- Какой никакой, - повторил за сестрой Дмитрий едва слышно, но смешно ему не было.

- Стас, ты должен поговорить с ней. – Теперь Анна Александровна печалилась, а заодно прощала сыну всё, что тот наговорил ей в последние полчаса. – Убедить, что мы правы. Что для тебя это важно.

- Я не знаю, мама…

- А ты обдумай всё, как следует. Не торопись. И заодно поговори с Машей о её родителях, эту непонятную ситуацию непременно нужно прояснить. Это очень настораживает, согласись. А брачный контракт, это всего лишь бумажка. Дай Бог, у вас всё наладится, поженитесь, всё хорошо будет. – Она к сыну потянулась, погладила его по волосам, улыбнулась со всей любовью. – И забудется всё, ни о каком брачном договоре Маша и не вспомнит. Станет женой, станет матерью… когда-нибудь, и всё это останется в памяти лишь глупой ссорой. Но ты должен учиться отстаивать свою точку зрения, ты же мужчина.

Борис Николаевич удивлённо хмыкнул.

- А почему ты мне никогда этого не говорила?

Анна Александровна на мужа оглянулась, посмотрела многозначительно.

- Потому что тебе это должен был объяснить отец. А я в данный момент восполняю твои пробелы в воспитании сына. Он готов к ногам женщины всю свою жизнь положить. А женщины, мальчики, дары быстро забывают.

- Да? – всерьёз заинтересовался Дима, хохотнул, переглянулся с Борисом. Тот только руками развёл, под напором доводов жены.

- Да, - кивнула Анна Александровна. – Им поступки нужны, а не подарки.

- И что ты подразумеваешь под поступком в данном случае, дорогая?

- Отстаивать свою точку зрения. Он же мужчина.

Это его не касалось, никак не касалось. Дмитрий гладил кота, ногой тряс и думал о хорошем бифштексе средней прожарки, которого он, благодаря сестре, этим вечером лишился. К бифштексу полагался десерт, в виде миленькой блондинки, с которой он познакомился неделю назад на благотворительном приёме. Ему присылали уйму приглашений, бывало, заскучав, он наугад выбирал из них одно или два, чтобы проветриться, отвлечься от работы, пообщаться с людьми, а если повезёт, то и выпить в приятной компании. Везло не часто, в плане компании, но вот такие находки, и не важно, блондинка или брюнетка, заставляли его смиряться с суровой реальностью жизни в мегаполисе. Где никто тебе не друг, а возможный партнёр по бизнесу.

И вот, вместо того, чтобы полакомиться заслуженным десертом, он сидит на диване сестры и слушает, как та обрабатывает сына, медленно, но верно закладывая в его голову мысль о том, что девушка, которую он собрался осчастливить и сделать своей женой, совсем не то, что ему нужно. И дело, по сути, совсем не в девушке, дело в том, что у той, оказывается, есть своё мнение, и высказать его она не постеснялась. Ну, ошиблась деточка, со всеми бывает. Значит, не так сильно хочет замуж и не так самозабвенно любит Стасика. А Стасик, в свои двадцать семь, как телёнок, хлопает длинными ресницами, слушает ласковые, безусловно мудрые речи матери, и переполняется сомнениями в отношении любимой. Дмитрий буквально видел, как Стас подпитывается уверениями матери в том, что он настоящий мужчина, он всё может, а Маша обязана, просто обязана уважать любое его решение. Ведь именно так поступают любящие женщины, а жёны в особенности.

Дмитрий очень любил сестру. И практически никогда не злился на неё, принимал такой, какая она есть. Аня была сдержанной, рассудительной, её трудно было вывести из равновесия и заставить сделать что-то неординарное. Каждую проблему в своей жизни, Нюта старательно препарировала, не жалея времени и моральных сил, и это окупалось, она всякий раз находила выход из положения. Взять в расчёт хотя бы тот факт, что по прошествии почти тридцати лет, её брак ещё существует. Кому как не Дмитрию знать, сколько раз Аня с Борисом стояли на грани развода. С тех пор, как получил диплом юриста, все их размолвки и заявки на развод, разбирал он, и каждый раз находил доводы в пользу сохранения их брака. Правда, Стас был не в курсе проблем родителей, его тщательно оберегали от шокирующей правды, как это обычно Аня называла. Да и многое попросту прошло мимо него во времена учёбы и бесконечных тренировок и соревнований. И недовольная собственным браком, приложив слишком много усилий, Аня, кажется, решила сына наделить идеальной женой. И в Маше она идеальности не заметила, по крайней мере, в той степени, которая необходима. Дмитрий подобной щепетильности не понимал, считал, что племянник имеет право выбрать сам, и ошибок наделать должен тоже сам, как все нормальные люди, но Стас не был его ребёнком, к тому же, у них не такая серьёзная разница в возрасте, чтобы он мог вообразить себя его родителем. И поэтому он в воспитательный процесс не вмешивался. Аня просила его об одолжении, он одолжение делал. Со всей старательностью любящего брата. Да и Стас, по Диминым наблюдениям, не особо рвался к самостоятельности. И то, что удивляло в происходящем на данный момент, так это то, как Маша может этого не замечает. Стас всегда был маменькиным сынком, и даже долгое время, что провёл вне стен родительского дома, никак этого факта не исправило. Стасу нравилась материнская безграничная любовь, и даже родительский контроль на расстоянии, ему нравился. Это наполняло его ощущением ещё большей значимости. Особенно это проявилось после краха его спортивной карьеры. Дмитрий помнил, каким подавленным племянник вернулся в родной город из столицы, и как старательно Аня зализывала его раны, и не устаёт делать это до сих пор, поливая и поливая самолюбие Стаса сладким сиропом материнской любви. И в итоге, они имеют то, что имеют. Стас смотрит на мать, и верит каждому её слову. Ведь так намного проще, мама лучше знает, и с её подачи все его проблемы решаются.

Но опять же, это не его ребёнок. Эти трое, сидящие напротив, являются семьёй, и только они вправе решать, как им жить внутри своего маленького мирка. Он-то встанет с дивана через пять минут, сестру поцелует и уедет. А они останутся.

Дмитрий отодвинул от себя настороженного Афанасия. Тот сидел всё это время рядом с ним, не вырывался, и, наверное, не понимал, что вдруг нашло на частого гостя, что тот его гладит, гладит, а не тискает привычно.

- Я поеду в город. – Харламов поднялся, брюки отряхнул.

Анна Александровна взглянула на брата удивлённо.

- Я думала, что ты останешься. Сейчас ужинать будем…

- Нет, я уже сыт семейными радостями. Корми Стаса. А то, не ровен час, его в городе голодом уморят.

Борис понимающе усмехнулся, а Анна Александровна взглянула укоризненно. Стас же заметил:

- Не смешно.

- А я и не смеюсь. – Дмитрий кулаком ему макушку потёр, племянник вырвался, возмущённо пыхтя, показал ему кулак.

- Дима, не приставай к нему, - миролюбиво попросила Анна Александровна, а когда Дмитрий махнул всем на прощание рукой, догнала его и взялась за его локоть. Они покинули гостиную, и Анна Александровна поинтересовалась: - Дима, успокой меня.

- Ань, я бросил все дела и приехал сюда, тебя успокаивать. А ты всё никак не успокаиваешься. Что ещё мне сделать?

- Знаю я твои дела.

Он вздохнул.

- Хоть меня не контролируй. Я же не твой сын.

- Что ты имеешь в виду?

- То, что я сам в состоянии выбирать себе дела и развлечения.

- Ты меня обижаешь. Специально.

Они остановились у входной двери, Дима к сестре повернулся, посмотрел, напустив в глаза вины и грусти.

- Прости. Я устал. Что ты хочешь?

Она придвинулась к нему, провела ладонью по лацкану его пиджака.

- Я хочу, чтобы ты всё проконтролировал.

- Что?

- Ты прекрасно понимаешь. – Она смотрела ему в глаза, и Дмитрий недовольно поджал губы.

- Аня, по-моему, ты перебарщиваешь.

- Она мне не нравится.

- А ему?

- А он влюблён. Но он мой сын, и я знаю, что это ненадолго. Она не та девушка, что ему нужна.

Дмитрий хмыкнул, сунул руки в карманы брюк и глянул на носы своих ботинок.

- И что ты предлагаешь сделать мне?

- Думаю, ты справишься без моей подсказки. Но если она не подпишет… - Анна Александровна снова его погладила. – Сделай что-нибудь.

- Замечательная формулировка: что-нибудь.

- Дима, ты обещаешь?

Он смотрел на неё с намеком, но Аня в данный момент намёков не видела и не воспринимала. Она хотела от него действий и решений. И он пообещал.

- Сделаю. Не переживай. – Поцеловал её в щёку на прощание. – Я всё устрою.

Сестра улыбнулась ему.

- Ты у меня замечательный.

Да уж, замечательный. Ответ на все проблемы и вопросы этой семьи.

Харламов сел в машину, и пару минут сидел в тишине, обдумывая. Как ни прискорбно, но решений у столь банальной проблемы было немало. И то, что он их так быстро нашёл и даже составил некий список возможностей, с моральной точки зрения радовать не могло. И нормального человека точно бы не обрадовало, а для него это было работой, одной из её сторон, неблаговидной. В работе юриста куда без этого?

А Машу даже жаль, хорошая девчонка, занятная. И не глупая. Может, и неплохо, если со Стасом у неё ничего не выйдет. Избежит разочарования в последствии, кстати, ждать придётся недолго, Дмитрий почему-то был в этом уверен.

Немного поразмышляв о чужих проблемах и своём к этому отношении, решил, что его добротой пользуются все, и без зазрения совести, и ему время от времени нужно от этого отдыхать. Достал телефон из кармана, и, отыскав в списке контактов номер телефона той самой блондинки, устроил себе окончание этого дня без семейных проблем. Хотелось отдыха, хотелось удовольствий, но для начала хорошего ужина.

- Красавица моя, ты всё ещё в ожидании? Я буду через полчаса.

Но почему-то он весь вечер думал об этой ситуации, и утром проснулся с теми же мыслями. Всё вспоминал, как Стас сдался под доводами матери, и Дмитрию было весьма любопытно, как отреагирует на это Маша. Харламов был уверен, что она на подобный исход совсем не рассчитывала. Утром, стоя на своей кухне и попивая только что сваренный кофе, он поймал себя на том, что посмеивается, раздумывая о ситуации, которая вроде как к нему особого отношения и не имеет. От мыслей его отвлекли женские руки, которые обняли, а маленький подбородок ткнулся в его плечо сзади.

- Димочка, о чём ты думаешь?

- О работе, - соврал он без всякого стеснения. А ночную гостью попросил: - Ты бы собиралась шустрее. Тебе на работу не нужно?

Девушка отстранилась, обиженно проговорила:

- Мне к десяти часам.

- Здорово, - порадовался Харламов за неё. – А мне в девять в суде надо быть. Так что давай, золото моё, собирайся.

Блондинка выглядела расстроенной и недовольной тем, что он её бесцеремонно выпроваживал. Но спорить не стала, даже кофе не попросила. Дмитрий же присел на высокий табурет, одним глазом уже в телефон смотрел, мысленно возвращаясь к работе и делам, что намечены на этот день, а другим за гостьей наблюдал. Как та расхаживает по его гостиной, собирая детали своей одежды, и ищет сумочку. Очень хотелось ей подсказать, чтобы сборы проходили скорее и плодотворнее, но Харламов заставил себя смолчать. Иначе оставалось самому всё собрать, сунуть блондинке в охапку и выставить ту за дверь. Вчера она его интересовала, он даже без особого раздражения слушал её болтовню, а к утру интерес прошёл, и ему не терпелось закрыть за ней дверь и заняться своими делами. Но думалось больше о делах семейных, если можно так охарактеризовать просьбу, с которой вчера к нему сестра подступила. И Дмитрий, наверняка, впал бы в серьёзное раздражение из-за неё, даже если бы и постарался не показать его сестре, но в этот раз ему было любопытно. А с любопытством ему всегда было бороться трудно, с самого детства оно вело его по жизни. Во многом он из-за него и профессию такую выбрал, ему всегда было интересно докапываться до истины, но в правоохранительные органы его никогда не тянуло, не умел Харламов подчиняться приказам. Всегда хотелось быть самому себе хозяином.

Приехав в суд, вдруг понял, что оглядывается по сторонам, высматривает тёмные вьющиеся волосы и вздёрнутый нос. Будто он раньше часто с Машей в коридоре суда сталкивался. Хотя, возможно, и сталкивался, просто внимания не обращал. А сейчас голова вроде и работает, он разговаривает с клиентом, ловко апеллирует фактами и доводами, но краем сознания обдумывает сложившееся положение в семье сестры. И молоденькая невестка, которая её так не устраивает, сильно будоражит его воображение.

Конечно, Машу в суде он не встретил, это было бы чересчур, даже для какого-нибудь мелодраматического фильма. И выйдя на улицу после заседания, взглянув на часы, Дмитрий решил всё же добраться до чертовки, что так ругала его при их последней встрече. И узнать последние новости. Вдруг любимый племянник по утру проснулся, опомнился и помчался к невесте, в ноги кидаться. Непонятно, почему Харламов подумал про «кидаться в ноги», но он не только подумал, но как-то очень ярко эту сцену представил. И как Маша стояла бы над виноватым, можно сказать, поверженным возлюбленным, и как бы смотрела на него в этот момент. Дмитрий мог поклясться, что взгляд бы у неё был, как у его сестры в моменты ознаменования её победы. Может, поэтому Ане так и не нравится новоявленная невеста сына? Интуитивно чувствует соперницу себе под стать?