Джулия Гарвуд - Замки

– Это далеко не так, – возразила Алесандра. – Ваш старший брат Кейн станет моим опекуном. Он следующий по линии родства.

– Но Кейн тоже благополучно заболел, не так ли?

– Не нахожу никакого благополучия в его болезни, Колин.

Он сделал вид, что не слышал этих слов.

– Итак, в продолжение всего времени, пока семейство болеет, мне придется решать, куда вы поедете и когда. И не смотрите так презрительно, леди, – тихо, но твердо сказал Колин. – Я всегда поступаю по-своему. К вечеру я узнаю, почему вы решили выйти замуж так поспешно.

Алесандра своенравно тряхнула головой. Он взял ее за подбородок и пристально посмотрел ей в глаза.

– Бог мой, да вы к тому же еще и упрямы.

Он легонько щелкнул ее по носу, а потом отпустил.

– Я вернусь через несколько часов. Оставайтесь тут, Алесандра. Если вы уедете куда-нибудь, я вас отыщу.

Реймонд и Стивен ждали в прихожей. Колин прошел мимо телохранителей, потом остановился.

– Вы отвечаете за безопасность леди, – приказал он.

Реймонд с готовностью кивнул. Глаза у Алесандры расширились.

– Это мои телохранители, Колин! – воскликнула она.

Неслыханная наглость! Он относится к ней как к ребенку – щелкнул по носу, а как снисходительно разговаривает! А теперь она и в самом деле ведет себя как маленькая.

– Да, они ваши телохранители, – согласился Колин. Он открыл парадную дверь и добавил:

– Но отвечают они передо мной. Верно ведь, молодцы?

Реймонд и Стивен тут же согласно кивнули. Алесандра была явно раздосадована и чуть было по своевольной привычке не выпалила то, что вертелось у нее на языке.

Достоинство и приличия. Эти слова эхом отозвались у нее в голове. У Алесандры возникло такое ощущение, словно позади нее неслышно возникла мать-настоятельница. Конечно же, это было сумасбродство, поскольку монахиня находилась за океаном. И все же ее уроки приносили свои плоды. Алесандра придала своему лицу выражение благопристойной безмятежности и кивнула головой в знак согласия.

– Вы надолго, Колин? – спросила она. Голос ее был абсолютно спокоен.

Колину показалось, что она чуточку охрипла. Вид у нее был такой; словно ей больше нечто на свете хочется наорать на него. Колин улыбнулся.

– По всей видимости, да, – ответил он. – Вам будет меня не хватать?

Алесандра ответила ему улыбкой:

– Скорее всего, нет.

Колин рассмеялся, и дверь затворилась.

Ей просто некогда было по нему скучать. Колин вернулся только к вечеру. Алесандра была благодарна ему за отсутствие в доме, поскольку не хотела, чтобы он вмешивался в ее дела.

Целый день Алесандра принимала визиты. Принцесса немного устала, принимая старых друзей своего отца. Они заходили один за другим, чтобы выразить почтение и предложить свои услуги знатной гостье. Большинство визитеров оказались титулованными членами высшего общества, но среди посетителей были также и представители богемы, и даже простые смертные. Отец Алесандры был чрезвычайно общительным человеком. Он был прекрасным знатоком людских характеров – черта, которую Алесандра унаследовала от него, и принцессе пришлись по душе все друзья отца.

Мэтью Эндрю Дрейсон был ее последним гостем. Пожилой господин с круглым животиком стал доверенным лицом ее отца в Англии и до сих пор управлял некоторой частью наследства Алесандры. Дрейсон более двадцати лет был тайным владельцем цепных бумаг лдондонской фирмы Ллойда. Он приобрел отличную репутацию брокера. Он не только был безукоризненно честен, но обладал недюжинным умом. Отец Алесандры дал указания своей жене, а та, в свою очередь, дочери: в случае смерти главы семьи обращаться за советом по финансовым делам именно к этому человеку.

Алесандра пригласила его отобедать. Обед подавали Фланнеган и Вейлина. Однако работу в основном пришлось выполнять горничной, поскольку Фланнеган был больше занят тем, что прислушивался к обсуждению денежных вопросов. Он удивлялся тому, как женщина могла иметь такие обширные познания о рынке ценных бумаг, и мысленно отметил необходимость передать услышанное своему хозяину.

Дрейсон весьма продолжительное время уделил различным рекомендациям.

Алесандра добавила к этому несколько дельных замечаний. Брокер пользовался только ее инициалами, когда представлял подписчикам свои регистрационные карточки у Ллойда, потому что делать инвестиции в какое-то предприятие для женщины считалось просто невероятным. Даже Дрейсон огорчился бы, узнав, что предложения Алесандры исходили на самом деле от нее самой, но она понимала предубеждение мужчин против женского ума. Алесандра успешно преодолела это препятствие, выдумав старого друга семьи, которого назвала дядюшка Альберт.

Алесандра поведала Дрейсону, что Альберт ей вовсе не родственник, но она относится к нему с такой симпатией, что давным-давно привыкла считать его членом своей семьи. Чтобы избежать попыток Дрейсона навести справки об этом человеке, Алесандра мимоходом добавила, что Альберт был близким другом ее отца.

Любопытство Дрейсона было удовлетворено ее объяснениями. Он не имел ничего против того, чтобы следовать указаниям мужчины в финансовых вопросах, хотя неоднократно отмечал странность того, что дядюшка Альберт позволяет Алесандре как доверенному лицу подписываться своими инициалами.

Он хотел встретиться с ее наставником и почтенным родственником, но Алесандра и тут выкрутилась, объяснив, что Альберт совсем превратился в затворника и не переносит общества незнакомых людей.

«С тех пор как дядюшка переехал в Англию, он считает гостей большой помехой для своих тихих обыденных занятий», – солгала она не моргнув глазом.

Дрейсон получал немалые комиссионные от каждого договора, заключаемого со страховой компанией, а так как советы дядюшки Альберта оказывались на высшем уровне, не считал нужным обсуждать это с принцессой.

Если Альберт не желает встречаться с брокером, пусть делает как знает. Не терять же клиента в самом деле. Дрейсон решил, что Альберт не лишен чудачества.

После обеда они вернулись в гостиную, куда Фланнеган подал для Дрейсона бокал кларета. Алесандра расположилась на диване напротив гостя и выслушала несколько забавных историй о подписчиках, толпящихся на Королевской фондовой бирже. Ей хотелось бы самой попасть на биржу и увидеть все своими глазами. Дрейсон поведал ей об оригинальной традиции, возникшей еще в тысяча семьсот десятом году, – «глашатай в зале». Он объяснил, что официант по имени Сидней обычно выходил на возвышение, что-то вроде кафедры, и читал вслух газеты громким, четким голосом, в то время как деловые люди сидели за столиками и потягивали бренди.

Алесандра должна была довольствоваться тем, что представляла эти события в своем воображении, поскольку женщин не допускали на биржу.

Колин вернулся домой, когда беседа Дрейсона и Алесандры подходила к концу.

Хозяин дома бросил свой плащ дворецкому, потом прошел в гостиную. Заметив гостя, он остановился.

И Дрейсон, и Алесандра встали. Алесандра представила агента хозяину дома. Колин уже был наслышан о Дрейсоне.

Агент Алесандры произвел на него благоприятное впечатление, поскольку имя Дрейсона было прекрасно известно в корабельном бизнесе. Многие считали брокера финансовым гением. Колин восхищался этим человеком. В жестоком бизнесе рынка Дрейсон оставался одним из немногих, кто ставил дела своих клиентов выше собственной прибыли. Он по праву пользовался всеобщим уважением, и Колин считал, что это вполне справедливо.

– Я не помешал важной встрече? – спросил он.

– Мы уже покончили с делами, – ответил Дрейсон. – Весьма рад познакомиться с вами, сэр, – продолжал брокер. – Я следил за успехами вашей компании и должен выразить вам свое восхищение, сэр. Пройти путь от владений тремя кораблями до двадцати с лишним за пять лет – это под силу далеко не каждой компании.

Колин кивнул.

– Мы с моим компаньоном стараемся выдерживать конкуренцию, – сказал он.

– Вам никогда не приходила мысль представить акции своей компании на аукцион, сэр? Прежде всего, я сам бы был заинтересован в инвестициях в такое прибыльное предприятие.

Колин ощущал пульсирующую боль в ноге, которая отвлекала его от разговора. Он переменил позу, поморщившись, и покачал головой. Ему хотелось сесть, вытянуть раненую ногу и как следует выпить. Он не собирался жалеть себя, но нога не давала покоя, заставляя его искать удобное положение. Наконец он оперся о подлокотник дивана, усилием воли принудив себя сосредоточиться на разговоре с агентом.

– К сожалению, нет, – объявил он. – Акции корабельной компании «Эмеральд» распределены между мною и Натаном поровну. Мы не заинтересованы в том, чтобы ими владели посторонние лица.

– Если у вас когда-нибудь появится желание…

– Никогда. Дрейсон кивнул.

– Принцесса Алесандра объяснила, что вам доверена забота о ее делах на время болезни настоящего опекуна и его семьи.

– Верно.

– Вам выпала такая честь! – воскликнул.

Помолчав, он улыбнулся Алесандре. – Не оставляйте своих забот о ней, сэр. Эта девушка – редкое сокровище.

Алесандра была смущена похвалой Дрейсона. Но тут брокер вежливо поинтересовался у Колина о здоровье его отца.

– Я только что виделся с ним, – ответил Колин. – Он действительно был серьезно болен, но теперь болезнь отступила.

Алесандра не могла скрыть своего удивления. Она хотела обратиться к Колину с вопросом о встрече отца и сына, но что-то удержало ее.

Алесандра уже была готова выпалить, что Колин, очевидно, не поверил ей и в самом деле пытался поймать своего отца на лжи. Она нашла такое поведение недостойным. Однако личные дела никогда не должны обсуждаться в присутствии партнеров по бизнесу. Алесандра чуть было не нарушила прописную истину, которой следует придерживаться, даже если глубоко задето твое самолюбие.

Едва заметная ухмылка в глазах Колина говорила о том, что он прекрасно понял состояние Алесандры.

Она приняла невозмутимый вид, и ее взгляд обратился в лед.

– Разве вы не старались держаться подальше от своего отца или матери? – спросила она. – Я считаю. что существует опасность заражения, – объяснила она Дрейсону.

– Опасность? – Колин с трудом сдерживал смех. Алесандра не обратила на него никакого внимания. Она не сводила глаз с агента.

– Старший брат Колина навестил отца всего на часок несколько дней назад, а теперь он и его любимая жена лежат в жару. Я бы его предупредила, разумеется, но в это время совершала прогулку верхом, а когда вернулась, Кейн уже уехал.

Дрейсон выразил свое сочувствие из-за постигшего семейство несчастья.

Алесандра и Колин вышли проводить агента.

– Я вернусь через три дня, если вы не возражаете, принцесса, с бумагами, готовыми для вашей подписи.

Через минуту брокер ушел.

Колин закрыл за ним дверь. Он оглянулся и встретил пристальный взгляд Алесандры. Она стояла подбоченившись. Выражение ее глаз не предвещало ничего хорошего.

– Вы должны принести мне извинения, – объявила она.

– Непременно.

– Как вы могли так поступить!

В гневе ее слышалась угроза. Колин улыбнулся.

– Да, мог, – повторил он. – Я не поверил вам, когда вы сказали, что мой брат и отец настолько больны, что не могут заботиться о вас.

– Вам необходимо было удостовериться в этом, не так ли?

Колин не обратил ни малейшего внимания на ее гневный тон.

– Сознаюсь, подумывал, что все подстроено, – сказал он ей. – Я действительно считал, что смогу привезти отца с собой.

– С какой целью?

Колин решил быть честным до конца.

– Чтобы сбыть вас с рук, Алесандра. Она старалась не выдать своей обиды.

– Простите, что, оставаясь тут, я причинила вам столько беспокойства.

Колин вздохнул.

– Вам не следует принимать это так близко к сердцу. Просто сейчас у меня дел по горло и совсем нет времени, чтобы брать на себя еще одну обузу.

Алесандра хотела было сказать, что вовсе не принимает сказанное так близко к сердцу, но Колин обратился к своему дворецкому;

– Фланнеган, принеси мне чего-нибудь выпить. И покрепче. Сегодня чертовски холодно ездить верхом.

– Так вам и надо, – не сдержалась Алесандра. – Когда-нибудь ваша подозрительность доведет вас до беды.

Колин наклонился ниже, и его глаза оказались в нескольких дюймах от ее глаз.

– Моя подозрительность сохраняет мне жизнь, принцесса.

Алесандра не поняла, что Колин хотел этим сказать. Ей стало не по себе от этого хмурого взгляда, поэтому она решила оставить молодого человека в покое. Она повернулась и стала подниматься по лестнице.

Колин последовал за ней. Он услышал, как Алесандра что-то тихонько пробормотала про себя, но не мог расслышать что. Во всяком случае, он был слишком рассеян, чтобы обращать внимание на ее замечания. Колин был занят тем, что изо всех сил пытался не смотреть на мягкое покачивание ее бедер и не признаваться, какой восхитительной он находит всю ее грациозную точеную фигурку.