Что-то было не так.

Гейб понял это сразу же, как только Келси пришла к нему после наступления темноты и заявила, что ей хочется побыть с ним. Он и рад был поверить, что все действительно так просто и что дело только в этом, но не мог.

Взгляд Келси был устремлен куда-то в пространство, улыбка казалась противоестественной, а в каждом движении угадывалось напряжение. Даже ее страсть, неизменно дарившая ему восторг, казалась слишком исступленной. Келси отдавалась сексу с неистовым пылом, который, однако, никак не мог замаскировать ее отчаяния.

Она словно пыталась загнать себя, измотать до последней степени и очиститься, спастись от чего-то, что не давало ей покоя. Гейб откликался на ее ласки и движения, и вроде бы все шло как надо, но теперь, чувствуя рядом ее неподвижное, но все еще напряженное тело и прислушиваясь к протянувшейся между ними тишине, Гейб подумал, что ни один из них не был полностью удовлетворен и не достиг полной разрядки.

– Ты готова, дружок? – спросил он. Келси завертела головой, выискивая на простыне местечко попрохладнее, чтобы прижаться к нему щекой.

– Готова к чему?

– Рассказать мне, что тебя тревожит.

– Почему что-то должно меня тревожить? – Ее голос показался Гейбу усталым, бесцветным. – Ничего меня не тревожит. Просто мне иногда вспоминается, что человек, которого я знала и по-своему любила, покончил с собой всего несколько дней назад.

– Это не из-за Рено. Я чувствую, что-то тебя гложет.

Келси перевернулась на спину и уставилась на темный прозрачный люк в потолке. Сегодня нет луны, подумала она. Тучи закрыли ее, словно дым. Так порой ничтожная малость способна скрыть нечто большое, даже огромное.

– Рено любил своего отца, – начала она. – Он даже не знал его, но все равно любил. И верил в него. Все, что бы ни делал Рено, – все вращалось вокруг этого: вокруг слепой, нерассуждающей веры и такой же слепой любви…

Она вздохнула.

– И когда Рено понял, что отец не оправдал его веры, он не смог жить с этим дальше.

Она беспокойно пошевелилась, и в темноте шорох трущейся о простыни кожи прозвучал как вздох.

– Было бы куда лучше, если бы он не думал об этом. Для всех лучше. Нужно было не ворошить старое, а оставить все как есть. Что можно доказать, оглядываясь на прошлое? И что можно изменить?

– Все зависит от того, – ответил Гейб, – насколько сильно тебе самому хочется оглянуться. И от того, что ты там обнаружишь, в этом прошлом…

Он несколько раз пропустил ее шелковистые волосы между пальцами.

– Это ведь касается тебя, верно? Тебя и Наоми?

– Мама считает, что все закончилось. Почему же я не могу так думать? Время нельзя повернуть вспять, как нельзя вернуть те годы, которые она потеряла. Которые мы обе потеряли. Пусть она убила этого Бредли – мне следовало бы принять это как данность. Я не должна допускать, чтобы это так много для меня значило.

Келси снова пошевелилась, потом села, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. В этом движении было столько незащищенности и одиночества, что Гейб почувствовал, как его сердце буквально разрывается пополам.

– Тогда забудь об этом.

– Забыть… – повторила Келси. – Это не так просто. В конце концов, какое бы зло она ни совершила, каких бы ошибок ни наделала, она заплатила за это. Я совсем не помню ее тогдашнюю и не могу понять сейчас. Что же заставляет меня считать, что я сумею во всем разобраться, если вернусь на двадцать шесть лет назад? И должна ли я пытаться вернуться? Наоми счастлива, мой отец – тоже, и никто из них не поблагодарил бы меня за то, что я снова роюсь в их прошлом. Я не имею права бередить их с таким трудом зарубцевавшиеся раны ради своего упрямого желания знать правду, ради своей дурацкой жажды справедливости.

Она крепко зажмурилась и уперлась лбом в колени.

– Правда и справедливость – они ведь не всегда одни и те же?

– Они должны быть неизменны. И одна из самых замечательных черт твоего характера – это стремление к тому, чтобы они оставались таковыми всегда. – Гейб легко коснулся ее плеч и, почувствовав под кожей напряженные, свившиеся в узлы мускулы, начал осторожно их разминать. – Но почему ты снова задумалась обо всем этом?

Келси глубоко вздохнула и рассказала ему о своей поездке к Типтону. Гейб слушал не перебивая и изо всех сил старался совладать с собственным раздражением, вызванным тем, что она опять поехала к капитану без него.

– И теперь тебя тревожит, что твой отец был каким-то образом причастен ко всему этому?

– Он не мог так поступить! – Келси резким движением вскинула голову, и в темноте глаза ее сверкнули гневом и мольбой. – Просто не мог, Гейб! Ты же совсем его не знаешь.

– Не знаю, – согласился Гейб. Злясь на себя, он чуть-чуть отодвинулся от нее и взял сигару с ночного столика. – Не имел чести быть представленным.

Келси с убитым видом провела рукой по волосам. Каким-то образом ей удалось больно его задеть.

– Все это произошло слишком быстро… – извиняющимся тоном произнесла она. – Ну, между мной и тобой… А ситуация – моя семейная ситуация – такова, что сегодня она одна, назавтра другая. И я вовсе не стыдилась тебя, как ты, должно быть, подумал.

– Забудем об этом. – Гейб щелкнул зажигалкой и прищурился, глядя на яркий язычок пламени. – Забудем… – повторил он еще раз, уже не так громко. – Вряд ли в этом дело. Во всяком случае, разозлило меня другое. Я хотел бы поехать сегодня с тобой. Я должен был поехать с тобой.

– Я решила отправиться к Типтону совершенно внезапно, – объяснила Келси.

И это – правда, подумала она при этом. Во всяком случае – большая ее половина.

– Мне казалось, что лучше я поеду одна. Я в этом нуждалась, в конце концов! Меня не нужно постоянно защищать, Гейб. Всю жизнь меня оберегали и защищали, а я об этом даже не подозревала. И я больше не хочу так жить.

– Я не собирался защищать тебя. Я хотел только поддержать тебя, а это большая разница.

Мне просто необходимо, чтобы ты опиралась на меня в трудные минуты. И мне нужно знать, что и я могу опереться на тебя.

Келси немного помедлила и взяла его за руку.

– Тебе обязательно нужно быть правым?

– Я предпочитаю быть правым. – Он поднес ее руку к губам. – Что ты собираешься предпринять?

– Я хотела бы забыть обо всем, да не могу. Не получается. Я должна, должна знать! А когда я узнаю, мне придется научиться жить с этим, какая бы правда мне ни открылась.

Она прижала свою ладонь к его, потом сжала пальцы.

– Завтра вечером я намерена нанести еще один визит Чарльзу Руни. Поедешь со мной?

Снова ложь, подумала Келси. Еще одна маленькая белая ложь.

– Тебе понравится платье, – сказала Наоми, протягивая ей визитную карточку. – Имя хозяина тут, на обороте. Они производят подгонку по фигуре прямо на месте.

– Превосходно.

– Если оно тебе не понравится, ты наверняка сможешь найти там что-то по своему вкусу. Это замечательный магазинчик, там столько всего! Кстати, я говорила с поставщиком клуба. Я знаю, ты хотела, чтобы свадьба была достаточно скромной, но тебе все равно понадобится чем-то кормить гостей. Он обещал набросать пару примерных меню, чтобы ты смогла выбрать. И еще… – Наоми выхватила откуда-то еще одну визитку и помахала ею в воздухе. – Я знаю, что у Гейба прелестный сад, что у него есть вкус и он прекрасно разбирается в цветах, но тебе все равно понадобятся растения в горшках. К тому же там, несомненно, придется кое-что подстричь. Когда ты определишься с цветом платья, мы закажем цветы, которые подойдут к нему лучше всего.

– Отлично.

– Слушай меня! – Наоми попыталась состроить строгую мину, но не выдержала и рассмеялась. – Я, похоже, сама себя начинаю раздражать – настолько я вошла в роль матери невесты.

Келси заставила свои губы растянуться в улыбке и приложила максимум усилий, чтобы и в глазах отразилась хотя бы искра веселья.

– Спасибо, мама. На самом деле я очень благодарна тебе за все, что ты делаешь. Даже маленькая домашняя свадьба требует изрядных трудов и внимания. Столько возникает всяких мелочей…

– О которых ты вполне способна сама позаботиться, – закончила за нее Наоми. – Я знаю, что твоя предыдущая свадьба была слишком пышной, и ты хочешь, чтобы на этот раз все прошло по-другому, ведь так?

– Да, ты права… – Келси повертела в руке визитную карточку магазина и с виноватым видом спрятала ее в карман. – В тот раз всем заправляла Кендис, и у меня только и было забот, что пройтись пару раз перед гостями…

Прислушавшись к своим собственным словам, Келси едва не зашипела от огорчения.

– Нет, я, пожалуй, не права. Можно подумать, что я ни капельки ей не благодарна, а это не так. Кендис отлично справилась.

– Но эту свадьбу ты хотела бы организовать сама.

– Давай считать, что мне просто хочется принять участие в ее подготовке. И я нисколько не против, если ты мне поможешь.

– Я уже не надеялась, что когда-нибудь мне выпадет это счастье – готовить свадьбу собственной дочери. – Наоми решительно собрала со стола разбросанные листы и придавила их бронзовым пресс-папье. – Просто не стесняйся одернуть меня, если увидишь, что я зарвалась. И вот еще что… – Наоми оперлась бедром об угол стола. – Насчет платья. Я ни слова не скажу, если оно тебе не понравится, но обещаю, что ты будешь в восторге. А теперь – отправляйся, пока я не поехала с тобой вместо Гейба.

– За твоим платьем мы поедем вместе, – пообещала Келси, стараясь избавиться от груза вины. – Может быть, сразу после выходных.

– Да, мне бы очень этого хотелось. – Подхватив дочь под руку, Наоми повлекла ее к выходу. – Попробую заодно уговорить тебя насчет фотографий. Ну ладно, до вечера.

Келси пробормотала что-то на прощание и вышла из дома как раз в тот момент, когда Гейб подъехал к крыльцу.

– Придется сперва заехать в одно место, – сказала Келси, устраиваясь на сиденье и протягивая ему визитную карточку.

– В магазин? – Бровь Гейба поползла вверх.

– Да. Я должна успокоить свою совесть.

Но совесть Келси не желала успокаиваться – должно быть, потому, что Наоми оказалась абсолютно права, расточая похвалы платью, хотя в любых других обстоятельствах такая удачная покупка обязательно подняла бы ей настроение. Тончайший бледно-розовый шелк, оптимальная длина, простое благородство линий, подчеркнутое каскадами мелких искусственных жемчужин – это была мечта, а не платье, к тому же сидело оно так, словно было сшито специально на нее. А разве не великолепна была шляпка, которую подобрал ей вежливый служащий? Маленькая игривая шляпка с коротенькой вуалью, которая так подходила для свадебной церемонии на открытом воздухе?

И, разумеется, туфли. Классические туфли из белого атласа, которые можно было подкрасить в тон платью. Какие цветы предпочитает мисс? Ах, мисс еще не знает? В таком случае лучше всего подойдут белые розы. Невестам, как уверял ее служащий, просто положено держать в руках букет белых роз на счастье. Кстати, пожелает ли мисс взять платье и шляпку с собой или их лучше выслать по определенному адресу?

Келси решила взять платье с собой и, действуя словно во сне, оплатила покупку. Все казалось ей таким странным и одновременно простым.

– Ты мне даже не показалась в нем, – заметил Гейб, когда они шли обратно к машине.

– Плохая примета, – рассеянно отозвалась Келси, думая о чем-то своем. Неожиданно она остановилась и прижала ладони к раскрасневшимся щекам.

– Господи, неужели я только что купила свадебное платье?

– Несомненно. – Гейб взял ее за плечи и осторожно повернул лицом к себе. – А что? Ты не передумала?

– Нет, что ты! Я думала вовсе не об этом, не о нас. Просто все происходит слишком быстро. Я только что купила свадебное платье и шляпку. Даже шляпку! И мне уже красят в подходящий цвет туфли. А ведь я еще ничего не сообщила семье.

– Ну, это еще не поздно сделать сегодня, – заметил Гейб. – Если ты действительно хочешь именно этого.

Он открыл багажник и стал укладывать туда коробки.

– Хорошо. – Келси потянулась к ручке дверцы. Гейб перехватил ее запястье и бережно отвел назад.

– А это тебе на счастье. – С этими словами он надел ей на палец изящное золотое кольцо с единственным бриллиантом прямоугольной формы в обрамлении мелких рубинов. – Мои цвета…

Наши цвета!

Келси почувствовала, как на глаза навернулись слезы; и, хотя они находились на залитой солнцем автостоянке, эта минута показалась ей столь же романтической, как если бы они стояли под луной на берегу полноводней реки.

– Оно прекрасно, Гейб. Но я бы обошлась и без кольца. Мне не надо…

– Зато надо мне.

Рик Слейтер сидел в своей машине на другом краю автостоянки и наблюдал за их объятиями и поцелуями через поднятое стекло дверцы. Время от времени он подносил к губам фляжку, стараясь унять горечь. Какая красивая пара, размышлял он. Его щенок и шлюхина дочь.