Симона Элькелес - Закон притяжения

Сегодня я выставила себя полной дурой. Глупо было предполагать, что, разделив с ним свое тело, я смогу заставить его передумать. Я что, и правда думала, что, ощутив потрясающую физическую связь между нами, он захочет со мной отношений? Когда мы сегодня целовались, это было прекрасно. Это было все, чего я хотела, чего ждала и на что надеялась. Стоило ему взять мое лицо в свои руки — и я пропала. Я в тот же момент поняла: ничто из того, что у меня было или могло быть с Майклом, не сравниться по силе ощущений с тем, что объединяло нас с Карлосом.

Теперь наши отношения разбиты вдребезги из-за того, что Карлос меня оттолкнул. После этого мой язык стал тяжелым, и я смогла выдавить из себя лишь порцию заиканий. О, так стыдно мне никогда не было. Как я смогу смотреть на него с утра? Как я смогу смотреть на себя в зеркало?

ЭТОЙ НОЧЬЮ Я СПАЛ около двух часов. Когда солнечные лучи разбудили меня, я застонал и перевернулся на другой бок в надежде поспать еще хоть немного. Но это оказалось сложно сделать, потому что вся комната выкрашена в тот же цвет, что и чертовы солнечные лучи. В следующий раз, когда я окажусь в хозяйственном магазине, нужно будет купить черную краску, чтобы выкрасить ее в цвет, соответствующий моему настроению. Я лежу на боку, прикрывая подушкой глаза. Когда я их открываю, на часах уже десять.

Я звоню mi’amá, просто потому что мне нужно снова услышать ее голос. Она говорит, что собирается взять билеты, чтобы приехать навестить нас, и я слышу в ее голосе воодушевление, которого не было очень давно. Это напоминает мне о том, что я обещал миссис Вестфорд помочь сегодня в ее магазине. Я отправлю mi’amá часть заработанных денег, чтобы она добавила их к своему бюджету на поездку к нам. После душа я стучу в дверь Киары. Ее там нет, поэтому я иду вниз.

— Где Киара? — спрашиваю я Брэндона, который играет в компьютерную игру в кабинете профессора.

Он либо игнорирует меня, либо не слышит.

— Йоу, Рейсер! — кричу я.

— Что? — спрашивает он, не отрываясь от экрана.

Я подхожу ближе, чтобы посмотреть, от чего этот парень не может оторваться. На экране несколько мультяшных персонажей гуляют в парке. В углу экрана написано: «Товар: кокаин, 3 грамма; марихуана, 7 граммов».

— Что это за игра такая? — спрашиваю я.

— Игра в торговлю.

Парнишка, черт возьми, — кибер-торговец наркотиками.

— Выключи ее, — говорю ему я.

— Почему?

— Потому что это глупая игра.

— Откуда ты знаешь? — Брэндон смотрит на меня невинными глазами. — Ты ведь даже в нее не играл.

— Еще как играл.

Я играл в эту игру в реальности. И то лишь потому, что мне нужно было как-то выжить. Но у Брэндона есть выбор, и ему не нужно торговать наркотиками, чтобы заработать на жизнь. Незачем ему играть в компьютерную игру, обучающую заниматься этим делом, тем более когда он в детском саду.

— Выключи ее, Брэндон, или я сам это сделаю. Я не шучу.

Он упрямо вздергивает подбородок и продолжает играть.

— Нет.

— Что стряслось? — спрашивает Вестфорд, заходя в комнату.

— Карлос говорит мне выключить мою игру. Папочка, ты сказал, что я могу поиграть на твоем компьютере. Это игра про торговлю. Все мои друзья играют в нее.

Я показываю на Брэндона.

— Ваш сын и его друзья играют в торговлю наркотиками, — говорю я его отцу.

Глаза Вестфорда расширяются, и он спешит к экрану.

— Торговля наркотиками? Брэндон, во что ты играешь?

Я выхожу из комнаты, позволяя Вестфорду самому объяснить сыну, что нелегальные психотропные вещества — не лучшие предметы для торговли. Уходя, я слышу, как он что-то бормочет о фильтре «родительский контроль» — что он никогда не заменит настоящих родителей и что ему самому нужно было лучше следить за происходящим.

Я выхожу на улицу и обнаруживаю Киару в ее машине с торчащими из водительской двери ногами. Я наблюдаю за тем, как она сосредоточенно работает с отверткой в руках, склонив голову над приборной панелью.

— Нужна помощь? — спрашиваю я.

— Нет, — отвечает она, выглядывая лишь на секунду.

— Давай я взгляну на дверь? Может, смогу ее починить.

— Она в порядке.

— Нет, конечно. Она не открывается. Ты не можешь вечно так ездить.

— Посмотрим.

Я облокачиваюсь на машину и жду. И жду. И жду. Если она сама не вылезет оттуда через минуту-другую, клянусь, я вытащу ее за ноги. Вестфорд выходит из дома.

— Киара, в котором часу вы с Карлосом собираетесь в «ДоброЧай»?

— Как только я починю этот провод, пап. Он не хочет перематываться изолентой.

— Тебе, возможно, нужно его запаять, — говорю я, хотя очевидно, что она сейчас не желает слышать моих советов.

— Дай мне знать, как соберешься. А пока что мне нужно поговорить с Карлосом. — Вестфорд манит меня пальцем. — Зайди ко мне в кабинет.

Кажется, он мной недоволен. По правде говоря, так и должно быть. В конце концов прошлой ночью я лапал его дочь. По пути в кабинет профессора я прохожу мимо Брэндона, который на этот раз смотрит какой-то мультик в гостиной.

— Что случилось? — спрашиваю я, усаживаясь в кресло.

— Лучше ты мне расскажи. — Он бросает мне футболку, которая была на мне вчера вечером. — Я нашел это на полу в гостиной. Очевидно, что она осталась там не просто так.

Похоже, он знает, что мы вытворяли с его дочерью. Но, слава богу, мы не оставили лифчик Киары возле моей футболки.

— Да… когда вы с миссис Вестфорд ушли, обстановка немного накалилась, — отвечаю я.

— Этого я и боялся. Мы с Колин верим, что с детьми нужно говорить открыто. И хоть ты и не мой ребенок, сейчас я несу за тебя ответственность, — профессор потирает пальцами виски и делает глубокий вдох. — Ты, наверное, думал, что я буду готов к этому разговору. Однажды, когда я сам был подростком, тоже устроил подобное в доме своих родителей. — Он поднимает взгляд. — Правда, я позаботился о том, чтобы лучше замести улики.

— Этого не повторится, сэр.

— В следующий раз будешь осторожнее и не оставишь улик, указывающих на то, что ты валяешь дурака с моей дочерью в моем же доме? И, пожалуйста, оставь это «сэр». Мы не в армии.

— Это я была инициатором, пап, — говорит Киара, показываясь в дверном проеме. — Он не виноват.

Профессор морщится.

— Чтобы танцевать танго, нужны двое. Я никого из вас не обвиняю. Просто веду разговор. Хотелось бы мне, чтобы твоя мама была здесь, чтобы помочь мне. Вы хотя бы… защищались?

Киара вздыхает, явно смущенная.

— Пап, мы не занимались сексом.

— Ох, — говорит он. — Так ничего не было?

Я качаю головой. Поверить не могу, что я участвую в этом разговоре. Мексиканские отцы совсем иначе беседуют с детьми, особенно с парнями, которым вздумалось побаловаться с их дочками. Они сначала надирают им задницы, а уже потом задают вопросы. И в довершение всего запрещают своей дочери выходить на улицу без сопровождения. Никакого тебе дерьма вроде этих «открытых разговоров».

Мне кажется, что я впал в замешательство от развернувшегося передо мной шоу разборок с белыми людьми в главных ролях, и понятия не имею, каких слов ждут от меня в ответ. К тому же для меня непривычно видеть отца, который действительно готов говорить на такие темы. Это нормально или так происходит, только когда у папаши диплом по психологии и он пытается запудрить мозги?

— Я не настолько глуп, чтобы думать, будто могу предотвратить то… что происходит между вами двумя, — продолжает Вестфорд. — Но я ввожу новое правило: больше никакого баловства под крышей этого дома. Если я ужесточу условия, быть может, вы будете более осмотрительными. И это также моя обязанность, Киара, как твоего отца и, Карлос, как твоего опекуна, сказать вам обоим, что правильнее всего было бы сохранить девственность до тех пор, пока вы не вступите в брак. — Он выпрямляется в своем кресле и улыбается нам, явно довольный своим последним изречением. Жаль, что этот разговор запоздал на несколько лет, по крайней мере для меня.

— А вы сами были девственником, когда женились? — спрашиваю я, бросая ему вызов. Улыбка тут же сходит с его лица.

— Да, эмм, ну, эмм… когда я был подростком, были совсем друге времена. Сегодня молодые люди гораздо больше осведомлены. Есть неизлечимые болезни… которыми можно заразиться от любого партнера, если только вы не состоите в серьезных, моногамных, осознанных отношениях. — Он поднимает палец. — И не забывайте про слово на «б».

Я не могу удержаться от короткого смешка. Perdón?[65]

— Слово на «б»?

— Беременность! — Профессор смотрит на меня, сузив глаза. — Я еще очень, очень, очень и очень долго не буду готов стать дедушкой.

Я думаю о своей маме, которая забеременела Алексом, когда ей было семнадцать. Она заставила меня пообещать, что всегда, когда я буду физически близок с девушкой, на мне будет презерватив: она не хотела, чтобы кто-то из ее сыновей оказался в такой же ситуации, как и они с отцом когда-то. Черт, да она даже засунула несколько презервативов в ящик с моим нижним бельем в качестве напоминания.

Прошлая ночь очень меня напугала. Я всегда ответственно подхожу к вопросу защиты себя и девушки, с которой сплю, но я вовсе не уверен, что смог бы остановиться вчера, хоть у меня под рукой и не было презерватива. И я даже не был пьян. Если бы те выстрелы из фильма не перепугали меня до полусмерти, у нас с Киарой сейчас мог бы быть совершенно другой разговор с ее отцом.

— Пап, мы все это знаем, — встревает Киара.

— Иногда не помешает немного освежить знания, особенно в свете того, что я нашел этим утром в гостиной футболку Карлоса.

Я приподнимаю эту несчастную футболку, чтобы она поняла, о чем идет речь. Киара с удивлением смотрит на нее.

— Оу!

Вестфорд глядит на настольные часы.

— Я должен вывести Брэндона на улицу, пока у него не выработалась зависимость от телевизора. — Он протягивает мне руку так, словно предлагает какой-то товар.

— Карлос, мы ведь поняли друг друга?

— Да, — говорю я. — До тех пор, пока мы делаем это не под вашей крышей и вы ничего об этом не знаете, вы не против, чтобы я спал с вашей дочерью.

— Я знаю, что ты шутишь. Ты ведь шутишь, да?

— Возможно.

Киара заходит в комнату.

— Конечно, он шутит, пап.

Профессор загибает по пальцу на каждое слово и напоследок серьезно смотрит на меня.

— Помните… (1) серьезные, (2) моногамные, (3) осознанные отношения, (4) не под моей крышей и (5) исполненные доверия…

— И не забывать о (6) слове на «б».

Он кивает.

— Да. Слово на «б». Один день в армии, Карлос, и из тебя бы выбили это самодовольство.

— Жаль, что я не планирую служить.

— И правда жаль. Если бы ты записался добровольцем и служил с таким же упорством, с каким обычно гнешь свою линию, ты бы далеко пошел. Мне хочется подложить в стиральную машинку чего-нибудь красного, чтобы твое белье окрасилось в розовый. Это было бы неплохим напоминанием о сегодняшнем разговоре.

Я пожимаю плечами.

— Мне все равно. Я не ношу белья, — лгу я.

— Вон, умник, — велит он, подталкивая нас к двери. Мне кажется, что уголок его губ чуть приподнялся в ответ на мой комментарий, но, если и так, он довольно быстро это скрыл. — Вы оба, вон из моего кабинета. И давайте оставим этот разговор между нами. А теперь тащите свои задницы в «ДоброЧай». Моя жена хочет сегодня вас обоих приставить к работе. И никаких остановок по пути, — кричит он, когда мы уже в прихожей. — Я позвоню через пятнадцать минут, чтобы убедиться, что вы на месте.

— ПОСЛУШАЙ, CHICA… — говорит Карлос по дороге в мамин магазин несколько минут спустя.

Мои руки сжимают руль.

— Не называй меня так больше.

— Как мне тогда тебя называть?

Я пожимаю плечами.

— Как угодно. Только не chica. — Я тянусь, чтобы включить радио, но вспоминаю, что оно все еще не работает. Я крепче обхватываю руль и концентрируюсь на дороге, не сводя глаз с полосы движения, даже когда мы останавливаемся на светофоре.

Карлос поднимает руки.

— Что ты хочешь от меня? Хочешь, чтобы я врал тебе? Хорошо, я могу врать тебе. Киара, без тебя я никто. Ты овладела моей душой и сердцем. Когда тебя нет рядом, моя жизнь теряет смысл. Я люблю тебя. Это ты хочешь слышать?

— Да.

— Ни один парень, произносящий эти слова, не вкладывает в них особого смысла.

— Готова поспорить, что твой брат вкладывает огромный смысл, когда говорит подобное своей девушке.