он ведь знал, что она очень волнуется о своем муже. Джордан собирался отправиться к ней еще ночью, но Фрэнки и О'Коннор не пустили его. Он согласился с ними только потому, что был ужасно измотан, да и ехать ночью было слишком опасно.

Ева молчала.

— Не сердись на Джордана, Ева! — воскликнула Гэби. — Он очень волнуется за тебя.

Ева кивнула в ответ, но по-прежнему не поднимала на Гэби глаз.


Измученный бессонной и тревожной ночью Джордан вернулся домой через час.

— Как вы, Ева? — спросил он, увидев девушку.

— Все в порядке. Гэби сказала мне, что вы ездили в Уиллоуби, — ответила Ева. Слезы брызнули у нее из глаз, и Ева вдруг подумала, что никогда больше не сможет думать о Уиллоуби и не вспоминать при этом Макса.

— Да. Я решил, что Летиции нужно узнать о… смерти Макса как можно раньше. Я же помню, как она волновалась за него.

— Как… как она?

— Конечно, она потрясена, но… восприняла его смерть довольно спокойно. Я ожидал худшего, — ответил Джордан и подумал, что не может представить себе обстоятельств, при которых бы Летиция утратила свое самообладание. — Силия… тоже держится храбро, хотя… она скорее оглушена. А вот Лекси, к моему удивлению, пришлось даже дать успокоительное снадобье.

— Как вы сказали? К вашему удивлению?

— Она всегда говорила, что Макс ограничивает ее во всем, и это очень раздражало ее. Но, конечно, она искренне любила его, — ответил Джордан. Он не стал говорить Еве, что реакция Лекси на смерть отца показалась ему неестественной и театральной.

— В Уиллоуби большие разрушения после урагана?

— Не особенно. С домом ничего не случилось. А вот барак рухнул. По счастью, все рабочие в это время укрылись в амбаре.

Ева не отвечала, и ее молчание начало беспокоить Джордана. В эту ночь он не переставал думать о том, что случилось в коттедже.

— Макс напал на вас, Ева? — осторожно спросил он.

— Нет! — резко ответила Ева. Глаза ее вновь наполнились слезами. — Он спас мне жизнь!

Джордан чувствовал, что между Максом и Евой в ту ночь произошло что-то очень важное, но Ева, по-видимому, не хотела говорить о том, что предшествовало гибели Макса. Джордан понимал, что ужасные воспоминания слишком свежи в ее памяти, и не стал настаивать.

— Простите меня за резкость, Джордан, — мягко сказала Ева, — я не хотела… Спасибо, что вы взяли на себя труд сообщить обо всем моей матери!

— Ничего, Ева. И знайте, что, если вы когда-нибудь захотите поговорить со мной, рассказать мне о том, что произошло, я всегда готов выслушать вас.

Ева смотрела на то место, где еще вчера был коттедж. «Как странно, коттеджа нет… и Макса больше нет!» — думала она.

— В эти последние недели Макс ввел себя так странно… Конечно, для него было потрясением узнать, что я не его дочь, — медленно сказала Ева. Она не оправдывала Макса, но понимала теперь, что пришлось ему пережить.

— Разумеется, — согласился Джордан и сел рядом с ней.

— Он мне сказал кое-что… все это очень странно… Не знаю, но мне кажется, что перед самой смертью его ум, по счастью, прояснился… — сказала Ева.

— Если он сказал что-то, что оскорбило вас, то просто выбросите это из головы, — ответил Джордан. Он был рад, что Макс перед смертью примирился с Евой, и надеялся, что это поможет ей оправиться от всех потрясений этой ночи.

Ева взглянула на Джордана: его глаза светились любовью, нежностью и добротой. Сейчас она понимала, что слова Макса не могли быть правдой.

— Вы будете поражены, Джордан, — сказала она, — когда узнаете, что он сказал мне. Но я знаю, я могу доверять вам.

— Что же он сказал?

— Он попытался убедить меня, что вы… намеревались… соблазнить всех — и мать, и всех сестер… и таким образом отомстить ему за те чувства, которые он испытывал к вашей матери. Это звучит просто невероятно, я знаю, Джордан, не принимайте это близко к сердцу! Он сам не знал, что говорит, он был тогда почти безумен… — Ева пристально посмотрела на Джордана, ожидая, что он опровергнет слова Макса. Вместо этого она увидела, что Джордан только слегка удивился и, казалось, совсем не был поражен лживыми измышлениями Маска. Сердце Евы вдруг тревожно забилось.

— Я действительно когда-то сказал Максу, что намерен сделать это, — слегка пожав плечами, ответил Джордан. Он не мог понять, зачем Максу понадобилось говорить Еве об этой угрозе и чего он рассчитывал добиться. — Но я же не сделал этого! Ева, вы должны понять…

Ева вскочила на ноги как ужаленная.

— Теперь мне понятно, почему Макс так возненавидел вас, почему он так обезумел от ярости! Я никогда не подозревала, что на свете есть такая гнусная, подлая, мерзкая месть! — воскликнула Ева. Ее затрясло от волнения: она с отвращением вспомнила, как Джордан целовал ее, и с ужасом подумала, как жестоко ошибалась в нем. «Да, Макс оказался совершенно прав, я была необыкновенно наивна, — подумала Ева. — Как же я была глупа!»

— Я не хочу больше видеть вас… никогда! — сказала Ева. Она встала и пошла в дом, решив немедленно собрать свои вещи и как можно скорее навсегда покинуть Эдем.

Джордан хотел броситься вслед за ней и объяснить, в каком ужасном состоянии находился, когда пригрозил Максу обольстить его жену и дочерей, но вместо этого продолжал сидеть, не двигаясь. В эту минуту он ненавидел себя так же сильно, как Ева презирала его.

Глава 29

На то, чтобы очистить плантацию от мусора, ушло два изнурительных дня: солнце, как назло, палило в эти дни особенно безжалостно. Чтобы забыть о сердечной боли и не думать о Еве, Джордан работал до полного изнеможения.

Потом пришло время идти в поля. Тростник, к счастью, еще не успел подняться высоко, и ураган не нанес ему большого ущерба. На других фермах, где тростник высадили раньше, поля пострадали значительно сильнее, но Джордану нужно было всего лишь обрезать со стеблей сломанные листья и проверить, не размыты ли дождем корни.

Держа в руках дымящиеся кружки с чаем, Джордан и Нибо стояли у реки и смотрели на пустырь на месте коттеджа. Неподалеку сидел Элиас — он вернулся в Эдем после того, как Мило Джефферсон приехал в Уиллоуби. Джордан настоял, чтобы Элиас отдыхал и восстанавливал силы, а не работал. Джордан видел, что Элиас тоскует по Уиллоуби и волнуется о своем будущем: теперь, со смертью Макса, будущее рабочих было неясно, так как Летиция могла продать Уиллоуби.