Симона Элькелес - Закон притяжения

Я не уверена, что Карлос оценит печенье с апельсиновым мармеладом, но…

— Я предложу ему. Но не удивляйтесь, если он откажется.

— Не удивляйся, если он согласится, — как всегда оптимистично, говорит папа.

Следующим утром, провожая Карлоса в класс на перемене между третьим и четвертым уроком, я наконец нахожу в себе силы спросить его:

— Не хочешь зайти ко мне после школы?

Он вскидывает брови.

— Это свидание?

Я сжимаю зубы.

— Не обольщайся.

— Прекрасно, потому что ты не мой типаж. Мне нравятся сексуальные глупышки.

— Ты тоже не мой типаж, — огрызаюсь я. — Мне нравятся умные и с чувством юмора.

— У меня отличное чувство юмора.

Я пожимаю плечами.

— Может быть, я недостаточно глупа, чтобы оценить его.

— Тогда почему ты зовешь меня в гости?

— Моя мама… испекла печенье. — Как только слова сходят с моего языка, я кривлюсь. Кто зовет парня домой на печенье? Может быть, мой брат, но он еще ходит в детский сад. — Это не свидание, ничего такого, — выпаливаю я, на случай если он по-прежнему думает, что я хочу за ним приударить. — Просто… печенье.

Мне хочется отмотать весь разговор назад, но это невозможно. Мы уже подходим к двери нужного кабинета, а он все еще не ответил.

— Я подумаю, — говорит он, перед тем как оставить меня одну в коридоре.

Он подумает? Как будто его приход в мой дом будет для меня огромным одолжением, а не наоборот?

В конце дня мы встречаемся возле наших шкафчиков, и я надеюсь, Карлос забыл, что я его вообще куда-то звала, но он переносит вес на одну ногу и, засунув руки в карманы, спрашивает:

— Какое печенье?

Почему из всех возможных вопросов ему непременно нужно было задать этот?

— Апельсиновое, — говорю я. — С апельсиновым мармеладом.

Он наклоняется ближе, как будто не расслышал, что я говорю.

— С апельсиновым чем?

— Мармеладом.

— А?

— Мармеладом.

Простите, конечно, но сказать слово «мармелад» так, чтобы это прозвучало круто, просто невозможно, и все эти «м», расположенные так близко друг к другу, заставляют меня звучать глупо. Но я хотя бы не заикнулась. Он кивает. Я вижу, что он изо всех сил старается сохранить серьезное лицо, но не может. Он разражается смехом.

— Можешь еще раз это повторить?

— Чтобы ты мог надо мной посмеяться?

— Sí. Это стало единственным в моей жизни, чего я жду с нетерпением. Видишь ли, ты довольно легкая добыча.

Я с силой захлопываю дверцу своего шкафчика.

— Считай, что приглашение отменяется.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но вспоминаю, что оставила все задания на дом в шкафчике, и мне приходится снова его открыть. Я быстро хватаю три нужных мне учебника, засовываю их в рюкзак и иду к выходу.

— Будь это шоколадное печенье, я бы пришел! — выкрикивает он вслед.

Так ждет меня на парковке для учеников выпускного класса.

— Чего ты так долго?

— Ссорилась с Карлосом.

— Опять? Слушай, Киара, сегодня только вторник. Тебе еще три дня его терпеть. Почему ты не откажешься быть его гидом и не прекратишь это мучение?

— Потому что это именно то, чего он добивается, — говорю я, забираясь в машину и вывозя нас с парковки. — Я не хочу доставлять ему удовольствие от победы. Он отвратителен.

— Должно же быть что-то, что заставит его засунуть свои слова себе обратно в глотку.

Слова Така рождают в моей голове идеальный план.

— Именно! Так, ты просто гений! — восторженно говорю я и делаю резкий разворот.

— Куда ты? — спрашивает Так, указывая себе за спину. — Твой дом в другой стороне.

— Сначала нам нужно заглянуть в продуктовый и в «Хозтовары МакГукина». Мне нужны ингредиенты для шоколадного печенья.

— С каких пор ты печешь? — спрашивает Так. — И почему именно шоколадное печенье?

Я озорно улыбаюсь.

— С их помощью я заставлю Карлоса в буквальном смысле засунуть свои слова себе обратно в глотку — съесть их.

В СРЕДУ ПОСЛЕ ЗАНЯТИЙ я направляюсь в автомастерскую, чтобы встретиться там с Алексом. Только я пересекаю улицу, как рядом со мной появляется красный «мустанг». Через открытые окна я вижу за рулем Мэдисон Стоун. Я подхожу ближе, и она спрашивает, куда я иду.

— В мастерскую МакКоннелла — там работает мой брат, — говорю я ей. — Он сказал, что я могу помочь ему подзаработать.

— Запрыгивай. Я подвезу.

Мэдисон просит свою подругу Лейси пересесть назад и указывает мне на переднее сиденье, рядом с собой. Я никогда не жил в месте, где бы людей не судили по цвету их кожи или размеру банковского счета их родителей, так что внезапный интерес Мэдисон ко мне настораживает. Черт возьми, да я попытался напустить на Киару свой шарм перед уроком Трудной Шеви, а она и глазом не моргнула — только с отвращением хмыкнула, но ее губы как были сжаты, так и остались. Хотя вчера она пригласила меня на печенье. Печенье с апельсиновым мармеладом. Кто, черт возьми, зовет людей в гости на печенье с апельсиновым мармеладом? Самое забавное, на мой взгляд, то, что она, похоже, делала это всерьез. Сегодня она провожала меня от кабинета к кабинету, не произнося ни слова. Я даже пытался ее разговорить, подтрунивая над ней, но она не слопала наживку.

Мэдисон забивает адрес МакКоннелла в свой GPS.

— Что ж, Карлос, — говорит Лейси, выглядывая между наших сидений, когда Мэдисон трогается. Она хлопает меня по плечу, как будто я без этого ее не услышу. — Это правда, что тебя отчислили из твоей старой школы за то, что ты кого-то побил?

Я в школе всего три дня, а люди уже болтают.

— Вообще-то, их было трое и питбуль, — шучу я, но, судя по тому, как она раскрыла рот от удивления, она восприняла это всерьез.

— Вау! — Она снова хлопает меня по плечу. — В Мексике разрешают приводить в школу собак?

Лейси даже глупее, чем буррито без бобов.

— О, конечно. Но только питбулей и чихуахуа.

— Правда, было бы замечательно, если бы я могла приводить Пудлза в школу? — Она хлопает меня по плечу еще раз. Мне хочется похлопать ее в ответ так много раз, чтобы она поняла, как сильно это раздражает. — Пудлз — мой лабродудль.

Что такое, черт возьми, лабродудль? Чем бы это ни было, готов поспорить, питбуль моей двоюродной сестры Ланы мог бы сожрать лабродудля Пудлза на обед.

— Значит, тот парень, который привел тебя в школу в понедельник, когда ты регистрировался, — твой брат? — спрашивает Мэдисон.

— Да, — говорю я, как раз когда мы въезжаем на парковку перед мастерской.

— Моя подруга Джина сказала, что видела в кабинете директора только вас двоих. Твои родители не в городе?

— Я живу с братом. А наша семья осталась в Мексике.

Нет нужды вдаваться в подробности моей биографии и рассказывать о том, как мой отец погиб во время неудачной сделки по продаже наркотиков, когда мне было четыре, и как затем mi’amá фактически вышвырнула меня из дома, отослав сюда. Мэдисон, кажется, шокирована.

— Ты живешь с братом? Без родителей?

— Без родителей.

— Вы такие счастливчики, — говорит Лейси. — Мои предки постоянно дома, а моя сестра просто ненормальная, но я сбегаю от нее к Мэдисон, она единственный ребенок, и ее родители постоянно в разъездах.

Мэдисон смотрит в зеркало заднего вида. При упоминании родителей она словно замирает на мгновение, но потом снова улыбается.

— Они путешествуют, — объясняет она, снова нанося на губы немного блеска. — Но это здорово, потому что я могу делать все, что захочу, с кем захочу, без каких-либо глупых ограничений.

Учитывая, что моя жизнь полна людей, которые пытаются меня контролировать, описание ее жизни звучит для меня просто bueno[27].

— О боже мой, вы с братом словно близнецы, — восклицает Лейси, когда Алекс приближается к «мустангу».

— Не вижу сходства, — говорю я ей, открывая дверь. Мэдисон и Лейси тоже выходят из машины. Они ждут, что я их представлю? Они стоят передо мной, их светлая кожа и безупречный макияж сверкают на солнце. — Спасибо, что подвезли, — говорю я.

Они обе обнимают меня. Мэдисон — чуть крепче. Это определенно намек на то, что она заинтересована. По Алексу видно, что он не совсем понимает, что я делаю с этими девчонками. Я приобнимаю Мэдисон и Лейси за плечи.

— Привет, Алекс. Это Мэдисон и Лейси, две самые красивые девчонки во «Флэтайрон Хай».

Девчонки кивают Алексу и озаряют его широкими улыбками. Они рады комплименту, хотя, как мне кажется, и сами знают, что клевые, и не нуждаются в подтверждении этого.

— Спасибо, что подвезли моего брата, — говорит он, а потом разворачивается и уходит обратно в мастерскую.

Когда девчонки уезжают, я иду туда же и вижу Алекса, работающего над помятым бампером джипа, который явно попал в аварию.

— Ты здесь один? — спрашиваю я.

— Да. Помоги мне снять эту штуковину, — говорит он и бросает мне гаечный ключ.

Мы с Алексом раньше работали вместе в мастерской у нашего кузена Энрике. Это было одним из немногих наших занятий в то время, пока мы старались держаться подальше от проблем. Мои брат и кузен научили меня всему, что они знали о машинах, а остальному я научился сам, ковыряясь в развалюхах, оставленных на заднем дворе мастерской.

Я забираюсь под бампер джипа и начинаю скручивать гайки. Бренчание металлических деталей эхом разносится по мастерской, и на секунду мне кажется, что мы снова в Чикаго в гараже Энрике.

— Неплохие девчонки, — саркастично замечает брат, пока мы работаем.

— Да, знаю. Я подумывал пригласить их обеих на танцы.

Я засовываю гаечный ключ в задний карман.

— О, и пока я не забыл, Киара вчера позвала меня в гости на печенье.

— Почему ты не пошел?

— Если не учитывать, что я попросту не хотел, то потому, что она забрала свое приглашение обратно.

Алекс переводит внимание с бампера на меня.

— Пожалуйста, скажи, что ты не вел себя с ней как последний pendejo[28].

— Я просто немного повеселился. В следующий раз, когда будешь искать мне эскорт, позаботься о том, чтобы они не носили растянутые футболки со странными надписями. Киара напоминает мне одного моего знакомого чувака из Чикаго, Алекс. Я даже не уверен, что она девушка.

— Тебе нужны д-д-доказательства? — доносится от входной двери голос моего бывшего гида.

О черт.

— ДА, — ГОВОРИТ Карлос, вызов и веселость написаны на его лице. — Докажи мне это.

Алекс поднимает руку.

— Нет. Не нужно.

Он прижимает Карлоса к машине и бормочет что-то на испанском. Карлос так же невнятно отвечает ему. Я понятия не имею, что они говорят, но ни один, ни второй не выглядят радостно. И я тоже не особенно рада. Я опять стала заикаться — поверить не могу. Я так зла на себя за то, что позволила Карлосу сыграть на моих эмоциях и заставить меня споткнуться на своих словах. Неужели он способен задеть меня и это осознание заставляет меня злиться еще сильнее? Я не могу дождаться пятницы, на которую запланирована операция «Печенье». Мне нужно дождаться, пока печенье подсохнет и достаточно затвердеет, чтобы все сработало по плану. По крайней мере, к тому моменту он точно не будет ни о чем подозревать.

Раздраженный Алекс отстраняется от Карлоса и достает из-за прилавка коробку.

— Я проверил твой приемник, похоже, в нем пружины не хватает. Не думаю, что он будет работать, но хочу все же попробовать его запустить. Дай мне свои ключи, я загоню твою машину внутрь. — Он поворачивается к Карлосу: — Ни слова, пока я не вернусь.

Спустя секунду после того, как Алекс выходит из помещения, Карлос говорит:

— Если все еще хочешь доказать мне, что ты не парень, я в деле.

— Тебе доставляет удовольствие вести себя как придурок? — спрашиваю я.

— Нет, но мне нравится, когда мой брат бесится. А он очень бесится, когда я достаю тебя. Мне жаль, что ты угодила под перекрестный огонь.

— Не вмешивай меня в ваши разборки.

— Это не так уж просто.

Карлос присаживается на корточки перед машиной, которую они ремонтировали, и дергает за бампер.

— Тебе сначала нужно справиться с крючками, — говорю я ему, довольная тем, что могу доказать, что знаю о машинах больше него. — Он не снимется, пока ты не отстегнешь их.

— Ты говоришь о лифчиках или о бамперах? — спрашивает он, самодовольно ухмыляясь. — Потому что я эксперт по сниманию и того и другого.

Мне не следовало так делать. Ребяческий поступок. Но этот глупый сексуальный комментарий и насмешка над тем, как я произношу слово «мармелад», вынудили меня заставить его ответить за свои слова.