Так и случилось. Он выдержал паузу, прежде чем задать самый непредсказуемый, на мой взгляд, вопрос:


- Чем Данилов смог тебя прессануть до вчерашнего состояния невменяемости?


Я замерла, внимательно глядя на него. Не такого вопроса я ждала. Но Зимин и не торопил. Выложив на стол из сумки толстую папку, он поднял снова вперил в меня пристальный взгляд и приподнял бровь, в ожидании ответа.


При воспоминании о том вечере, в горле странно запершило. Мне не хотелось снова его переживать. Тот дерьмовый вечер, навсегда преломивший мое отношение к Зимину. Не хотелось думать о зернах сомнения, проросших в крепкие подозрения. Не хотелось думать о трясущихся пальцах на изображении безвременно усопшей дочери, так походившей на меня внешне. Не хотелось помнить о том, что Данилов так своеобразно отдает честь памяти своему погибшему ребенку. Что я вынуждена поступиться собственными симпатиями, ради безопасности семьи. Даже не симпатиями…


Я глядела в эти глубокие карие глаза, и понимала, что далеко не симпатиями. Для меня он не был парнем. Бойфрендом. Или как там еще любят говорить. Для меня он был мужчиной. Первым мужчиной среди глупых мальчиков. Сильным, умным и смелым.  Моей первой настоящей любовью. И такой, блядь, опасной.


Чувствуя подступивший ком в горле, я отвела взгляд. Хотела сказать что-то общее, не важное, не имеющее значения, однако, дрожащие губы выдали основной повод беспокойства:


- Он… фотографию показал. Своей дочери. Она очень на меня похожа. Сказал, что… погибла в аварии и… Мы правда похожи… и он, так своеобразно, попытался как бы… ее защитить… память о ней...


Зимина отчего-то перекосило. Он уставился на меня в абсолютном недоумении.


- Какой дочери? У него сын. Следаком в центральном отделе работает. Какая нахуй дочь?


- В аварии она погибла… - растерянно повторила я.


- Саш. – Зимин прищурившись, внимательно посмотрел в мои глаза. – Где вы разговаривали?


- В машине.


- В чьей?


- Моей. Он сначала предложил к нему сесть, но я отказалась, и он сел ко мне.


- Дай ключи от машины. – Славка поднялся и пошел за курткой.


Я, помедлив, взяла ключи и вышла вслед за ним из квартиры. Мы спустились к парковке.  Зимин, сунув руки в карманы,  уточнил, где именно сидел майор. Я махнула в сторону переднего пассажирского места и сняла машину с сигнализации.


Зимин распахнул дверь, но в салон не садился. Нахмурено посмотрел на кресло, где сидел майор. Оглянулся на меня, и карие глаза недобро блеснули.


- Он уронил фотографию, ведь так? – мрачно усмехнувшись, Славка присел на корточки и достав телефон, включил фонарик. – Шурик, тебя не только морально прессовали якобы сходством с несуществующей дочерью, но и жучок подкинули.


Сердце ошиблось на пару тактов пока Зимин, склонив голову и освещая пространство под сидением фонариком, рылся там же рукой. Не прошло и пары секунд когда он выудил что-то смахивающее на маленькую двояковыпуклую пуговицу. Усмехнулся, подкинув предмет на ладони. И бросив на асфальт, раздавил.


Поднял на меня испытывающий взгляд.


- Слыхала песню у Тату «не верь, не бойся, не проси»? Выучи припев и пусть он у тебя всегда ассоциируется с ментами.


Я с трудом сглотнула, уставившись на остатки жучка. Мне отчаянно хотелось в это верить. Но он мог подкинуть… А я не имею права…


Болезненный выдох, сквозь стиснутые зубы.


- Идем. Еще один вопрос осталось решить. – Поманил меня в сторону подъезда Славка.


И я послушно стала переставлять ноги, снедаемая муками совести и жаждой веры.


Господи, когда же все это разрешится!.. Хоть как-нибудь!


Мы снова поднялись в мою квартиру. Славка бухнулся на полюбившееся ему место во гдаве стола. Я отрешенно глядя в сторону, села по правую его руку.


- Вот. – Он указал на толстую папку на столе передо мной и выжидательно на меня уставился.


- И что это? – я без интереса скользнула взглядом по глянцевой корочке, пригубив свой порядком остывший какао.


- Дарственная. Тебе. На мой бизнес.


Я поперхнулась. Ожидала чего угодно, но не этого. Зимин смотрел на меня твердо и серьезно. Вот что называют штормом в тишине.


- Здесь абсолютно все. Оформляла столичная фирма, чтобы ты не заподозрила, что мои адвокаты могли бы что-то намеренно сделать, чтобы доки были недействительными. Весь мой бизнес,  стоимостью по минимальной рыночной оценке почти пятьдесят миллионов рублей я дарю тебе на безвозмездной основе от сегодняшнего числа. Ставь подпись и распоряжайся.


Я во все глаза смотрела на него.


- Ты дурак?


- Мои адвокаты тоже так сказали. Наверное, да. Дебил, идиот, придурок, подкаблучник, тряпка, да кто угодно! Только не тот, кем ты меня считаешь, сука! Я ни разу тебе не соврал! – он жахнул кулаком по столу. - Ни единого раза! Мне нахер не усрался бизнес твоей семьи! Да я даже копейки у тебя никогда не просил! Но ты веришь кому угодно, только не мне! Вот тебе доказательство! Подписывай!


Я скривила губы, ибо до меня дошел смысл. Ну конечно. Ты слишком умный, чтобы не понимать, что я откажусь, ибо мне такие жертвы ни к чему.


- И зачем? Я два плюс два не могу сложить, а у тебя там  и черт ногу сломит на фронте работ…


- Вся моя команда, в том числе и я, остаемся в конторе. Владелица ты, мы на тебя работаем. Заключаем сделки, разбираем, сдаем итоги, тебе идет пятьдесят процентов оплаты с каждого договора. О ценниках я думаю ты догадываешься. Нет? – он усмехнулся, глядя как у меня медленно вытягивается лицо.-  Стартуем от сотни не меньше.  Сейчас контора ведет двенадцать договоров, подписывай дарственную и с каждого заказа я отчислю тебе пятьдесят процентов. Хочешь знать сумму по итогу месяца? Шестьсот шестьдесят тысяч. Из них пятьдесят на нужды офиса и сотка на аренду ежемесячно. Итого твой доход пятьсот десять тысяч рублей, как владелицы моей фирмы. И то, этот месяц неудачный. Экстренных договоров мало, все плановые… вот  под конец квартала хорошо капает. Два-три ляма в среднем.


Я поймала себя на том, что у меня отвисла челюсть и смотрюсь я, наверное, крайне глупо. Пятьсот косарей и месяц неудачный? Два ляма каждые три месяца? На фоне сказанного, мои подозрения относительно его нечистых намерений выглядели крайне глупо.


Он недовольно поджал губы, ожидая пока до меня дойдет положение вещей, и распахнул папку, достал дарственную, перевернул ее и ткнул пальцем в место для подписи.


- Вот здесь. Подписывай. А это, - он достал аккуратную стопку бумаг и придвинул их ко мне, - теневые контракты. Настоящие. С клиентом я заключаю два договора на оказание бухгалтерских услуг. Один для налоговой. Где указана стоимость моих услуг якобы на тысяч двадцать – тридцать. А один теневой. Это реальный договор, где прописана истинная сумма, за которую я свожу бухгалтерию так, что налоговиков, уже готовых засадить моего клиента за решетку, трясти начинает при виде моей фамилии. Эти контракты вполне официальны, только о них никто кроме меня, моих ребят и наших клиентов не знает. Нужны они как подстраховка - если мой клиент решит кинуть меня, я обращусь в суд. Мол услуга оказана, а оплаты нет, а вон в договоре все описано и подписи обеих сторон стоят. Налоговая конечно вычтет невъебенный процент, плюс судебные издержки, но я своего добьюсь. Менты знают о существовании этих договоров, и если они их найдут, мне светит десятка строгача, восьмизначный штраф, арест всего имущества, ну и много других гнилых пряников.


- Тогда почему от них не избавиться?.. Ну, как только оплатили. Зачем такой компромат на себя хранить? – пораженно прошептала я, глядя на кипу договоров в его руках.


- Потому что я с ментами и налоговиками пирогом никак не делюсь и однажды настолько им настоебеню, что они  подрочат ребяткам из федеральной безопасности и сагитируют, образно говоря, начистить мне ебальник. Только федералы могут потребовать выписки по моим банковским счетам. И когда они обнаружат нехиленькие суммы, то возникнут вопросы, откуда у меня такое баблишко, если я бухгалтер, который по декларации доходов получает в месяц ну максимум семьдесят штук. И тогда я выложу на стол несколько теневых договоров, заключенных не между фирмами, а мной и физическим лицом, то бишь моим клиентом, и согласно этому самому договору,  я за те самые деньги, которые у меня на счете появляются, делаю перепроверку бухгалтерии после работы своей фирмы. Заплачу невъебенный штраф, но не сяду.


- Тогда нахера так все усложнять, Зимин? – у меня аж голос охрип от удивления. - Неужели нельзя сразу предоставить эти гребанные теневые договоры и жить спокойно?


- Потому что я, Саша, делаю совсем незаконные вещи. Я свожу бухгалтерию и отмываю чужие деньги. Мне платят именно за это. А законодательство этим заниматься запрещает. Теневые договора я выложу на ясный свет только в случае безысходности, ибо только за один из них мне грозит семизначный штраф. – Он хлопнул внушительную стопку на стол. - Догоняешь?


- Нет…


- Ну, я не знаю, куда уж проще объяснять. И так разжевал максимально доступно.


Я судорожно соображала. Ничего ментально ценного сгенерировать не удавалось. Все мои преставления о нем полегли прахом. Я подняла взгляд от бумаг. Глаза в глаза.


- Она знала? Твоя бывшая?


- Если бы знала, я бы уже сидел. И еще человек тридцать. А менты, радостно потирая ручки, считали бы новые звезды на погонах, - Зимин откинулся на стуле, чуть поморщившись. – Нет, конечно. Я вообще старался ее ни во что не посвящать. И то, те крупицы что она знала обошлись в такую невъебенную сумму, что я год в ноль никак не мог выйти, батрача как ишак, фактически сутками. То, что знаешь ты, и что я доверяю тебе, не знает больше ни один человек в мире. Полностью уж точно не знает. Я вверяю тебе свою жизнь и свободу.


- И чего ты вдруг щедрый такой? – с сомнением посмотрела на него я.


- Потому что я люблю тебя.


Дыхание сперло. Я сжала пальцами свои колени, стремясь сдержать всхлипы и глядя в стол.


- И никогда не отпущу. Можешь мне ебальник начистить, можешь плюнуть, орать и истерить, выгонять и угрожать, шантажировать и издеваться. Я сам вложил тебе нож в руки, и если ты его применишь, я  уж точно больше никогда на ноги не встану. И готов к этому. Потому что не отпущу тебя. Решай, Сашка. Я так редко даю тебе такую возможность. Воспользуйся моментом…


Дурацкая фраза, сказанная мне в первый день нашего знакомства. На что он надеется, сволочь?.. Что я сдам позиции? Что пригну голову? Не пойду до конца?


Я, испытывающе на него посмотрев, размашисто расписалась. Подтвердив факт передачи в мои руки его сложного бизнеса, стоимостью по минимуму пятьдесят миллионов.


 У Зимина дрогнули губы в подобии улыбки и он расслабленно на меня посмотрел. Нет, это был не способ сыграть на моих человеческих ценностях. Он действительно отдал мне все, что у него было.


Я непонимающе уставилась на него, весьма чему-то довольного. Ожидала хоть намека на разочарование, досаду, хоть что-то свидетельствующее на то, что это махинация где он не думал, что я соглашусь. Не было ничего.


Я потрясенно на него посмотрела. Подняла скрепленные степлером листы. Глядя ему в глаза, медленно порвала и бросила на пол.


- Я предусмотрел это. В машине оригинал лежит. Сейчас принесу. – Усмехнулся он, вставая из-за стола.


- Стой, дурак! – дрогнувшим голосом пролепетала я вцепившись в его локоть. – Не нужен мне твой бизнес!


- А мне бизнес твоего отца! – он фактически прорычал это, стряхивая мои пальцы со своей руки. – Так что я сейчас принесу оригинал дарственной, и ты подписываешь это доказательство, что я не мразь, которой ты меня считаешь!


- Хватит! – мой голос сорвался на визг, я снова вцепилась в его руку. – Хватит, твою мать! Просто уходи! И не возвращайся!


- Хуй тебе! – зло сказал он, рванув свою руку на себя с такой силой, что меня на протащило вслед за ним на стуле. – Ты еще замуж за меня выйдешь!


- Не выйду! – разревелась я, не выпуская его руки и с глупой детской упрямостью уставилась в злые карие глаза.


- Выйдешь! И счастлива будешь!


- Не бу-у-у-уду! – заунывно провыла я, не разжимая пальцев.