Катрина открыла было рот, чтобы ответить – сказать, что она сильно изменилась и теперь может понять, что заставляло ее отца суетиться, что он бы ей, может быть, сейчас даже понравился, но, прежде чем она успела сказать все это, Герберт перебил ее.

– Ух ты, черт! Погляди-ка!

Навстречу им, по противоположному ряду дороги надвигалась армия частников – такси и других машин, и все они ехали от аэропорта.

– Вчера был просто бедлам, – сказал Герберт, взглянув на длиннющую очередь. – Но это покрывает все. Бог мой! Кажется, весь мир и еще полмира приехали на этот концерт.

* * *

– Браво! – кричали люди, изо всех сил размахивая своими программками. – Браво, бис!

Аплодируя в унисон, четыре тысячи человек поднялись с мест, и звук разнесся по освещенным горным склонам.

На сцене стоял Барзини, капли пота блестели у него на лбу. Он представил тех, кто пел в хоре, и вывел их на середину сцены, под огни рампы.

Толпа зааплодировала еще яростней, чем прежде, то сжимая, то разжимая ладони, и стоял такой шум, что он громом отдавался в ушах, и люди, стоящие рядом, не слышали друг друга.

В своей студии Майк Томпсон включал третью камеру.

Крики стали еще громче и наконец перешли в неистовый рев. Все зрители как один повскакивали со своих мест и кричали:

– Браво! Бис!

Константин Леопарди, дирижер, повернулся на своем подиуме перед оркестром, поклонился публике, а над его головой тем временем звучал рокот восторга. Как и у Барзини, его улыбающееся лицо блестело от пота.

От криков восторга, казалось, раскалывается ночное небо и дрожат сосны, и пальмы, и миндальные деревья на горных склонах.

В ответ на взмах дирижерской палочки Леопарди, все музыканты тоже поднялись со своих мест.

В студии, со взглядом, по-прежнему прикованным к экранам, Томпсон махнул своему первому помощнику:

– Как там, в гавани?

– Хэнк прибыл. Он говорит, они готовы.

– Через шесть минут – фейерверк.

В гавани, еще не отдышавшись от пробежки в сотню ярдов, Хэнк расположился возле яхт-клуба, рядом с командой съемщиков, и глядел на стройные ряды яхт. Каждая яхта была освещена, а вдалеке еще виднелись другие корабли.

Сотни и сотни судов, океанских яхт, моторных лодок с экипажами на борту ждали его сигнала.

Он услышал, как позади него рев толпы смолк на секунду, а потом снова раздался взволнованный шум.

Он взглянул на оборудование для фейерверка и почувствовал прилив гордости, не только за себя, но и за всех – Тодда, Катрину, Шарли, Дона Антонио. Их работа и работа еще многих людей создала «Палому Бланку», а реальность превзошла все его невероятные мечты.

Вдруг шум, исходивший от публики, перекрылся звуком фанфар. Золотые нотки замерцали в ночном воздухе, и оркестр заиграл вступительные акты к арии Тореадора из «Кармен». Толпа зашумела, но шум смолкал, когда оркестр начинал играть снова, и всех захватил ритм прекрасной музыки Бизе.

Хэнк чувствовал такой же триумф, как и все остальные. И еще он чувствовал волнение. Повернувшись, он увидел рядом зеленые глаза Шарли. Он улыбнулся.

– Правда, это великолепно?

– Просто фантастика! Все! И Барзини, и общая атмосфера, никогда еще не было такого вечера! – Она подхватила его под локоть и повела к яхт-клубу, прикрыв дверь, чтобы шум был не так слышен.

– Я должен быть там, снаружи, – возражал он.

– Через минуту пойдешь, – сказала она, обняв его рукой за шею и притянув его губы к своим.

– Эй? – выдохнул он, когда она отпустила его. – А это зачем?

– Не могу придумать правильные слова, – рассмеялась она. – Даже миллион спасибо звучит глупо и банально, когда и без всяких «спасибо» это миллион… я имею в виду… – Вздохнув, она озадаченно покачала головой. – О Бог мой! Ты видишь? Кто знает, что именно я имею в виду? Я, и не могу найти слов? Я бы в это не поверила. Я, ты ведь знаешь, никогда за словом в карман не лезу.

– Да ладно тебе, – рассмеялся он, наконец поняв, что она хотела сказать. Как только была заключена сделка, они решили, чтобы Шарли взяла миллион от их прибыли…

– Да что значит – ладно? – переспросила Шарли. – Как я могу? Я еще никак в себя не приду! – воскликнула она, схватив его за руки. – Нет, серьезно, это так благородно, не знаю, как сказать…

– А вот тебе и не надо было этого знать до нашего празднования.

– Катрина мне сказала это перед концертом. Она не могла больше держать это в секрете. Я пыталась найти тебя раньше… – Она переглотнула и посмотрела на него сияющими глазами. – И вот, я наконец решила, и что же я вижу? Ты какой-то грустный.

– Я?

– Да, ты. Ты смотрел на гавань таким печальным взглядом.

– Вовсе нет, – отрицал он, качнув головой.

– Ну, не морочь мне голову. Что случилось? Может быть, я смогу помочь, одолжу тебе немного денег?

Он рассмеялся и обнял ее.

– Я просто прощался, наверное, – сказал он. – Я продал вчера Максу «Воронье гнездо». Ты знала об этом?

– Нет! Никто не сказал мне об этом. Но, Хэнк, почему?

Он неопределенно пожал плечами.

– Не знаю. Думаю, четырнадцать лет – уже достаточно. Майорка была для меня хорошим местом, но теперь она такой уже не будет.

– Ты уезжаешь?

Он кивнул.

– Думаю, да.

– И куда же ты поедешь? Обратно в Штаты?

Он покачал головой.

– В этом нет смысла. То место, где я вырос, больше не существует. – Он улыбнулся. – Я думаю, я куплю себе другую яхту и погляжу, что можно будет сделать. Один парень говорил мне о замечательном месте в Сейшеллах. Он сказал, что, может быть, продаст его.

Вдруг она поняла.

– Ты хочешь попытаться еще раз, так? Ты все еще ищешь другую «Палому Бланку»?

Он улыбнулся, как маленький ребенок, у которого появился секрет.

– Может быть. А ты? У тебя какие планы?

– Ты шутишь? – Она покачала головой. – Я еще никак в себя не приду от таких денег. Ну, я хочу сказать, ну и сумма! Я – миллионерша! А как еще говорят – «миллионерша»?

Он рассмеялся.

– Почему бы и нет?

– Может быть, люди думают, что это звучит как-то сексуально. Все равно, сначала мне надо пережить сегодняшний вечер. – Она усмехнулась. – А все могло бы кончиться тюрьмой.

Он посмотрел на нее.

– Ты еще не сказала Левиту?

Хотя Тодд и выплатил ей ее шесть миллионов плюс проценты на другой день, после того как Рус подписал соглашение, Шарли еще ощущала какую-то вину.

Она увидела, что он сомневается.

– Не бойся. Боб, конечно, будет немного в шоке, но, если я все объясню ему, он придет в норму.

– Будем надеяться, ты знаешь, что делаешь. Если он будет с тобою груб, я всегда смогу нанять яхту. Мы можем отчалить из гавани под покровом темноты.

Взгляд ее говорил о том, что она как будто бы соблазнилась, но, прежде чем она успела ответить, в дверь постучал один из операторов. Он показал пальцем на часы.

Взяв ее за руку, Хэнк, улыбаясь, тихонько подтолкнул ее к двери.

– Пора начинать фейерверк.

– Иду, иду, а ты не бойся. Ничто, просто ничто не сможет испортить сегодняшний вечер.


Шарли была права. После фейерверка начался прием, и празднества, казалось, будут продолжаться до рассвета. В полвторого ночи толпы людей на террасах все еще не собирались уходить. Убежав от людей, Катрина поднималась по главной лестнице, и тут ее поймал Хэнк.

– Ты видела Шарли?

– Я тебя везде ищу. Мы встречаемся в офисе. Давай, приходи.

– Она рассказала обо всем Левиту?

– Они там вместе с ним.

– Но я думал, – он остановился, увидев, что множество людей спускается по лестнице. – Она сказала, что мы там не нужны.

– Тодд не примет никаких нет. – Она рассмеялась и, взглянув вниз, увидела Софи и помахала ей рукой. – Боже, это совершенно невероятная ночь. Мы сделали это, Хэнк! Сделали! – И, когда он в ответ не улыбнулся, сказала: – С Шарли все будет в порядке.

– Мне надо было пойти…

– Ну-ка, тащи его вниз, – закричал Тодд, прыгая через две ступеньки. Раскрасневшись и запыхавшись, он показывал пальцем на Катрину. – Я видел…

– Где Шарли? – перебил Хэнк. Тодд усмехнулся.

– Не бойся, не в «испанских сапогах».[2] – Взяв Катрину за руку, он повел ее в офис. Она шла между мужчинами. – Шарли скоро подойдет, – объяснил Тодд, распахнув дверь. – Бери бокал, Хэнк.

– Но что случилось?

Закрыв дверь, чтобы не было слышно шума, он прижался к ней спиной.

– С Левитом все прекрасно. Он сказал, что правила должны нарушаться в экстренных случаях, а это был самый исключительный случай, о котором он когда-либо слышал.

– Черт побери! – Хэнк уставился на него. – Значит, все эти страхи…

– Так Шарли все-таки могла сказать ему? – воскликнула Катрина, опускаясь на софу.

– Ну, этого я не говорил, – кашлянул Тодд. – Левит ведь получил обратно свои деньги, да еще и будь здоров какие проценты. Что он имел в виду, говоря об этом, так это то, что все хорошо, что хорошо кончается.

– А ведь все хорошо кончилось, правда же? – спросила Катрина, повернувшись к Хэнку, который стоял рядом с баром.

Вытащив бутылку шампанского из ведра со льдом, он улыбнулся Тодду.

– Будь здоров! Откроем сейчас или подождем Шарли?

– Она появится через секунду. Мы как раз продирались по ступенькам через толпу, когда столкнулись с твоим поклонником. – Тодд посмотрел на Катрину. – С этим парнем, Осси. Зараза какая! Ты знаешь, что он сказал? На какой замечательной женщине я женат! Одна из миллиона, сказал он.

– Да он всегда так, – рассмеялась она. – Он как все театралы. Они вечно суетятся. Не обращай внимания.

Вдруг дверь распахнулась, и в комнату влетела Шарли.

– Та-ра-ра! – прокричала она. – Ох, ну и сумасшедший дом там снаружи! – Захлопнув дверь, она улыбнулась Хэнку. – Я доверяю тебе открыть эту бутылку, чтобы отпраздновать мою свободу! – Поцеловав мимоходом Тодда, она вылетела на середину комнаты. – Я свободна, абсолютно свободна, проскочила, черт возьми! – Задохнувшись от восторга, Шарли рухнула на диванчик рядом с Катриной. – Но еще лучше то, что благодаря вам я до чертиков богата!

Катрина не могла больше сдерживаться.

– Богата? – повторила она, гордо подняв голову. – Знаешь, кто тут богатый?

Они все вопросительно взглянули на нее.

– Наконец установили размеры собственности Лео!

– Да ну? – задохнулся Тодд. – И никто мне не сказал!

– Да я тебя сегодня почти не видела.

– Значит, установили? – повторил он непонимающим голосом, уставившись на нее.

Все смотрели на Катрину. Пальцы Хэнка замерли на пробке от шампанского.

– Роша пришел на концерт, – объяснила Катрина, глядя на Тодда. – Он сейчас здесь.

– Пришел? Он здесь? Я не видел его.

Глубоко вздохнув, Катрина произнесла:

– Лео завещал мне четыре миллиона фунтов.

– Ух ты! – воскликнула Шарли.

– Ты шутишь! – сказал Хэнк.

– Черт возьми, – сказал Тодд сдавленным голосом и рухнул в кресло возле двери.

Хэнк открыл наконец бутылку, и шампанское выплеснулось из нее, прежде чем он успел подставить бокалы. Шарли бросилась к нему на помощь, по направлению к бару и на ходу ставя бокалы на поднос.

Тодд и Катрина остались на месте, обмениваясь взглядами, Тодд в замешательстве, а Катрина вне себя от волнения.

Шарли разносила бокалы: один Тодду, который не сказал на это ни слова. Прошло минуты две, прежде чем молчание нарушилось. Нарушила его Шарли.

– Четыре миллиона! – прошептала она, передавая Катрине ее бокал. – Бог мой, Катрина! Это уж будь здоров какое богатство. Что ты собираешься делать с этими деньгами?

Глядя на мужа, Катрина сказала:

– Хэнк говорил о каком-то клочке земли в Сейшеллах. Почему бы нам не поехать туда, чтобы взглянуть на него?

Хэнк посмотрел на нее с нескрываемым восхищением.

– Вот это мысль. И на этот раз мы начнем дело с настоящими деньгами…

– Великолепно! – перебила Шарли, взволнованно глядя на них своими зелеными сверкающими глазами.

– Да, теперь уж мы ученые, – сказал Тодд.

Они обменялись взглядами, потом Тодд поднялся с места.

– Предлагаю тост, – сказал он, подняв бокал. – За Лео.

– И за его дочь, – сказала Шарли.

– Кто знает? – рассмеялась Катрина. – Может быть, даже за нашу новую «Палому Бланку»!