Леонора содрогнулась, представив результат своего хитроумного плана, но взяла себя в руки и быстро зашептала, давая женщине указания. Антея молча кивала, затем крепче прижала к груди малышку и, опустившись на колени, обняла своих маленьких сыновей. Если план провалится, им придется заплатить за это своей жизнью.


Леонора проворно сновала среди мужчин, наполняя их высокие кружки, лишь только они оказывались пустыми. После столь утомительного путешествия все рады были передохнуть возле уютно потрескивающего огня, наслаждаясь тем, как крепкий эль теплом растекается по всему телу. Казалось, даже герцог Эссекский и лорд Джеймс Блэйкли готовы немного расслабиться и стряхнуть напряжение – еще бы, ведь они добрались почти до самой границы.

– Утром мы будем уже на английской земле, – сказал Джеймс Блэйкли, высоко поднимая кружку.

– Да, дома… – пробормотал Эссекс. – Самое время, а то даже эти тощие и костлявые шотландки начинают казаться мне соблазнительными. – Он бросил взгляд на Антею, которая быстро опустила голову, продолжая готовить.

– Еще эля, ваша милость? – Леонора сбросила грубый дорожный плащ, представ перед своими спутниками во всем великолепии своего платья из лилового бархата. Длинные волосы, которые она перекинула через плечо, в теплом свете очага казались иссиня-черными.

– Да, – он протянул ей опустевшую кружку.

Она склонилась, наливая ему эль, и он жадным взором уставился на ее высокую крепкую грудь, едва прикрытую низким округлым вырезом роскошного наряда.

– Никто в мире, – провозгласил он, обращаясь к остальным, – не сравнится красотой с нашими англичанками.

– Да, – печально отозвался Джеймс, заметив похотливый блеск в глазах герцога. – Я так надеялся, что миледи и мой сын Элджер станут превосходной парой. С ее приданым и красотой и с его амбициями они могли бы продолжить мой род и оставить своим детям отличное наследство.

– Увы! – со смехом проговорил Эссекс. – Бедняге Элджеру придется поискать себе новую невесту.

– Говорят, у кузины короля весьма внушительное приданое, – заметила Леонора, останавливаясь, чтобы наполнить элем кружку Джеймса.

– Да ей же всего тринадцать лет, – презрительно ответил он.

– Самый подходящий возраст для вашего сына. – Призвав к себе на помощь все свое очарование, Леонора бросила на герцога Эссекского лукавый взгляд прищуренных глаз. Ведь именно Эссекс был самым могущественным в этой шайке. – Видите ли, ваша милость, меня ничуть не привлекают неопытные юнцы. Я предпочитаю мужчин, которые прожили достаточно лет, чтобы научиться доставлять женщине истинное наслаждение.

Эссекс недоверчиво заморгал.

– Вы, миледи? А я слышал, что вам удалось устоять перед натиском целой рати придворных кавалеров.

– Так оно и есть. – Ленивой походкой Леонора приблизилась на несколько шагов, чтобы налить герцогу еще эля. Она заметила, что его глаза заворожено следят за каждым плавным колыханием ее юбок. – Просто я дожидалась, когда же на меня обратит внимание один-единственный достойный меня мужчина.

Элджер, сидевший на другом конце комнаты, наблюдал, как Леонора откровенно флиртует с герцогом Эссекским. Одним долгим глотком он осушил свою кружку, и Леонора немедленно подошла к нему, чтобы наполнить ее снова. На дно кружки упало всего несколько капель, и Леонора бросила на Элджера взгляд, полный преувеличенного сожаления.

– Простите меня, но бочонок опустел.

– Неважно, – ответил Джеймс. – У нас есть еще один, только он остался во дворе, при лошадях. Не могли же мы отправиться в такой дальний путь без запаса.

– Я принесу. – Однако не успела она сделать и нескольких шагов, как рука герцога крепко схватила ее за запястье.

– Нет, моя прелестная леди. Пусть этим займется крестьянка. – Он поднял опустевшую кружку, подзывая к себе одного из солдат. – Собери всех этих ублюдков и придерживай их, пока она не вернется. Чтобы бабенка, чего доброго, не сбежала.

Когда один из солдат схватил ребятишек, малышка начала плакать, и к ней тут же присоединились старшие мальчики – им было страшно за мать, которую вытолкали в темноту ночи.

Джеймс громко захохотал.

– А вы не промах, Эссекс.

– Да. – Он также расхохотался в ответ, с видом собственника лаская плечо Леоноры. – Еще не родилась женщина, которой удастся перехитрить меня.

Леонора еле пересилила дикий ужас, который, казалось, когтями вцепился ей в горло. С трудом, заставив себя улыбнуться, она присела на подлокотник кресла герцога, и присела так, что на виду оказалась почти вся ее точеная ножка до самого колена. Леонора прекрасно понимала, что ведет крайне опасную игру, которая легко может обернуться бедой.

Эссекс, не отрываясь, буквально пожирал ее сладострастным взором, а Леонора про себя считала мгновения, пока, наконец, Антея не вернулась, неся тяжелый бочонок с элем. Воин немедленно отпустил детей, подтолкнув их в объятия матери.

– Я налью вам, – сказала Леонора, легко вскакивая на ноги.

Пока она наливала эль в кружку герцога, он продолжал смотреть на нее, сосредоточенно хмурясь.

– Этот эль слишком ударяет мне в голову, – пробормотал он. – Настало время чем-нибудь перекусить.

– Да, ваша милость. – Леонора бросила взгляд на Антею, которая, обмотав руку льняным полотенцем, приподнимала с огня тяжелый котелок, в то же время высыпая туда что-то из своего передника. Затем молодая женщина склонилась над котелком, быстро размешивая готовое кушанье.

Леонора наполнила все кружки элем, а затем прошла по комнате и начала помогать Антее раскладывать тушеное мясо с луком в деревянные миски, которые тут же разбирали порядком проголодавшиеся воины. К мясу она предлагала им горячее печенье, от которого еще шел пар.

Выпитый в избытке эль заставил мужчин позабыть об осторожности, а голод, терзавший их во время всего бесконечного путешествия, побуждал их есть быстро и жадно, так что они едва замечали вкус пищи. Как только миски опустели, Антея и Леонора наполнили их во второй раз и с удовлетворением наблюдали, как солдаты снова все дочиста подмели.

– Здесь есть еще немного тушеного мяса, ваша милость, – сказала Леонора, протягивая руку к миске герцога Эссекского.

– Нет. – Покачав головой, герцог отставил свою миску в сторону и протянул к Леоноре руку. – С едой покончено, пора в постель.

– Но еще слишком рано! – воскликнула Антея.

– Слишком рано? – с подозрением переспросил он.

Леонора быстро облизала внезапно ставшие совсем сухими губы и взглянула на Антею, в расширившихся глазах которой отразился самый настоящий ужас.

– Она хочет сказать, ваша милость, что вы недостаточно подкрепились. Не угодно ли еще порцию?

Он неохотно согласился:

– Так и быть, давайте.

Когда Леонора в очередной раз прошла по комнате, предлагая солдатам еще мяса, Элджер схватил ее за руку и проговорил:

– Не думайте, что я не заметил в вашем взоре откровенного приглашения Эссексу.

– А с чего вы взяли, что оно адресовано одному Эссексу? – поинтересовалась она кокетливо, понимая, что с каждой минутой эта игра становится все опаснее.

Он вскочил на ноги.

– Следуйте за мной, миледи. – Лицо герцога исказила ненависть, а Элджер громко заявил: – Не упускайте случая изведать, что такое настоящий мужчина.

Выпивка придала воинам развязности, и теперь они хохотали, переводя взгляды с Эссекса на Элджера. Может, если повезет, они станут свидетелями настоящей схватки между господами.

Эссекс вскочил так быстро, что его миска с дымящимся мясом перевернулась и содержимое ее обрызгало сидевших рядом сотрапезников.

– Здесь командую я! – взревел он, протягивая руку к мечу у себя на поясе. – И пусть никто не пытается в этом сомневаться.

– Вы сами обещали ее мне, – закричал Элджер. – Все это время, пока мы тащились сюда, вы заверяли меня, что именно я смогу насладиться ее прелестями, перед тем как она встретится… со своей безвременной кончиной. – Он повернулся к своему отцу, ожидая поддержки, однако не увидел таковой и, подскочив к камину, выхватил оттуда пылающий сук и угрожающе поднял его.

Эссекс моргнул и отступил на шаг назад.

– Вижу, эта женщина заставила вашу кровь воспламениться.

– Да, и будьте осторожны, ваша милость. Пусть никто не пытается остановить меня! Она достанется только мне.

Он толкнул Леонору в сторону спальни, размахивая горящей палкой, словно мечом. Когда они подошли к двери комнаты, Элджер заставил Леонору войти внутрь, а затем, отбросив охваченную огнем ветку прочь, плотно закрыл дверь и прислонился к ней. Постояв так минуту, он достал из-за пояса маленький острый кинжал и поднял его над головой, так что свет пламени очага ярко блеснул на наточенном лезвии.

– Эссекс убьет вас, – сказала Леонора.

– Мы нужны Эссексу, я и мой отец, – похвастался он. – Раздевайтесь, миледи. Мне хочется посмотреть на бесценное сокровище, которое столь благоговейно хранил лорд Уолтем.

– Не упоминайте имя моего отца в такой момент, – прошептала она.

– Момент самый подходящий. – Его высокий пронзительный смех больно резанул ее до предела напряженные нервы. – Мы давно уже ненавидим лорда Уолтема, миледи. Так же как и короля, которому он так верно служит.

– Ваши слова означают предательство. Измена карается смертью.

– Нет, миледи. Мои слова означают совсем другое. Наш король – трус и слабак, который предпочитает вести переговоры о мире, вместо того чтобы поражать своих противников на поле боя. Однако, как сказал Эссекс, ваша смерть изменит ход истории. Едва только ваш отец своими глазами увидит доказательство коварства этого горца, никто уже больше не будет говорить о мире. Однако не стоит тратить время попусту. Снимайте одежду.

Она вскинула голову.

– Вы обещали мне свою дружбу. Вы говорили, что с вами я буду в полной безопасности.

Его губы растянулись в насмешливую, мрачную улыбку.

– Я получал удовольствие, говоря вам неправду. Раздевайтесь.

– Вам придется сорвать с меня одежду.

– С превеликим удовольствием. – Он приблизился к ней, размахивая кинжалом. Больно зажав ее запястья в своей широкой ладони, он завел ей руки за спину. Другой рукой он приставил ей кинжал к горлу и одним резким движением разрезал платье. Одежда упала к ее ногам, обнажив гладкую белоснежную кожу. – Да, миледи, не зря я затеял схватку из-за вас… – С дьявольским выражением во взоре Элджер швырнул ее на постель и взгромоздился сверху.

Слезы брызнули из глаз Леоноры. Все ее молитвы, все ее планы – все оказалось напрасным. Ничто уже не могло спасти ее. Но, по крайней мере, быстро успела подумать она, яростно царапая ногтями его лицо, она погибнет, сопротивляясь ему.

– Ведьма! Ты ничем не отличаешься от кабацких девок! – От его жестокой пощечины ее голова дернулась к плечу. – Теперь ты мне заплатишь за все! – Он снова разразился пронзительным, диким смехом и потянулся к ней. Однако едва пальцы его впились в ее плечо, как его хватка тут же ослабла.

С удивленным, потерянным выражением на лице он неожиданно отпустил ее и отвернулся. Затем поднялся, шатаясь, проковылял несколько шагов и повалился на колени.

С трудом встав с постели, Леонора взяла кинжал и, не давая себе времени задуматься над тем, что делает, со всей силы вонзила его в плечо Элджера.

Он посмотрел на нее, и глаза его расширились от боли и страха. Затем, разъяренно взревев, он вырвал кинжал из раны и тяжело поднялся на ноги. Как только он потянулся к ней, она нашла в себе силы повернуться и кинулась к двери. Он бросился на нее, и она упала на колени. Однако едва он поднял кинжал, готовясь вонзить его в горло девушки, как глаза его затуманились, и он повалился, почти придавив ее. В это мгновение Леонора подняла колено, пытаясь остановить его руку, и вонзила кинжал в его грудь. Недвижный, он лежал в луже собственной крови, а она быстро натянула на себя остатки своей одежды и резко распахнула дверь.

В лицо ей полыхнули языки адского пламени.


С каждым новым лугом, который он пересекал, с каждой хижиной, мимо которой он проезжал, ярость все сильнее обуревала Диллона. Он видел доказательства изуверской жестокости этих негодяев. Тела безжалостно убитых крестьян неустанно напоминали ему о том, чем грозит Леоноре общество ее спутников. Хотя сердце его с трудом могло с этим смириться, он был убежден, что ей так и не удалось спастись от них бегством. На каждой ферме, в каждой хижине земледельцев-арендаторов ему рассказывали одну и ту же историю. Историю о прекрасной леди, которую со связанными руками увозит прочь шайка вооруженных англичан.

На подходе к английской границе Диллон вдруг резко поднял голову: далеко за краем поросшего высокой травой луга клубами поднимался густой черный дым. Уже сгущались сумерки, но небо ярко озарил оранжево-красный шар огня.