— Глупые детские забавы, — вслух произнесла Шайлер.

Она раскрыла зонтик, положила его себе на плечо и несколько раз повернула туда-сюда черепаховую ручку.


Трейс не мог понять, что его разбудило. Еще минуту назад он крепко спал, а уже в следующий миг окончательно и бесповоротно проснулся.

— Какого?.. — проворчал он, приподнимаясь на локте.

Бадди приоткрыл один глаз, посмотрел на него секунду-другую и снова провалился в сон.

Простыни плотно обвили бедра Трейса, мешая нормальному кровообращению. Он освободился от них, сбросил одеяло и встал.

Из большого, в человеческий рост, зеркала, висевшего на двери ванной, на него воззрилось собственное отражение. В свете луны он увидел обнаженного мужчину, с блестящей от пота кожей, покрытой темными завитками грудью и эрегированным пенисом, вздымавшимся из зарослей темных волос между бедер.

— Пора бы тебе вернуться к нормальной жизни, Баллинджер, — пробормотал он себе под нос. — Вообще — к жизни.

Особенно сексуальной.

Он прошел в ванную, стянул со старинной латунной вешалки рядом с душем полотенце и принялся энергично вытирать свое тело, пока оно не стало сухим.

Запустив пальцы в волосы на затылке, Трейс выругался:

— Черт, когда же, кстати, это было в последний раз? Слишком давно.

До смешного давно.

До отчаяния давно.

За последние двадцать с лишним лет в его жизни было несколько женщин. (С возрастом и приходом опыта — все меньше и меньше.) Однажды он в течение нескольких месяцев даже был помолвлен, после того как принял предложение «Даттон, Даттон, Маккуэйд и Мартин». Но Миранда очень скоро обнаружила, что он совсем не шутил, когда говорил, что карьера стоит для него на первом, втором и третьем местах, а серьезные отношения с любой из женщин, включая ее, лишь на далеком четвертом. В итоге Миранда ему отказала и занялась другим подающим надежды, энергичным молодым специалистом компании.

Нет, Трейс ее не винил.

Его философия относительно слабого пола была проста и недвусмысленна: что бы ни произошло с женщиной — любой женщиной, — в этом всегда виноват мужчина, независимо от того, имеет он к этому непосредственное отношение или нет. Это была заведомо невыигрышная позиция.

Трейс повесил на шею полотенце, пересек комнату и остановился у окна. Заняв наблюдательную позицию, он выглянул в лунную ночь, рассеянно потирая рукой подбородок.

Забавно, но он не мог вспомнить, как выглядела Миранда.

Взяв с ближайшего столика графин, Трейс налил себе стакан воды — половина пролилась ему на грудь, — поднес его к губам и жадно осушил. Он набрал в грудь побольше воздуха и тут же медленно его выдохнул.

В этот момент что-то на периферии зрения привлекло его внимание. Он замер со стаканом в руке.

Кто-то — или что-то — двигался вдоль газона по направлению к беседке. На мгновение его сердце остановилось.

«Люси! «

Но затем Трейс понял, что это обычная женщина, из плоти и крови. На ней был банный халат, по спине рассыпались распущенные волосы, а в руках она вертела зонтик.

Это была Шайлер.

Чтобы лучше видеть, Трейс вытянул шею. Он смотрел, как Шайлер бредет по пышной зеленой траве под естественной аркой из ветвей подстриженных тисов, росших у входа в сад.

— Куда она, черт возьми, направляется? — пробормотал себе под нос Трейс, допивая воду.

Ответов могло быть несметное количество. Ну или по крайней мере полдюжины. Может, у нее бессонница. А может, ей просто захотелось проветриться. Или же у нее тайное ночное рандеву.

Не важно, что уже почти полчетвертого ночи — она ведь может идти на свидание к мужчине, такому, как этот красавчик Джонни.

Хотя, конечно, это не имеет никакого смысла. Шайлер нет необходимости устраивать тайные ночные свидания, чтобы встречаться с Джонатаном Тибериусом Грантом. Она может видеться со своим кузеном в любое время дня и ночи.

Так что же тогда она делает?

«Это меня не касается», — напомнил себе Трейс, забираясь снова в постель. Он повернулся на бок, пару раз сильно ударил кулаком по подушке и закрыл глаза.

Прошло пять минут.

Потом еще пять.

«Черт».

Трейс отбросил одеяло и сел на край постели. Похоже, он не сможет заснуть, зная, что Шайлер бродит одна по саду среди ночи.

Потянувшись за своими синими джинсами и рубашкой, которые он вечером бросил на стул, Трейс быстро оделся. Он сунул босые ноги в спортивные туфли, даже не потрудившись завязать шнурки.

Бадди сразу очнулся ото сна. Он спрыгнул с кровати, подбежал к двери и сел, ожидая своего хозяина и постукивая хвостом по полу.

— Мы сейчас не будем играть и баловаться, Бадди, — предупредил Трейс своего верного спутника.

Бадди в ответ лишь сильнее застучал хвостом.

Глава 9

Ни в беседке, ни рядом с ней никого не оказалось. Не было никаких следов и на садовых дорожках; никаких улик на земле поблизости; ничего необычного на белой деревянной ограде, окружающей строение.

Кто бы тут ни находился, он уже успел уйти.

Нажав на кнопку у основания ручки зонтика, Шайлер аккуратно сложила его втрое. Затем поднялась по низким ступенькам внутрь беседки.

Этот летний домик был построен на исходе века. В те дни существовала целая армия слуг, чтобы доставлять сюда из дома все необходимое, и женщины семьи Грант принимали здесь летом гостей почти каждый день.

Наряженные в белые муслиновые платья и соломенные шляпки с синими лентами, развевавшимися за спиной, они пили чай из тончайших фарфоровых чашек, заедая его лакомствами, поданными на дорогом импортном фарфоре, сидя на мебели, привезенной в Америку из старинных фамильных замков на Темзе, Рейне и Сене.

То было время, прозванное «позолоченным веком»: время явного и беззастенчивого потребления и состязающегося бахвальства, время, когда сколачивались и, что не менее важно, проматывались целые состояния.

Сейчас летний домик был пуст, в нем стояло лишь несколько деревянных скамеек, появившихся уже позже. Шайлер села, сбросила мокрые тапки и подобрала ноги под себя.

Кто-то шел по саду.

Она тотчас узнала Трейса. Он шел к ней сквозь тьму, и ее сердце забилось с удвоенной скоростью. Она не могла справиться с учащенным дыханием. Каждая жилка ее тела затрепетала. Струйка пота стекла по спине в ложбинку у основания позвоночника.

— Только этого не хватало! — пробормотала Шайлер вполголоса.

Это просто нелепо. Она ведь уже не юная впечатлительная девочка, она взрослая женщина. А Трейс такой же мужчина, как и любой другой. Хотя, надо признаться, Шайлер не могла припомнить, чтобы раньше у нее возникала такая реакция на мужчину.

Но что же такого в Трейсе Баллинджере, что отличает его от остальных?

На уровне интуиции Шайлер понимала, в чем дело. Он обладает большим, даже выдающимся умом, при этом тверд как кремень и немного необуздан. А может, даже и не немного. Шайлер подозревала, что когда Трейс видел цель, он шел к ней на всех парусах, мобилизовав для этого все свои силы.

Он явно вышел из дома впопыхах. Рубашка расстегнута. Шнурки болтаются. Волосы растрепанны, подбородок небрит.

И никакой улыбки.

Без всякого вступления он спросил:

— Вы хоть представляете себе, который час?

Шайлер кинула взгляд на запястье:

— Я без часов, но думаю, где-то около половины четвертого.

Его совсем не забавляла эта ситуация.

Пока Бадди шумно возился в мокрой от росы траве, Трейс с непреклонным видом стоял у подножия ступенек, скрестив на груди руки.

— Вас не затруднит дать объяснения?

Шайлер нетерпеливо повела плечом:

— Объяснения по поводу чего?

Он смотрел прямо ей в глаза.

— Что вы делаете здесь в столь возмутительно позднее время?

Ее ответ был лаконичен:

— Вообще-то затруднит.

Неожиданно он сменил тему разговора. Вне всякого сомнения, это был тактический ход, которым он пользовался в суде, чтобы подлавливать ничего не подозревающих свидетелей защиты.

— У вас с собой зонтик.

— Ну да.

Трейс поднял лицо к небу и вытянул руку ладонью вверх.

— Но ведь дождя-то нет.

— В отличие от того вечера, когда мы с вами впервые встретились, — напомнила она, увлажнив языком губы.

Он сверлил ее взглядом.

— Вы мне не солгали.

— В чем?

Сделав еще шаг, Трейс оказался внутри беседки.

— Другой автомобиль действительно был.

Шайлер постаралась не выдать своего удовлетворения.

— Я же говорила вам, что кто-то ударил мою машину сзади.

Она больше не видела его губ.

— Я знаю. — Он говорил без обиняков. — Я вам верю. Я также считаю, что это было сделано намеренно.

Она издала звук, который таки выдал ее волнение.

— Ну конечно. Никто не врезается в бампер автомобиля три раза подряд по чистой случайности. Может, за «ягуаром» ехал какой-нибудь хулиган, — предположила Шайлер немного сиплым голосом — внезапно она охрипла.

— Может. — Его глаза сейчас были синими-синими. — Или же вы были заранее намеченной жертвой.

Она откашлялась.

— Вы хотите сказать, что кто-то специально ехал за мной из аэропорта до самого Райнбека, чтобы только спихнуть меня с дороги?

Трейс шагал взад-вперед. Он заметил, что ему требуется всего пять больших шагов, чтобы пересечь беседку. Он остановился и обернулся.

— Это не исключено. Шайлер стало любопытно.

— Не исключено, но едва ли реально. Кому придет в голову заниматься подобными вещами?

— Не знаю, — произнес он, поставив сначала одну, а затем другую ногу на край деревянной скамейки, чтобы завязать шнурки.

Шайлер продолжила:

— Если вы пытаетесь меня испугать, то вам это не удастся.

Трейс выпрямился:

— Очень плохо.

— Плохо?

— Я надеялся, что в следующий раз вы дважды подумаете, прежде чем отпускать нанятого шофера и машину. — Он снова сменил тему: — Итак, что же вы делаете здесь посреди ночи?

Сначала Шайлер решила ничего не говорить, но потом все же призналась:

— Мне показалось, я кое-что заметила.

Брови мужчины поползли вверх.

— Кое-что?

Она закусила нижнюю губу.

— Вспышку света. Он нахмурился. — Где?

Шайлер нервно теребила пояс халата, остро ощущая присутствие Трейса, высокая внушительная фигура которого вырисовывалась в бархатной черноте ночи.

— Здесь.

— Давайте-ка по порядку. Вы увидели свет в беседке в три часа утра. Свет неизвестного происхождения. Вообще-то это мог быть кто угодно и что угодно. А вы тут же недолго думая побежали в сад выяснять, в чем дело.

Он заблуждался. И Шайлер поправила его:

— Я не бежала. Я шла.

Совершенно в мужском духе, голосом, в котором явно чувствовалось превосходство, он сказал ей:

— Как бы то ни было, не кажется ли вам, что это довольно глупо?

— Я не люблю игры, — заявила она.

— Вы думаете, что кто-то так играет?

— Да.

Трейс сделал паузу, обдумал ее предположение и медленно покачал головой.

— А вам не приходило в голову, что это могут быть опасные игры?

Трейс не знал, чего ему хочется больше: задушить Шайлер или зацеловать ее до смерти.

Она умна, но при этом безрассудна. При всем своем причудливом образовании и кажущейся европейской утонченности, она довольно наивна. Ей не откажешь в бесстрашии, и от этого он еще больше боится за нее. Он привык считать себя терпеливым человеком, но она исчерпала его терпение до дна. Да, она явно из породы чертовски действующих на нервы женщин.

И при этом она просто неотразима.

В конце концов он все же либо задушит ее, либо расцелует.

— Не самая лучшая идея, Баллинджер, — пробурчал он себе под нос.

— Простите, что?

— Я говорю, что прийти сюда посреди ночи — не лучшая идея.

— Вы в любой момент можете вернуться, — заметила она. — Никто вас не держит.

— Ну разумеется.

Шайлер высокомерно вздернула подбородок и презрительно фыркнула:

— Я могу сама о себе позаботиться. Я уже давно прекрасно с этим справляюсь.

Он искоса на нее посмотрел, и на губах его мелькнула улыбка.

— Вообще-то я хотел предложить вам Бадди.

Она рассмеялась.

Трейс, отбросив церемонии, сказал без обиняков:

— Итак, с чувством юмора у вас все в порядке.

— А у кого его нет? — спросила она с ноткой неподдельного удивления в голосе.

— Есть такие.

Шайлер наклонилась вперед и бессознательно обвила ноги руками: ноги, которые с самого начала привлекли его внимание; ноги, которые он мог представить себе даже с чертовски плотно зажмуренными глазами; ноги, о которых, ему казалось, он мечтал задолго до того, как увидел наяву.

— Назовите мне хоть одного человека без чувства юмора, — потребовала она, бросая ему вызов.

У Трейса как раз был готов пример для нее:

— Мисс Фрик.

Ее брови сошлись на переносице.