Ну и хорошо, знал бы, какие мысли крутились в ее голове минуту назад, бежал бы куда подальше, хотя… Точно извращенка!

Небольшой с виду домик оказался достаточно уютным внутри. Две спальни, одна — ее, другая — Самойлова, небольшая общая гостиная, даже ванная нашла здесь для себя место. Деревянная отделка придавала дому уют и тепло, мебель манила обилием мягких покрытий, множеством подушек и пледов.

— Осматривайся, отдыхай, а в десять я вернусь, ну и завтрак, — Самойлов по — хозяйски оглядел ее комнату, оставшись при этом в дверном проеме.

— Хорошо, — сама Снежа прошла в комнату, проводя пальцами по шероховатым деревянным стенам.

Теперь наступила его очередь следить за девушкой взглядом. За тем, как она расстегивает куртку, бросает ее на ближайший стул, откидывает волосы на одну сторону, открывая взгляду шею и скулу с противоположной стороны, как проходит по периметру комнаты, будто обозначая свою территорию. Все это она проделала в полной тишине.

— Еще не пожалела? — серьезный взгляд мужчины встретился с ответным непонимающим взглядом зеленых глаз, а потом Снежана улыбнулась, впервые так, что ямочки появились на обеих щеках.

— Еще нет, но можешь повторить свой вопрос после завтрака.

В горле как‑то резко пересохло. Настолько, что ответить голоса не хватило бы. Прежде чем выйти, Марк только кивнул.

— Ведешь себя, как мальчик, ей богу! — каким‑то образом оказавшийся на порожке камень, отправился в долгое путешествие по тропинке перед домом с легкой подачи временного хозяина этого самого дома.

Оставив Снежану хозяйничать, сам он собирался немного прогуляться, проветриться, подумать, собраться, понять…

Зачем он пригласил ее сюда? Чтобы приступить к созданию видимости начинающихся отношений перед подчиненными или… чтобы начать создавать отношения?

* * *

Ровно через час Снежана снова спустилась с порожка «их» дома, с явным намерением встретиться с теми, кто тоже по велению судьбы оказался приглашен на их свидание.

О фотографии она приказала себе не думать. Мало ли что привидится в тяжелой дороге? Девушке удалось даже себя уговорить, что открой она бардачок еще раз, убедится, что Самарской там и не пахнет, в прямом смысле. Но сделать это — открыть бардачок — она почему‑то не осмелилась.

— Где был? — в тот же миг, как Снежана показалась на пороге, из‑за угла, по одной из тропок, к дому приблизился Марк. Они увидели друг друга, мужчина ускорил шаг, а Снежа облокотилась о перила, следя за тем, как он делает шаг за шагом в ее сторону.

— Гулял, — он хмыкнул, поддевая носком кроссовка шишку, подбрасывая ее все так же, ловким движением ноги, а потом ловя, смыкая вокруг нее кулак. — Не роза, конечно, но все же… — он остановился у лестницы, протянул добычу девушке.

— Спасибо, — Снежана дар приняла, отблагодарив находчивого ухажера улыбкой и кивком головы.

— Готова? — сомкнутые на перилах девичьи пальцы разжали, Марк взял ее руку в свою, предлагая все же спуститься.

— Вы так говорите, господин Самойлов, будто мне предстоит, по меньшей мере, знакомство с английской королевой, а не завтрак в обществе людей, которым светит кропотливая работа по построению командного духа…

— Поверь, с королевой было бы проще.

Объясняться Марк не спешил, лишь потянул Снежану за собой, в сторону еще одного домика, схожего с тем, в котором поселились они, но в несколько раз большего и двухэтажного.

— Почему?

— Это офисный планктон, детка, — Марк обернулся, стрельнул глазами, делая ударение на последнем слове. — Рассадник сплетен, склок и прочих интриг. Поверь мне, легче заполучить благосклонность любой королевы мира, чем заставить их построить командный дух.

— Но ты решил попытаться, — Снежана прикладывала максимум усилий, чтобы поспеть за достаточно быстрым и широким шагом мужчины, то и дело переводя взгляд с его спины под ноги и обратно.

— Меня заставили, сам бы я вряд ли подобным занимался.

— Кто заставил?

— Добрые люди, — Марк вновь ускорил шаг, тем самым вынуждая Снежу последовать его примеру.

— А чем занимался бы? — его ускорения заставляли сердце девушки биться чаще, а дыхание сбиваться — спорт Снежана чтила лишь гипотетически, веря, что рано или поздно займется чем‑то активно — полезным. На самом же деле даже прогулки случались с ней редко — почему‑то всегда пробежкам, прогулкам, проходкам предпочиталась машина.

К сожалению, ни к чему хорошему это не приводит: следить за дыханием, смотреть под ноги и одновременно задавать вопросы, оказалось выше сил Снежаны. Очередная кочка могла стать фатальной для ее коленок, ладошек, да и носа, но, благо, не стала.

— Тихо, — Марк развернулся как раз в тот момент, когда девушка попыталась совершить полет носом по покосам с места, инстинктивно придержал ее, притянул к себе вплотную. Снежана вцепилась в него в ответ, не осознавая до конца, каким чудом удалось избежать падения.

— Спасибо, — все так же тяжело дыша, Снежа подняла взгляд, впервые встречаясь с карими глазами Марка на таком близком расстоянии.

Еще обрабатывая фотографии, она обратила внимание на то, какими интересными радужками наградила его природа. Темного шоколадного цвета, с мелкими черными точечками, они завораживали ее, изображенные на экране, а вживую выглядели так, будто на шоколадном солнце с огромным черным ядром по центру произошло несколько десятков световых черных вспышек.

— Тобой, — голос Марка вывел ее из оцепенения. Только теперь Снежана поняла, что уже несколько минут они просто стоят практически в обнимку, и она пялится в его глаза так, как он сам разглядывает ее губы.

— Что?

— Ты спросила, чем я занимался бы, будь моя воля, — проследив за тем, как слово срывается с губ девушки, Марк отвел взгляд.

А потом, вновь развернувшись, сжал ее руку еще сильней, на этот раз ступая уже куда медленней.

Хорошо, что отвернулся, это дало Снежане хоть какое‑то время на то, чтоб подобрать упавшую прямо там челюсть.

Если раньше подобное заставило бы только скривиться, то теперь девушка и сама бы не объяснила, что вызвали сказанные мужчиной слова. По меньшей мере, жалость из‑за того, что, к сожалению, здесь и сейчас ими руководит не только его воля.

Большой дом, к которому они так спешили, оказался тем местом, где немаленькой и такой «дружной», по словам Самойлова, компании предстояло испытать всю радость совместных трапез на протяжении ближайших двух дней.

Здесь было вдоволь окон, пропускающих солнечный свет, каждый уголок заполненной людьми комнаты отлично просматривался.

— Я встречал автобус, — Марк запоздало ответил на первый ее вопрос, заданный еще на крыльце. — Некоторые добирались на своем транспорте, а кое‑кто решил начать… строить команду уже в пути, — судя по тому, что выражение лица мужчины не светилось счастьем, сей факт его не слишком радовал.

А еще меньше его, кажется, радовал тот факт, что их появление не осталось незамеченным. Достаточно шумные до этого беседы стихли, приступившие к трапезе люди за столиками обернулись к двери, бросая заинтересованные взгляды на шефа, хотя, скорей — на его спутницу.

— Садись, я возьму нам что‑нибудь, — кивнув на один из дальних пустующих столиков, Марк разжал ее пальцы, направляясь в противоположную сторону.

Идти вглубь комнаты под пристальными, хоть и непрямыми взглядами подчиненных Самойлова было достаточно некомфортно, благо, это было то отсутствие комфорта, к которому Снежа привыкла за долгие годы с Яром… Отвесив себе мысленный подзатыльник, девушка плюхнулась на стул — о чем, о чем, но о Яре думать на своем двухдневном свидании она не должна. Вообще. Никак. А главное — не сравнивать.

— Свободно? — раньше, чем Самойлов успел вернуться, на их столик упала тень другого человека.

— Да, — Ермолова ответила и лишь потом подняла взгляд, чтобы увидеть вопрошающего.

На нее смотрела миловидная женщина или девушка… Нет, все же женщина, хотя в лицо ее женщиной назвать вряд ли кто‑то решится. Возвышающаяся над Снежаной дама приподняла бровь, разглядывая девушку так же пристально, как разглядывала ее и сама Ермолова.

Как большинство здесь, женщина была облачена в джинсы и свитер, черные волосы собраны в высокий тугой хвост, рисованные брови расходятся стрелами до самых висков, а щедро подведенные глаза готовы в любую секунду метать искры.

Благо, долго стоять она не собиралась, села, сложила руки на груди, вытянула действительно длинные стройные ноги так, что под столом стало слишком уж тесно, запрокинула голову, создавая видимость того, что вселенски устала.

— Где Марк? — незнакомка вновь резко вскинула взгляд на Снежану.

— Эммм, — опешив, девушка даже не сразу сообразила, что ответить, — пошел за едой, — сидящая по правую руку женщина почему‑то не внушала доверия, лишь заставляла насторожиться и как‑то внутренне сжаться.

— Заботливый, правда? — женщина вновь выпрямилась, а потом приникла к столу, устраивая голову на сложенных в замок руках.

— Что? — Снежане почему‑то показалось, что сейчас ей предстоит стать свидетельницей истерики ревнивой пассии Самойлова.

А почему бы и нет? Женщине с виду лет тридцать, она, несомненно, красива, ухожена, судя по всему — в меру стервозна, хотя этот пункт возможно и превосходит «меру». Мужчины же любят таких.

— Марк, он заботливый, правда? За завтраком пошел…

— Занято, — скорей всего, женщина ожидала другой реакции, но тушеваться перед борзыми незнакомками Снежана не собиралась.

— Что? — ухмылка дамы стала еще шире.

— Это место, — Снежана кивнула в сторону собеседницы. — Здесь все же занято.

— Даже так? — с каждым своим словом и ответной репликой Снежаны незнакомка расцветала все больше. Ее явно увлекало или даже забавляло происходящее. В отличие от Ермоловой.

— Только тебя тут не хватало, — увлекшись игрой в гляделки, ни одна из женщин не заметила, как к ним вернулась «тема» их разговора собственной персоной.

— Марк, — не оборачиваясь, незнакомка расплылась в улыбке, пропевая его имя медовым голосом. — Ты так внимателен, взял мне кофе, спасибо, зайчик, — длинные тонкие пальцы с ядреным малиновым маникюром вцепились в одну из двух чашек на подносе, вряд ли предназначенных для нежданной гостьи.

— Дома твой зайчик, Марина, — выдернув эту самую чашку, Марк плюхнулся на стул напротив Снежаны, а потом повторил маневры «Марины», вытягивая не менее длинные ноги все под тем же столом. Места стало катастрофически мало.

— Фу, как грубо! — первой зрительный контакт разорвала Марина, оборачиваясь к Марку, который, не скрываясь, улыбался, потягивая кофе из «ее» чашки. — Так об отце — грубо, Марк, — женщина опустила взгляд на поднос, взяла лежавшее там яблоко. Подбросила, поймала, вновь подбросила.

— Прости, не знаю, как вы друг друга называете, зайками, лягушатами или еще какими‑то котиками…

— А хочешь, расскажу, — отложив яблоко, женщина снова уткнулась подбородком в сложенные на столе руки, заискивающе вглядываясь в лицо мужчины.

Если раньше Снежане казалось, что она находится в каком‑то предистеричном состоянии, теперь девушка начинала понимать — это какая‑то непонятная только ей игра, в которой Марк и Марина, похоже, неплохо ориентируются.

— Нет уж, уволь, — еще какое‑то время они сверлили друг друга взглядом, а потом мужчина оглянулся на Снежу. — Познакомься, это моя непозволительно молодая… мачеха, — лицо женщины озарила улыбка — оскал. — А по совместительству — главный бухгалтер фирмы. Напомни, пожалуйста, ты сначала стала мачехой или бухгалтером?

— Это важно?

— Конечно, люди же должны знать, в чем твой главный талант, — наблюдая за их перепалкой, Снежана непроизвольно прикусила язык. Это выглядело грубовато, но в то же время чувствовалось — ни он не пытается уколоть, ни она не воспринимает это как проявление неуважения.

— Спроси у папы, Маркуша, он расскажет тебе обо всех моих талантах, — воспользовавшись его невнимательностью, Марина выдернула из рук пасынка чашку, делая большой глоток, а потом вновь откинулась на спинку стула, закрывая глаза.

— Марина Самойлова, главный бухгалтер среди этого сборища, — все еще держа глаза закрытыми, женщина протянула руку Снежане.

— Снежана Ермолова, друг Марка, — девушка коснулась нагретой о чашку руки Марины, а сама вопрошающе посмотрела на Самойлова, будто спрашивая, правильно ли делает, он кивнул.

— Друг? — очередной подозрительный взгляд голубых глаз был дарован Самойлову. — То‑то я думаю, что не помню, чтоб в офисе появлялась очередная смазливая секретарша, друуууг. Очень приятно, Снежана, — оставив Марка с каменным лицом, Марина сосредоточила все свое внимание на Ермоловой. — Друг Маркуши — мой друг. Мать я, в конце концов, или не мать, — над собственной шуткой посмеялась только она.