Мама сжимает мое плечо.

— Все в порядке? — едва слышно спрашивает она.

Я киваю.

— Я беспокоюсь за тебя.

— Я в порядке. — Я вспоминаю как сегодня мы играли с Брэндоном и Карлосом во дворе. Признаю, мне тоже было весело. Я крепко обнимаю ее. — Более чем.

— Кажется, они здорово проводят время, — говорит она, кивая на битву, развернувшуюся в комнате Брэндона. — Думаешь, Карлосу уже приятнее находиться здесь?

— Возможно.

— Пять минут давно прошли, — слышу я голос Карлоса.

Мама торопливо заходит в комнату и берет Брэндона на руки, пресекая типичную для моего младшего брата попытку поторговаться.

— Пора спать, Брэн. Тебе завтра в школу, — заправляя края его одеяла, говорит она. — Ты ведь уже почистил зубы, правда?

— Да, — говорит мой братишка, кивая.

Я замечаю, что его губы в этот момент плотно сжаты. Что-то мне подсказывает, что он говорит не совсем правду.

— Спокойной ночи, Рейсер, — говорит Карлос, выходя вслед за мамой из комнаты.

— Спокойной ночи, Герреро. Киара, раз Карлос не хочет рассказывать мне историю, споешь мне песенку? Или сыграешь со мной в игру с буквами? Пожалуйста, — упрашивает меня Брэн.

— Выбери что-то одно, — прошу я.

— Буквенная игра. — Мой братишка садится ко мне спиной и задирает пижаму.

Мы играем с ним в эту игру с тех пор, как ему исполнилось три. Кончиком пальца я черчу на его спине букву. Он должен угадать, что это за буква.

— А, — гордо говорит он.

Я рисую еще одну.

— Х!

И еще.

— Д… нет, Б! Да?

— Да, — говорю я ему. — Хорошо, еще одну. А потом спать. — Я вывожу еще одну букву.

— З!

— Правильно. — Я целую его в лоб и в последний раз поправляю его одеяло.

— Люблю тебя, — говорю я.

— И я тебя. Киара?

— Да?

— Скажи Карлосу, что я и его люблю. А то я забыл.

— Скажу. А теперь спи.

Карлос стоит в коридоре, прислонившись к стене. Моя мама куда-то пропала, возможно, ушла смотреть телевизор в гостиную вместе с папой.

— Я слышал, так что не нужно мне ничего передавать, — говорит Карлос.

Его привычное самодовольство испарилось. Он кажется уязвимым, словно сказанные Брэндоном слова о том, что он его любит, смогли пробить тот эмоциональный барьер, который он все это время удерживал. Теперь я вижу проблески настоящего Карлоса.

— Хорошо. — Я смотрю на свои ботинки, потому что, по правде говоря, не могу выдержать его взгляд. Он слишком проникновенный и глубокий в эту минуту. — Еще раз спасибо за то, что играешь с ним. Ты ему очень нравишься.

— Это потому, что он совсем меня не знает.

29. Карлос

ПЕРЕД НАЧАЛОМ ЗАНЯТИЙ я иду к футбольным трибунам, чтобы найти Ника. Конечно же, он стоит там и курит косяк. На его лице проскальзывает паника, но уже спустя секунду он прячет ее за улыбкой.

— Здорово, чувак. Как ты? Слышал, тебя арестовали на прошлой неделе. Это дерьмово.

Он протягивает мне самокрутку.

— Затянешься?

Я хватаю его за грудки и вжимаю в металлическую конструкцию.

— Почему ты меня подставил?

— Ты спятил! Я не знаю, о чем ты говоришь, — оправдывается он. — Зачем мне тебя подставлять?

Я вмазываю ему по лицу, и он плавно оседает на землю.

— Теперь вспомнил?

— Вот черт! — вырывается у Ника, когда я нависаю над ним. Я готов выбивать из него дерьмо, пока он не расколется. Если он имеет что-то общее с Guerreros и Уэсом Девлином, это может быть опасно для Киары и всей семьи Вестфордов из-за того, что я с ними живу. Я не могу этого допустить.

Я снова хватаю его за ворот рубашки и поднимаю.

— Скажи мне, почему ты подсунул наркотики мне в шкафчик. И лучше поскорее, потому что я в очень плохом настроении с тех самых пор, как копы надели на меня наручники.

Он поднимает руки, сдаваясь.

— Я только пешка, Карлос, как и ты. Мой поставщик, этот чувак Девлин, велел мне подложить наркотики. Я не знаю зачем. У него была пушка. И он дал мне ту банку и сказал подбросить в твой рюкзак, иначе мне крышка. Я не знаю почему. Клянусь, это была не моя идея.

Значит, мне остается выяснить, чья. Проблема в том, что теперь мне придется связаться с Девлином и озираться по сторонам всякий раз, как выхожу на улицу.

— Карлос, твоя очередь рассказать нам что-нибудь.

После школы в «Горизонтах» все взгляды обращены на меня. Бергер ждет, что я выложу свою душу на всеобщее обозрение. Как будто недостаточно дерьмово уже то, что мне приходится слушать их глупые истории о том, например, как отец Джастина постоянно называет его идиотом, или что Кено — герой дня, потому что на выходных его друзья пили пиво, а он не поддался давлению большинства.

Что за дерьмо! Миссис Бергер смотрит на меня поверх своих очков.

— Карлос?

— Да?

— Хочешь поделиться чем-то, что произошло с тобой за прошедшую неделю? Может быть, какое-то событие повлияло на тебя?

— Вообще-то не очень.

Зана фыркает, поджимая свои накрашенные блеском губы.

— Карлос считает себя слишком крутым, чтобы делиться с нами новостями и мыслями.

— Да, — вставляет Кармела. — Почему ты считаешь, что лучше всех нас, а?

Кено смеривает меня тяжелым взглядом, очевидно стараясь внушить мне страх. Мне становится интересно, знает ли он что-либо о Девлине. Мне точно не стоит ожидать поддержки от мексиканской части команды, так что я перевожу взгляд на Джастина.

— Можешь делать, что хочешь, — говорит Джастин, парень с зелеными волосами. — Если меня это не касается.

Что, черт возьми, это должно значить? Куинн таращится в пол. Бергер чуть наклоняется в мою сторону.

— Карлос, ты здесь уже неделю, но так и не раскрылся. Каждый из членов этой группы поделился с тобой частичкой себя. Почему бы тебе не рассказать что-нибудь из того, что недавно происходило в твоей жизни, чтобы твои друзья могли почувствовать себя сопричастными?

Она и правда полагает, что мне не плевать на этих людей? Она что, сумасшедшая?

— Просто скажи уже хоть что-нибудь, — ворчит Зана.

— Да, — соглашается Кено.

Бергер смотрит на меня своим фирменным взглядом «мы здесь для тебя».

— Наша группа держится вместе, потому что каждый делится частью себя с другими. Думай об этом, как о связующем материале, который объединяет нас в группу. Мы здесь помогаем друг другу, и никто не оказывается за бортом.

Она хочет связующий материал? Я дам ей связующий материал. Я не собираюсь выкладывать дерьмо о Нике или Девлине, но мои мысли занимает еще кое-что. Я поднимаю руки, сдаваясь.

— Ладно. Я чуть не поцеловал эту девчонку, Киару, в среду. Это было на вершине чертовой горы, на которую она заставила меня подняться. — Я качаю головой, раздражаясь при одном лишь воспоминании об этом. Проблема в том, что за последние два дня я не мог перестать думать, каким мог бы быть тот поцелуй.

Кено подается вперед.

— Она тебе нравится?

— Нет.

— Тогда почему ты чуть не поцеловал ее? — спрашивает Зана.

Я пожимаю плечами.

— Чтобы доказать кое-что. — Теперь все они смотрят на меня еще пристальней.

— Что именно доказать? — спрашивает Бергер.

— Что я целуюсь лучше, чем ее парень.

Рука Джастина взлетает, чтобы прикрыть раскрывшийся от удивления рот. Если эта история кажется ему из ряда вон выходящей, готов поспорить, что он может по пальцам одной руки пересчитать девушек, с которыми сам целовался.

— Она поцеловала тебя в ответ? — спрашивает Кармела.

Кено вскидывает брови.

— Она мексиканка?

— Мы не целовались. Мы почти поцеловались, и это ничего не значило.

— Она тебе нравится, — говорит Зана. Когда я фыркаю, она продолжает: — О, я тебя умоляю. Люди всегда говорят «это ничего не значит», когда это значит очень много.

— Что это, по-твоему, значит, Зана? — вмешивается Джастин. — Он ее так и не поцеловал, и у нее есть парень. Даже если она ему нравится, она занята.

— Тебе нужно разобраться в себе, Карлос, прежде чем ты сможешь начать здоровые отношения, — говорит Зана так, словно она эксперт.

Ага, наплевать. Мне не нравится Киара. И последнее, чего я хочу, — это здоровые отношения… и более того, я даже не уверен, что такие вообще существуют. Я откидываюсь на спинку стула и скрещиваю на груди руки.

— К вашему сведению, миссис Бергер, я закончил.

Она одобрительно кивает.

— Спасибо, что поделился, Карлос. Мы ценим твою готовность впустить нас в свою личную жизнь. Веришь ты или нет, но благодаря твоему признанию наша группа стала более сплоченной.

Я бы средним пальцем показал, что думаю о ее теории, но, вероятно, это будет считаться нарушением их чертовых правил. Я с трудом досиживаю до конца групповой терапии с этими оборванцами. Готов поклясться, они ведут себя так, словно мы в какой-то момент стали друзьями. Когда я выхожу из здания в конце дня, Алекс ждет меня на парковке рядом с машиной Бриттани.

Когда мы останавливаемся на светофоре, мимо нас, держась за руки, проходит парочка. Я никогда не видел, чтобы Киара и Так держались за руки, но, может, кто-то из них боится нахвататься от другого микробов.

— У Киары есть парень, и он полный pendejo, — вырывается у меня. — Они двое просто нелепы, когда вместе.

Алекс качает головой.

— Что? — спрашиваю я.

— Не связывайся с ней.

— Я и не стану.

Он смеется.

— Я сказал то же самое Пако, когда он предупредил меня о Бриттани.

— Давай раз и навсегда проясним кое-что. Я не ты. И никогда тобой не буду. И если я говорю тебе, что между нами с Киарой ничего нет, значит, так и есть.

— Хорошо.

— Она большую часть времени просто выводит меня из себя.

Мой брат отвечает мне еще одним смешком. Когда мы приезжаем к Вестфордам, никого нет дома. Машина Киары припаркована на подъездной дорожке, как всегда, с открытым пассажирским окном.

— Надо починить ее, — говорит Алекс, подходя ближе. Не думаю, что кто-нибудь из нас может не думать о том, какой бы крутой стала эта машина после ремонта. — Пассажирская дверь совсем не открывается.

Алекс дергает за ручку, проверяя ее.

— Тебе стоит разобрать ее, посмотреть, сможешь ли что-нибудь сделать.

Я пожимаю плечами.

— Может быть.

— В лучшем она своем состоянии или нет, на ней все равно приятно кататься.

— Знаю. Я ее водил. — Я просовываю голову в окно и забираюсь внутрь.

— Что, если я скажу, что купил такую же? — спрашивает Алекс.

— Правда? У тебя наконец-то появилась своя тачка?

— Да. Над ней нужно поработать, поэтому я подержу ее в мастерской, пока не переберу двигатель.

— Кстати о двигателях. Мне кажется, этот на ладан дышит, — говорю я ему, открывая капот Киариной машины.

— Ты уверен, что Киара не будет против? — спрашивает он.

— Не будет, — говорю я ему, надеясь, что это правда.

Пока мы осматриваем двигатель, я чувствую, что этот момент настолько же подходящий, как и любой другой, чтобы рассказать брату о том, что я выяснил.

— Думаю, за моей подставой стоит Девлин.

Алекс поднимает голову так быстро, что ударяется о капот.

— Девлин? Уэс Девлин? — спрашивает он.

Я киваю.

— Но почему Девлин? — Он трет пальцами глаза так, словно не представляет, как я мог угодить в такую заварушку. — Он нанимает членов банд отовсюду, заставляя их вести двойную игру, вне зависимости от того, кто ими изначально командует. Как, черт возьми, ты допустил это?

— Вообще-то я ничего не допускал. Это просто случилось.

Мой брат смотрит мне в глаза.

— Ты лгал мне все это время, Карлос? Ты связывался с Guerreros в Мексике и вся эта история с наркотиками была заранее спланирована? Потому что Девлин не тратит время на дерьмо. Черт подери, да у него даже в «Мексиканской крови» были связи, когда мы жили в Чикаго.

— Думаешь, я этого не знаю? — Я вытаскиваю бумажку с номером телефона Девлина, которую я нашел у Ника в сумке, и даю ее Алексу. — Я позвоню ему.

Он мельком бросает взгляд на номер и качает головой.

— Не делай этого.

— Я должен. Мне нужно узнать, чего он хочет.

Алекс издает короткий смешок.

— Он хочет тебя, Карлос. Очевидно, что Guerreros рассказали ему о тебе.

Я смотрю своему брату в глаза.

— Я не боюсь его.

Мой брат вышел из «Мексиканской крови» и чуть не был убит. Он знает, каково это — бросать вызов лидерам банд и чем это может закончиться.